Выбраковка - Олег Дивов

– А мне нравится, – сказал Валюшок.

– Мне тоже, – согласился Гусев. – Я просто на самом деле боюсь однажды выволочку схлопотать за то, что жвачку мимо урны выплюнул.

Они снова пересекли дорогу.

– Слушай, – вспомнил неожиданно Валюшок. – А что ты говорил, будто наркомания лечится? Ее же больше не лечат у нас. Или все-таки...

– Опытный психотерапевт может вылечить наркомана. Разумеется, не всякого. И потом, это очень кропотливая и долгая работа. Но в некоторых случаях наркомания поддается лечению. Причем медикаменты здесь не главное. Быстрая детоксикация занимает, по-моему, часов десять или двенадцать. А психологическая зависимость все равно остается. Важно устранить причины, по которым наркоман хочет уйти из реальности. Садится на иглу только тот, кому положено на нее сесть. Кому очень нужно.

– А кому не нужно? – тут же спросил Валюшок.

– Тот и не садится.

– А кому э-э... не очень нужно? – не унимался Валюшок.

– Того после диагностики оставляют в живых и гонят в рабочий лагерь. Поэтому я и сказал, что некоторые в принципе смогут вернуться. Лагерь – не каторга, выжить можно... Несчастными забитыми животными с навеки потухшим взглядом, но они вернутся. И им уже ничего не понадобится, в том числе и наркотиков. Расслабься, Леха. От наркоты только одно верное средство, которое помогает всем, – пуля в голову.

У табачного киоска возле «Праги» Гусев притормозил и заглянул в окошко.

– Как дела? – спросил он.

– Вашими заботами, – сообщили ему из-за витрины.

– Больше не приходили?

Валюшок ответа не расслышал. Гусев довольно хмыкнул.

– Если что – тут же звони, – сказал он продавцу. – И не в милицию, а сразу к нам. С тебя «Кэптэн Блэк». Нет, не эти. Мне темные, с ароматизатором.

На прилавок легли сигареты. Одну сторону пачки целиком закрывала белая наклейка с крупной надписью «ТАБАК УБИВАЕТ».

– Ого, – пробормотал Гусев. – Началось. Как ты там сидишь, бедняга, к тебе же все пачки на витрине этой стороной повернуты...

– Ужас, – согласился продавец. – До костей пробирает. Брошу курить на фиг. Хорошо еще на водке не догадались какую-нибудь пакость написать.

Гусев сочувственно кивнул, расплатился, положил сигареты в карман и обернулся к Валюшку. Выражение лица у Гусева оказалось неожиданно злое.

– Не озирайся так по сторонам, ты, рейнджер недоделанный... – прошипел он. – Витрина не хуже зеркала, все отлично видно.

– Виноват, – пробормотал Валюшок.

– Запомни на будущее. Тебя из-за этого мотания головой могут принять за моего охранника, причем за хорошего охранника, потому что ты на телохранителя совершенно не похож. А нам это надо? Я еще пожить хочу, да и тебе советую. Ты не осматривай пространство хозяйским глазом, а живи в нем. Ну, если очень хочется озираться – делай это небрежно и беззаботно. Мы не патрулируем территорию, мы просто идем сквозь нее по своим делам.

– Понял.

– Молодец. Пошли.

Чисто выскобленные ступеньки вели под Новый Арбат, на ту сторону. Под землей, у стеклянных дверей перехода, стоял небольшой столик, заваленный разнокалиберными плюшками и напитками. Возле столика двое милиционеров, добродушно посмеиваясь, копались в товаре. Продавец широко улыбался.

У противоположной стены очень кстати обнаружилась урна. Гусев тут же к ней пристроился и начал распечатывать сигареты. Пачка ему досталась строптивая, и обертка улетела в мусор не раньше, чем нагрузившиеся провиантом милиционеры отошли от столика. Гусев отловил их уже на ступеньках.

– Сдается мне, сержант, что этот продавец тебя подставить решил, – ласково сказал он на ухо одному из них.

Сержант оглянулся, подпрыгнул и уронил себе под ноги ватрушку. Его напарник тоже ощутимо переменился в лице. Потому что Гусев слегка распахнул куртку, и на груди его ярко переливался всеми цветами радуги голографический значок АСБ.

– А в чем дело? – поинтересовался сержант.

– А в том дело, сынок, что этот тип меня отлично знает. И он видел, что я рядом. Но все-таки позволил тебе уйти, не заплатив.

– Да я платил! – возмутился сержант, рассовывая по карманам банки с водой. – У меня свидетели есть. Какого черта! За кого ты меня принимаешь?!

– Я тебя принимаю за молокососа, который здесь ходит не больше недели. Иначе бы я тебя помнил. Кстати, вымогатели доморощенные, ну-ка удостоверения мне предъявите. Леха, продавец удрать пытается. Останови.

Валюшок сбежал по ступенькам вниз и ухватил исчезающего в подсобке лоточника за воротник. Милиционеры, наливаясь кровью, вытащили документы.

