Украинский нацизм. Исторические истоки - Вардан Эрнестович Багдасарян

написал опровержение на книгу лютеранина — «Антиапологетический ответ католической церкви». В защиту позиции Яворского выступил и архиепископ Феофилакт (Лопатинский), написавший трактат «Апокрисис». Оба антипротестантских сочинения должны были быть вместе с «Камнем веры» преподнесены царице императрице Анне Иоанновне. Однако и «Антиапологетический ответ», и «Апокрисис» были запрещены и приобщены к делу о латинской пропаганде в России. В отношении авторов выдвигались обвинения о провоцировании конфликта с немцами. Феофилакт будет арестован и осужден. Ранее был лишен сана и подвергнут заточению архиепископ Киевский и Галицкий Варлаам (Вонатович), повторно издавший у себя в Киеве «Камень веры» и поддерживавший обвинения Феофана Прокоповича в еретичестве. Латинская партия была разгромлена, и Феофан Прокопович торжествовал[73].

Широкое хождение получил анонимный памфлет «Молоток на «Камень веры»», близкий к жанру политического доноса. Высказывается предположение, что автором памфлета являлся поэт и дипломат Антиох Кантемир. Стефан Яворский был представлен в нем как агент папы, противник политики царя, вынашивавший планы стать патриархом. Местоблюститель обвинялся не только в саботаже царских распоряжений, но и в нравственных грехах: стяжательстве, симонии, страсти к роскоши. Ему вменялась в вину поддержка заговоров Мазепы и царевича Алексея. Итогом этой кампании стал запрет «Камня веры» в 1732 году указом Анны Иоанновны. Книга вновь была напечатана уже в 1749 году, в период правления Елизаветы Петровны.

Димитрий Ростовский и малоросская партия

Ведутся активные споры о латинизме другого уроженца Малороссии (местечка Макаров Киевского полка Войска Запорожского) и выпускника Киево-Могилянского коллегиума, митрополита Ростовского и Ярославского Димитрия Ростовского (в миру Туптало Данилы Саввича). Особое напряжение вызывает в этой связи факт канонизации его в 1757 году в качестве святого Русской православной церкви. Специальный разбор взглядов и аргументов в связи с возможным латинством иериарха проводится в диссертации А. О. Крылова «Митрополит Димитрий Ростовский в церковной и культурной жизни России второй половины XVII — начала XVIII вв.». Вывод, к которому пришел автор исследования, заключался в следующем: «В богословском плане митр. Димитрия никак нельзя назвать «следующим» за кем-то, будь то иезуитские теологи или могилянские авторы. «Умный покой и созерцательность схоластики» для владыки были не откровением о величии Римской церкви, но путем постижения той гуманитарной учености, которая расцветала в его время на Западе. Поэтому полученное митр. Димитрием образование не сделало его «латинствующим», дав набор готовых ответов, заимствованных у католических авторитетов, но снабдило его, прежде всего, совокупностью методов для решения богословских проблем, актуальных для Русской церкви на рубеже XVII–XVIII вв., в духе православного вероучения».

Безусловно, Димитрий Ростовский был человеком латинской учености. Но обретенные знания не привели его, в отличие от многих, к отступлению от православия. Напротив, приобретенные им навыки он использовал в полемике против еретиков. Особое значение имели они в дискуссиях со старообрядцами.

Позиция Димитрия Ростовского по вопросу о пресуществлении даров была действительно близка к позициям католической церкви. Но на таких позициях стоял весь Киево-Могилянский коллегиум. В то же время Московский патриархат к концу XVII века не имел четкой догматической позиции, и она только формировалась в дискуссиях с латинянами и еретиками, такими как Сильвестр Медведев.

Но то, что Димитрий Ростовский оставался на позициях православия, не отменяет тенденцию сближения с латинством священников Киевской митрополии. Были в ней те, кто, подобно Димитрию Ростовскому, сохранял верность православию, а были и фактические приверженцы сближения с католиками или протестантами[74].

Феофан Прокопович и латентный протестантизм

Писатель-славянофил Ю. Ф. Самарин говорил о двух сложившихся в период правления Петра в России богословских системах: «Первая из них заимствована у католиков, вторая — у протестантов. Первая была односторонним противодействием влиянию реформации, вторая — таким же односторонним противодействием иезуитской школе. Церковь терпит ту и другую, признавая в них эту отрицательную сторону. Но ни той, ни другой церковь не возвела на степень своей системы, и ни той, ни другой не осудила; след., лежащее в основании обеих понятие о церковной системе церковь исключила из своей сферы, признала себе чуждым. Мы вправе сказать, что православная церковь не имеет системы и не должна иметь ее»[75]. Первая богословская система была связана прежде всего с именем Стефана Яворского, вторая — Феофана Прокоповича. И Самарин был прав в том, что, к сожалению, способной к полемическим победам над католиками и протестантами системы в России на начало XVIII века не существовало. Русское духовенство было вынуждено опираться на приемы и аргументы, почерпнутые либо у католиков, либо у протестантов. А заодно с методиками и аргументами заимствовались и идеи.

Начальные этапы биографии Стефана Яворского и Феофана Прокоповича фактически совпадали. Как и Стефан, Феофан начал свой путь в науках, окончив Киево-Могилянский коллегиум. Далее он обучался во Львове, находившемся в составе Речи Посполитой и являвшемся центром униатства. Мнение, что до Петра российские подданные не обучались в европейских образовательных учреждениях, не соответствует действительности. Среди элиты Малороссии получение образования в Европе было распространенным явлением. Но образование к концу XVII столетия еще было достаточно сильно сопряжено с религией. Для получения образования в католических странах, как правило, требовалось быть католиком, или как минимум униатом. И Стефан Яворский, и Феофан Прокопович для обучения в Европе переходят из православия в униатство, фактически став изменниками веры. В свете такого рода переходов становится понятным, почему Петр предпочитал направлять дворянских детей для прохождения обучения в протестантские страны. Образование там было в большей степени отделено от религии, и поступление в тот или иной университет принятия соответствующей веры или отречения от веры не предусматривало.

Феофан обошел пешком едва ли не всю Европу, посещал германские университеты Лейпцига, Галле, Йены, іде, по-видимому, впервые ознакомился с азами лютеранской теологии и современных обществоведческих учений. Особого внимания заслуживает его поступление в 1701 году в Папскую коллегию святого Афанасия, созданную специально для греческой и славянской молодежи и управляемую иезуитами. Коллегия Целевым образом готовила кадры для пропаганды унии. Ее закончили до Прокоповича и после него многие иерархи униатской церкви. Среди известных выпускников Коллегии в прошлом значился, к примеру, известный хорватский просветитель Юрий Крижанич. Успехи Феофана в Коллегии были столь выдающимися, что он даже привлек внимание папы Климента XI. Однако в Риме Прокопович оставаться не пожелал и в 1704 году вернулся в Киев. Там он также легко, как прежде Стефан Яворский, восстановился в православии и был допущен к преподаванию в Киево-Могилянском коллегиуме по широкому спектру дисциплин. Но опыт обучения Стефана и Феофана в Европе оказался различным Если Яворский вынес из него католические догмы, то Феофан — их