Битвы Фэнтези: Исход - Михаил Семёнович Карабашьян

изо всех сил рубила несчастное дерево, разбрасывая от него щепки повсюду вокруг себя, и не замечая от злости ничего вокруг.

Услышав приближение, она резко обернулась и ударила топором по непрошенному гостю, но Сэцуко успела отскочить за миг до того, как оружие должно было снести ей голову.

– Сегодня меня попытались убить все члены моей семьи, – спокойно сказала девушка, глядя на опущенный топор, – это какая-то новая традиция?

– Прости, Сэ-цу, – тяжело дыша извинилась Айра и выбросила топор.

Затем орк уселась на изрубленное ей бревно и молча уставилась себе под ноги. Сэцуко понимала, что её подруга, скорее всего, хочет заплакать от досады, но не знает, как это сделать.

Девушка отыскала глазами оружие женщины орка, сходила за ним и принесла хозяйке.

– Возьми, – сказала она, протягивая топор, – и больше не теряй.

– Спасибо, – ответила Айра и, не глядя, забрала оружие, – ещё раз прости.

– Не извиняйся. Я знаю, кто мой отец. И знаю, каким он бывает.

Они замолчали, стоя в полнейшей тишине ночи. Слышно было лишь шумное дыхание зеленокожей женщины.

– Айра не знает, что делает не так, – вдруг честно призналась орк, – я думать, что буду хорошей женой вождя. Но муж… Он всё равно не доволен. Он…

– Не достоин тебя!

– Что? – Айра удивлённо уставилась на подругу.

– Ты слышала. Я видела, как он обращается с тобой. И видела, как ты стараешься для него. И знаешь, что? Он тебя не достоин!

Сэцуко присела напротив подруги и продолжила:

– Ты – величайший воин из всех орков, Айра. Ты – дочь великого вождя. Ты и сама – великий вождь. Не позволяй никому так обращаться с тобой, особенно тому, в кого превратился мой отец.

– Но твой отец – великий воин! Он сильнее любого орка!

– Но он не орк! И, может он и великий воин, признаю. Но также он и великий мудак. По крайней мере теперь. И не смей горевать из-за него. Он того не стоит.

Сэцуко положила руки на плечи Айры и проникновенно посмотрела ей в глаза.

– Ты поняла меня?

Айра не ответила. Вместо этого она обхватила девушку и крепко сжала в объятиях.

– Мы больше не подруги! – объявила орк, улыбаясь во весь рот, – Отныне, мы – Сёстры, Сэ-цу. Ты слышишь меня?!

– Слышу, слышу, – ответила Сэцуко, – только полегче, сестрёнка, не то ты меня раздавишь.

Айра рассмеялась и отпустила новую сестру. Затем они вместе поднялись и двинулись в лагерь, но не к убежищу Некроманта, а к общему костру.

Глава 12. Попытка примирения

Центурион проснулся в ужасном расположении духа. Он плохо спал, постоянно просыпаясь от малейшего шороха и переживая из-за ссоры с лучшим другом. В конце концов он поднялся с походной лежанки и решил прогуляться, чтобы успокоиться.

Было раннее утро. Солнце ещё не вышло из-за горизонта, но темнота ночи уже развеялась, оставив мир во власти сумерек и полумрака.

В этом полумраке Центурион обходил позиции своих воинов, которые уже тоже начинали просыпаться, и приветствовал всех, поднимая боевой дух своей армии.

А сам он при этом продолжал пребывать в скверном настроении и мысленно бранился:

«Долбаный гордец! Как же я ненавижу эту его чрезмерную упёртость и неспособность идти на компромиссы! Проклятье! В мире же не всё делится на чёрное и белое! Как он не поймёт этого?!»

Центурион поздоровался с Ашуром, кивнув послу, который уже тоже не спал и следил за подъёмом своих воинов. Решив, что лучше его пока не отвлекать, Центурион не стал задерживаться и пошёл дальше.

Первые лучи восходящего солнца уже осветили землю, а командир имперских войск всё ещё ходил вдоль позиций своих солдат и продолжал мысленно браниться, не находя себе места.

«Упрямый осёл!», – думал он, – «И как меня вообще угораздило связаться с ним?! Чтоб его псы помойные задрали! Проклятье! Он ведь даже не извинился! Он же вообще почти никогда не извиняется, считая себя абсолютно правым во всём! И ведь никак не переубедить его! Даже если всё указывает на то, что он не прав, он всё равно стоит на своём. До последнего!»

На лицо имперца, неожиданно, сама по себе напросилась улыбка. Он невольно вспомнил о том, как Юлиан однажды в детстве поймал их двоих во время их попытки в первый раз устроить попойку. Они раздобыли целый кувшин вина, буханку хлеба и головку сыра. Ночью, в назначенный час, они мышью пробирались в укромное местечко их лагеря, заранее намеченное и подготовленное к предстоящему событию.

И вот, уже на подходе, держа в руках драгоценные припасы, они вдруг замерли на полушаге, услышав властное «Стоять!» у себя за спиной.

Безошибочно угадав голос легата, двое мальчишек не шевелились, понимая, что их поймали и теперь им не избежать наказания.

– И куда это вы собрались?! – спросил легат, – Объясните-ка мне!

Центурион до сих пор не понимал, как это произошло, но в ту секунду, он и Маркус, не сговариваясь, сбросили на землю всё, что было в руках, и лихо дали дёру, слыша себе вдогонку: «Стоять! Куда?! А ну вернитесь!».

Но они не вернулись. И не остановились до тех пор, пока не оказались в приписанной им казарме и не вскочили в свои койки, надеясь, что их пронесёт. Но не вышло. Уже несколько пять минут, в сопровождении патрульных, к ним пришёл легат и вытащил из кроватей.

Изо всех сил изображая заспанный вид и непонимание происходящего, Центурион и Маркус отвечали на вопросы командира и полностью отрицали все обвинения, приписанные им.

В основном, конечно, удар принимал на себя Маркус. Он почти до крика доказывал Юлиану, что они тут ни при чём и вообще всё это время спали без задних ног, так как умаялись за день и у них просто нет сил ни на что.

Уже тогда, будучи мальчишкой, Маркус был абсолютно непреклонен и несгибаем, до последнего гнул свою линию и отстаивал свою правоту вплоть до драки. И, хоть им тогда и не удалось отвертеться, так как других детей в лагере имперских войск попросту не было, Центурион навсегда запомнил ту ночь и то, как Маркус уверенно и твёрдо доказывал свою правоту самому главнокомандующему легионом.

Командир имперцев тяжело вздохнул, вернувшись из воспоминаний.

«Как же ты меня бесишь…», – подумал он и отправился к закутку под скалой, где расположился его друг.

Маркус встретил Центуриона, точа свой клинок, доводя его до идеальной остроты.

– С добрым утром, – поздоровался Центурион, встав напротив товарища.

– И тебе, – ответил Маркус, не отвлекаясь от процесса.

– Разве ты не точил его