– Та-ак... Сержант Логинов. Младший сержант Козырев. – Гусев снял с пояса трансивер[2]. – Центральное! Это Гусев. Ну-ка проверь мне двух юных блюстителей закона... – Он продиктовал фамилии, звания и номера. – Жду. Та-ак... Ну, их счастье. – Он спрятал рацию, вернул милиционерам документы, вытащил блокнот и что-то записал. – Ну так как, молодые люди, простить вас на первый раз или будете права качать?

Сержант затравленно посмотрел на лоточника, которого Валюшок развернул лицом к событиям. Лоточник нагло ухмылялся.

Напарник сержанта вдруг переместился на шаг, заслоняя Гусева от прохожих. Гусев с неподдельным интересом огляделся по сторонам. Валюшок, напротив, встревоженно сунул руку за пазуху.

– Неудобно, – объяснил милиционер. – Люди смотрят.

– А денежки не платить – удобно?

– У нас с собой не было денег, – выдавил сержант. – Мы собирались заплатить позже.

– Значит, так, молодые люди. Или платите деньги, или возвращаете товар. За это, – Гусев ткнул носком ботинка ватрушку под ногами, – с вас тоже причитается. И учтите – вы уже в картотеке. Официальное предупреждение за вымогательство.

Сержант опять посмотрел на лоточника. Тот опустил глаза.

– Как же вам не стыдно, а, ребята? – спросил Гусев. – Это же надо – с какого позорного эпизода службу начинаете! А люди, вот эти простые добрые люди, перед которыми вам неудобно, они же надеются на вас. Думают, вы их защищать будете, помогать им... А вы их вместо этого обираете.

– Да он сам нам это в руки сунул! – прошептал сержант. – Он познакомиться хотел, решил сделать подарок...

– А вот этой версии я вообще не слышал, – отрезал Гусев. – Потому что она еще страшнее.

– Да ты спроси его!

– Нет проблем. – Гусев спустился к лоточнику. Милиционеры пошли следом, в их глазах читалось откровенное желание дать выбраковщику по голове и нарисовать потом в отчете самооборону. Они действительно были совсем молодые и еще очень неопытные. От ошибочных действий их удерживала только рука у Валюшка за пазухой и его прицеливающийся взгляд.

– Здорово, провокатор, – сказал Гусев лоточнику.

– Здорово, гестаповец, – весело ответил тот.

– Ну, рассказывай, как дело было.

– Да как всегда бывает. Подошли типа познакомиться. Ну, туда-сюда, потом говорят – мы возьмем? Я говорю – берите. Вот и все.

– Скотина! – беспомощно взвыл сержант. – Да я тебя... Врет он все, гнида мелкая! У меня свидетель есть!

– Леха, отпусти человека, – скомандовал Гусев. – Пусть торгует. Ну вот что, детишки. Либо вы делаете, как я сказал, и остаетесь дальше служить с первым и последним официальным предупреждением. Из центра вас, конечно, погонят, будете какое-нибудь Ново-Ебенёво окучивать. Но это все-таки лучше, чем к уголовникам в рудники. Либо вы пытаетесь что-то мне доказать. Тогда я вам прямо сейчас зачитываю «птичку», вызываю «труповозку», и дальше беседовать вам придется уже не с добрым выбраковщиком, а с очень свирепым дознавателем. Пять минут психотропного допроса, и вся правда налицо. Так что же?

На ступенях раздался слоновий топот, и между Гусевым и приунывшими милиционерами вклинился еще один сержант, только пожилой, усатый и грузный.

– А-а! – обрадовался Гусев. – Так это твои гаврики?

Пожилой одним взглядом охватил место происшествия и поставил диагноз.

– ... ... ...! – сказал он. – На минуту оставить нельзя! Посрать отойти невозможно! Сразу же ... ... ...!

– Безусловно, – поддержал его Гусев. – Редкостные идиоты. Тут, понимаешь, одно из двух. Либо взятка, либо рэкет. Я, конечно, рэкет нарисовал. Зафиксировано предупреждение. А они ломаются и хотят к дознавателю на растерзание.

– ...! – сообщил молодым пожилой.

– В общем, ты их забираешь и учишь жизни. А я иду своей дорогой. Так?

– Я их так научу!.. – вполголоса заорал пожилой. – Да вы же меня, уроды, просто ... ... ...!

Судя по виду пожилого, расстроен он был донельзя. Не столько взбешен, сколько именно расстроен. Действительно, ситуация дичайшая – он ненадолго оставил подчиненных, и за это время они его макнули в дерьмо по самую кокарду.

– Ерунда, ты-то отмажешься, – утешил его Гусев.

– Как бы не так! – отмахнулся пожилой. – Мне теперь... У-у, ...!

– Ну, мы пошли, – сказал Гусев. – Всего наилучшего.

Валюшок прощаться не стал, только руку из-за пазухи вытащил.