Королева - Родион Александрович Вишняков

воздуха. Голос его звучал глухо из-за надетого на лицо респиратора. Как и у остальных присутствующих здесь членов экипажа. – Что же это выходит?

– Это выходит, – угрюмо бросил Климов, – что у нас теперь заражен воздух.

Он кивком указал на демонтированную установку «Поток–300», висевшую в воздухе посреди одной из биоферм.

– Она перестала работать?

– Да, совсем недавно, где-то пару часов назад. Я как раз закончил плановую проверку систем синтеза белка и аэрации салата. И перешел к тесту системы очистки воздуха. И тут выяснилось, что система неактивна.

– Странно, что сигнала тревоги на общий пульт не поступало, – нахмурилась Стейз.

– Он бы и не поступил, – покачал головой Артём, указывая пальцем на разобранный элемент. – Вся пластиковая оплетка проводов разрушена этой слизью. Произошло короткое замыкание, и комплекс просто умер.

– Откуда в нем эта дрянь? – раздраженно бросил Лайнт.

– Оттуда же, откуда и во всем комплексе. – Климов подлетел ближе к разобранной системе. – Вентилятор, канал с пакетами пеномателических пластин, блок питания – все покрыто этой непонятной слизью.

– Что мы можем сделать? – В голосе Элеоноры отчетливо проступили тревожные ноты.

– Чтобы что-то делать, надо сперва выяснить, с чем мы столкнулись, – отрезал Лайнт. – Пока что-то конкретное предпринимать рано.

– Согласен, – поддержал Артём. – Какие будут предложение, Дэвид?

– «Потоки» изолированы друг от друга?

– Да. Они не связаны между собой.

– Все остальные работают?

– Не знаю, – пожал плечами Климов. – До этого я прошел все биофермы с маркировкой «S». Там не было отмечено нарушений в очистке воздуха.

– Значит, осталось еще три модуля, – задумался Лайнт. – Внимание экипажу! Принимаю решение. Арти, проверь максимально быстро все остальные системы «Потока-300». Если в них обнаружится эта дрянь, значит, воздух на станции заражен и нам нужно будет думать, что с этим всем делать. Может быть, стоит изолировать весь сегмент МКС от узлового модуля Unity. Но тогда мы останемся без аппаратуры синтеза продовольствия. Но это самый худший вариант. Элеонора, я направляюсь в лабораторный модуль. Надо взять образец этого дерьма и постараться выяснить, с чем мы столкнулись.

– А мне что делать? – Стейз чувствовала, что перспектива остаться одной на зараженной станции начинает давить на ее сознание нарастающей волной паники.

– Отправляйся в жилой модуль и следи за Альбой. Не хватало еще, чтобы она узнала обо всем раньше времени и начала создавать тут панику. – Дэвид ободряюще взял женщину за руку. – Не переживай. Пока мы вместе, лично мне ничего не страшно.

– Какие новости? – Климов появился в помещении самого большого японского лабораторного модуля Kibo, где находились несколько научных установок внушительного размера и одна небольшая медицинская диагностическая капсула.

– Сначала давай свои, – не поворачиваясь к нему, отозвался Дэвид. – Мне определенно дольше придется рассказывать. А так, может, и не понадобится.

– Слизь есть еще в шести «Потоках». Только один остался чистым. Но и то я бы не был так в этом уверен. Я разбирал их не так тщательно, как первый, а поверхностно. Так что, мне кажется, что и в последнем мы найдем эту гадость, если разобрать все до основания.

– Значит, это дерьмо, чем бы это ни было, циркулирует в воздухе. И, скорее всего, оно уже внутри нас. Предлагаю облачиться в легкие скафандры. Хотя… Черт возьми! Там же ограниченный запас кислорода!

– Не имеет смысла, – согласился Климов. – Во-первых, ты прав и мы просто израсходуем впустую весь кислород. На сколько нам его хватит? На восемь часов? А во-вторых, если то, что породило слизь, уже давно заполонило всю станцию, то мы тоже уже насквозь пропитались ею. Хотя сейчас мы просто-напросто гадаем, даже понятия не имея, что это вообще такое.

– Хотел бы я тоже это знать, – вздохнул Дэвид.

– То есть, как я понимаю, ты ничего тут в лаборатории не узнал?

– Не совсем. Мне удалось разобраться в этой японской машине. Хорошо, что все программы дублируются на английском языке. И вдвойне хорошо, что она изначально уже была активна. Иначе в этих иероглифах…

– Так что? – перебил Климов.

– Если я правильно собрал биологический материал и разобрался, как поместить его в ячейку анализатора, то мы имеем дело с какой-то живой субстанцией. Она состоит из множества клеток, которые объединяются в колонии и организуют эту вот склизкую массу. Но на этом все, – развел руками Лайнт. – Я испробовал уже все доступные варианты. Понимаю, что я не ученый и не специалист по этим компьютерам. Я даже не доктор и уж тем более не японец… Арти, я не знаю, что делать! Станция заражена, и мы совершенно беспомощны! Я перестаю мыслить трезво, когда задумываюсь о том, что Эл может умереть. Она может умереть, Арти! А я не знаю, что делать.

В голосе Дэвида Климов впервые за все время миссии услышал тревогу и панику. И ему стало жаль этого смелого, умного человека, который всегда старался быть собранным и активным. Показывал себя образцом настоящего профессионала и лидера, до того момента, пока это было необходимо. Даже перестав быть капитаном, он, тем не менее, оставался высококвалифицированным профессионалом, который всегда готов помочь советом или делом. Возможно, не ради коллег, а ради сохранения жизнеспособности станции. Но, по большому счету, кому какое дело?

– Выход есть всегда. – Артём огляделся по сторонам. – Тут вся аппаратура японская? Нет испанской или вашей?

– Испанской точно нет. – Лайнт сокрушенно покачал головой. – Американская лаборатория есть, но она не работает.

– Почему?

– По правде сказать, не знаю, – вздохнул Лайнт. – У меня все не было времени выяснить, в чем там проблема. Да и большой необходимости в этом я не видел. Зачем, если все исследования давно прекращены?

– Руки все не доходили, – усмехнулся Климов, произнеся фразу по-английски, дословно. – Понимаю.

– Прости, – американец изумленно посмотрел на русского, – что ты сказал? Руки не дошли?

– Не обращай внимания. Надо разобраться с лабораторией. Она же может принять образцы этой слизи и сделать анализ?

– Уверен, что да. По крайней мере, я всегда думал, что именно для этого лабораторное оборудование и нужно.

– Давай выяснять.

Лайнт кивнул, и они приступили к расследованию. Ситуация осложнялась тем, что устройство американской лаборатории Лайнт знал весьма приблизительно и помощи от него было немного. Через полчаса оба астронавта задумчиво рассматривали несколько десятков прикрепленных к боковой поверхности деталей.

– Мне кажется, что так мы ничего конкретного выяснить не сможем. – Дэвид скептически посмотрел на Климова.

– По крайней мере, я вижу в этом две хорошие новости. – Русский казался непоколебимым источником позитива. Ну и хорошо. Пусть. Лайнту так было даже удобнее.

– Какие? – спросил он.

– То, что удалось разобрать, не имеет внешних повреждений.

– Не очень многое можно из этого получить, – усмехнулся