Предвестники зари - Александр Машошин

– Благодарю.

Грузовик скрылся в одном из широких проходов. Уехал и сквиб на своей рукастой платформе. Лишь следы наёмников в пыли остались напоминанием о выполненном задании.

– Ну-ка, посмотрим, что здесь такое, – Рийо, на ходу расстёгивая душный воротник жакета, подошла к проектору, вставила носитель. – Голографическая база? Так…

Над линзой проектора сгустилось туманное изображение, в нём загорелись разноцветные огоньки, возникли непонятные символы – кружочки, крючки, загогулины.

– Звёздная карта? – спросил я.

– Странная какая-то, – Рийо вглядывалась в расположение звёзд. – Не могу понять принцип, как выбран масштаб. И шрифт странный.

– Староракатское начертание, – отозвалась Осока. – Представь, что вместо дуг углы, а вместо завитков дуги, и получится аурбеш.

Она вошла в проекцию и коснулась пальцами одной из надписей, увеличивая звезду. Прочитала:

– Лигон. Так они называли свою столичную планету. Это карта Старых Миров, ребята. Тех, что были сожжены ещё до создания Безграничной Империи раката. Подробная… и абсолютно бесполезная.

– Какую территорию охватывает эта карта? – спросил Иан, разглядывая ближнюю к нему часть карты.

– Посмотрим… Вот это с краю – Халцедон. А тут, – Осока провернула изображение, словно карусель, – Нирауан. Обратите внимание, Илум и Ксилла помечены как чужие звёздные системы. И вот эта тоже, двойная. Называется Луэдла…

– Спектры её компонентов есть в земном каталоге Дрейпера, – сообщила Падме, возникая рядом со мной. – Номер 181615, а по Байеру это Ипсилон Стрельца, семнадцать и шесть десятых кводара от Солнца.

– Раз ракаты считали её чужой, имеем полное право выставить там пограничный пост, – улыбнулся я.

– Вернёмся в базу – дам распоряжение, – на полном серьёзе кивнула Рийо.

– Ты что! Это шутка была!

– В каждой шутке… Алекс, нам, действительно, надо потихоньку столбить сферу влияния. Раз врага, который уничтожил Старые Миры, в пределах видимости не наблюдается, вся разведанная нами территория принадлежит Прародине.

– Ладно, – махнул я рукой. – Это потом. Сейчас, по-моему, пора улетать.

– Полностью согласна, – поддержала Падме. – Не нравится мне это обшарпанное местечко. Правда, не мешало бы подзалиться, на торможении плазменными я выработала почти весь инерт. К газовому гиганту лететь как-то…

– Но и не в этой помойке, – поморщился Базили. – До дока дотянем?

– В обрез.

– Вот и ладушки.

Как же, улетели одни такие! Когда Падме попыталась запросить разрешение на вылет, на экране появилась инопланетная физиономия с носом, как у сайгака, и выпученными глазками. Над плечами субъекта трепетали небольшие крылышки. Тем самым неприятно визгливым голосом гуманоид сказал:

– Разрешение будет дано незамедлительно, как только будет оплачена аренда ангара.

– Сколько?

– Двадцать тысяч кредитов.

Немая сцена из «Ревизора» показалась бы одним мгновением. Мы ошеломлённо переглядывались, осмысливая услышанное. Первой дар речи обрела Осока – вот что значит джедайская закалка!

– Этот ангар, случайно, не из чистого золота? – нежно, почти ласково спросила она.

– Аренда за пять стандартных дней, – ответил мерзкий тип. – А вы как думаете? Борск звонит и требует срочно предоставить посадочную площадку. Конечно, я согласился, но для этого мне пришлось отказать другому клиенту, выплатить неустойку…

– Площадку попросил Борск Крефей, почему бы Вам не обратиться к нему? – поинтересовалась Падме.

– Но он ведь уже уехал, – пожал плечами гуманоид.

– Да в этом ангаре лет пять никто не садился, а то и больше, судя по слою пыли! – попыталась наша «хозяйка» вразумить владельца. Типчик захихикал:

– Тем не менее, только-только я его сдал, и тут вы прилетаете, как хатт на голову.

– Пять суток, Вы сказали? – неожиданно вступила в разговор Рийо. – Ну, что же. Тогда мы на пять и останемся у Вас. Как раз успеем навестить наших знакомых, я-то беспокоилась, что времени не будет. Мой старинный друг, Динэк Вао, будет рад нас видеть.

– В… – гуманоид икнул и неожиданно исчез из поля зрения. Пару секунд спустя его голова вновь выплыла откуда-то из-за нижнего обреза экрана. – Вао, Вы сказали?

– Да, я знавала его ещё наследником. Когда вернёмся, я Вас вызову, господин Коббу.

Едва связь прервалась, я уточнил:

– Динэк Вао – это и есть глава клана?

– Он самый, – панторанка улыбнулась. – Кажется, я сделала верный ход, Коббу-то явно труханул.

В гости к Динэку отправились втроём, в том составе, в каком всегда наносили дружеские, а не чисто деловые визиты: Рийо, Осока и я. Длинный подземный тоннель вывел нас на обшарпанную станцию «магнитки». Когда-то очень-очень давно она была похожа на колоннаду греческого храма. Кое-где ещё сохранились поставленные на века и тысячелетия колонны из мрамора или похожего на него камня. Правда, в первозданном виде не осталась ни одна. На некоторых растрескавшийся камень стягивали грубые железные скрепы, но большинство были заключены в рубашку из серого бетона. Там же, где колонны разрушились до самой сердцевины, вместо них вставили решётчатые подпорки, тоже изрядно проржавевшие. О том, что металл от коррозии следует защищать, хотя бы путём покраски, здесь либо не слыхали, либо забыли за долгие тысячелетия. Хорошо хоть указатели сделали из нержавеющего материала, приятно контрастирующего со ржавыми цепями подвесок. На щитах и стрелках светились зелёные, белые, красные надписи. Такая яркая люминесцентная краска? Не сразу я разглядел, что указатели подсвечиваются ультрафиолетовыми лампами, висящими среди разномастных потолочных балок, тоже явно претерпевших не одну реконструкцию по причине ветхости. Разобравшись с указателями, Рийо определила, что нужно подняться на верхнюю платформу, скоростные дальние поезда останавливаются там.

– Интересно. На других планетах такое бывает только там, где существуют пригороды и сельская местность, – заметила Осока.

– Возможно, тут транспортная сеть трёхуровневая? – предположила панторанка. – Экспресс, местное сообщение, а на совсем коротких расстояниях используются бегунки, как на Корусанте и Лианне.

Интерьер поезда магниторельса изнутри подозрительно напоминал нью-йоркское метро – голый металл стен, чтобы труднее было наносить «пещерное творчество», сиденья из толстого пластика, рифлёный пол. Свободных мест в вагоне было предостаточно, ехать не близко, и мы уселись возле одной из дверей. Поезд быстро набирал скорость, и одновременно нарастал глухой гул. Что может шуметь так в вагонах, не касающихся трассы, по которой они движутся – ума не приложу. Свист воздуха и равномерные едва слышные хлопки, когда вагон проскакивал очередное направляющее кольцо, почти заглушались этим звуком. Разговаривать сквозь этот гул было затруднительно, и мы молчали. Кажется, нервное напряжение сильнее всего сказалось на нашей панторанской подруге. Рийо откровенно клевала носом. Я кивком указал на неё Осоке.

– Пусть подремлет, – сказала она, повернув голову поближе к моему уху. – Следи только, чтобы в проход не вывалилась.

Рийо вываливаться и не подумала. Просто в какой-то момент её притянуло ускорением в мою сторону, и она в полусне положила голову мне на плечо, подсунув, видно, для большей мягкости, под щёку ладошку. В растерянности я покосился на Осоку. Та улыбалась. Спросила:

– Правда, она милая?

– Очень, – кивнул я, немало удивлённый, что Осока вновь, как тогда, с Вентресс, не выказала и тени ревности. И добавил тише: – Такая девушка, и всё не найдёт себе достойного парня.

– А она не хочет искать.

– Вот это мне и непонятно. Не век же ей вместе с нами по Галактике мотаться?

– Ну, а что ей ещё остаётся, когда у нас всё так хорошо? Не убивать же меня за это?

В первое мгновение я не сообразил, о чём она говорит. А затем перед мысленным взором встал разговор с Рийо на старой базе и болезненное выражение в её золотых глазах, когда я попросил помирить меня с Осокой. Вот оно как, оказывается. А я, чурбан бесчувственный, и не понял тогда! Осока, наблюдавшая за выражением моего лица, вздохнула сочувственно:

– До тебя, похоже, только дошло?

– Ну… – я опустил глаза.

– Какой же ты у меня вислоухий, честное слово! – подруга снисходительно потрепала меня по голове.

– Осторожнее, разбудишь.

– Не проснётся, она с этим торгашом столько нервов истратила, сутки может проспать.

Тридцать пять минут спустя поезд, двигавшийся со средней скоростью около трёхсот километров в час, затормозил на нужной станции. Осока, я и несколько смущённая Рийо спустились вниз. Потолкавшись три остановки в забитом вагоне местной линии, вышли в город. В это время зазвенел сигнал Осокиного комлинка. Над линзой портативного голопроектора возникло изображение Латс Рацци. На лбу её блестела свежая медицинская наклейка с целебной бактой, но в остальном наёмница имела вполне бодрый вид.