Девочка из прошлого - Тала Тоцка

Мне импонирует, что он не пытается сделать вид, будто его не волнует вид лежащего на столе конверта. И тем более, не заботит его содержимое.

Мне поэтому и проще с этим Русом. Рустам внутри сойдет на дерьмо, но всем окружающим продемонстрирует, как ему похуй.

— Не знаешь, зачем он Соню вызвал? — спрашиваю брата. — Он случайно не собрался посвятить ее во все подробности?

Рус кивает. Секретарша вносит кофе, поэтому я сдерживаю желание наградить второго брата матерными эпитетами. Но дождавшись, пока выйдет моя сотрудница, все-таки спрашиваю:

— Нахуя?

Рус пожимает плечами.

— Боится. Боится снова их потерять.

— Ну блядь! — рассерженно хлопаю ладонью по столу, что даже чашки подпрыгивают. — Он же собирался дождаться результатов?

— Так он пока ничего и не сказал, — Рус предусмотрительно берет свою чашку и делает глоток.

Я замолкаю. Толку зря беситься? Придет, тогда и поговорим.

Рустам приезжает буквально через десять минут, мы только успеваем допить кофе.

— Как ты так быстро? — удивляется Рус. Рустам не отвечает, молча протягивает руку сначала мне, потом ему.

Как я и предполагал, лицо хмурое, взгляд мрачный. Просто заебись.

— Нахера ты Соню впутываешь? — не могу удержаться. Вот сейчас опять начнет пиздеть, что это его жена, не моя семья, и что я должен от него отъебаться.

Но на удивление Рустам отвечает относительно сдержанно.

— Я принял решение, Демид. Если отцовство подтвердиться, она узнает первой.

— Рустам...

— Открывай, — перебивает он меня, кивая на конверт.

Ну я так я.

Достаю из ящика стола швейцарский многофункциональный нож, подаренный сотрудниками на один из праздников. Точным движением вскрываю конверт и вынимаю два листа бумаги с логотипом клиники, в которой братья сдавали биоматериал.

Первый лист. Руслан.

— Основываясь на результатах, полученных при анализе исследованных локусов, биологическое отцовство предполагаемого отца Айдарова Руслана Усмановича в отношении ребенка «Образец К» исключается...

— Фууууух, — Руслан не скрывает облегчения, шумно выдыхает воздух из легких. Продолжаю.

— Близкое патрилинейное родство донора образца с маркировкой «Айдаров Руслан» и донора образца с маркировкой «Образец К», в рамках проведенного исследования не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является следствием случайного совпадения индивидуализирующих признаков неродственных лиц, составляет 99,9%.

Что и требовалось доказать. Близкое патрилинейное родство означает, что Руслан определенно родственник Кати в желтой шапке. К примеру, дядя. И что он на сто процентов не отец девочки.

Беру следующий лист.

— Основываясь на результатах... биологическое отцовство... Айдарова Рустама Усмановича... исключается...

— Сука... — Рустам глухо матерится, роняет голову на сложенные перед собой руки, и только сейчас становится ясно, в каком он был напряжении.

А я в полном ахуе продолжаю читать.

— Близкое патрилинейное родство... Айдарова Рустама... и... «Образец К»... не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является... составляет 99,9%.

Поднимаю глаза на братьев.

— Это как понимать?

Они молчат, но у обоих такой вид, словно каждый получил контрольный пакет акций «Майкрософт».

— Что за хуйня, я вас спрашиваю?

— Что ты от нас хочешь, Демид? — первым отвечает Руслан. — Тест показал, что это не наш ребёнок, не мой, и не Руса.

— А чей, блядь? Мой? Она вылитая Майя!

— Демид, не ори, — Рустам остервенело трет ладонями лицо, — мы понимаем, что она наша, она не чужая. Но блядь... Дай в себя прийти. Я же.... Я же сука себя уже похоронил.

— Похоронил он... — отбрасываю лист, постукиваю по столу пальцами. Встаю и начинаю ходить по кабинету от стены к стене. Разворот. — Вы биоматериал правильно сдавали?

Братья смотрят на меня как на дебила.

— Демид, приди в себя, — отзывается Рус, — это ж не спермограмма. Там дрочить не надо, это всего лишь мазок со щеки.

— Надо переделать, — складываю листы в конверт, бросаю в стол. — Вы просто ее не видели.

— Знаешь, что я думаю, — медленно заговаривает Рустам, при этом его взгляд все ещё более чем красноречивый. — А нам точно это нужно?

— Такое ощущение, что мне точно нужно больше чем вам, — беру телефон, нахожу нужный контакт.

— Это Ольшанский. У вас хранится образец с остатками биоматериала. Я хотел бы...

— Демид Александрович, я как раз собирался вам звонить, — голос из трубки звучит скорбно и тревожно. — У нас сегодня случилось ЧП. В лаборатории возникло локальное возгорание, но пока его ликвидировали, ваш образец исчез. Не знаю, что и думать, мы уже объявили служебное расследование...

— Я сейчас приеду, — бросаю коротко, отбиваю звонок и поднимаю глаза на притихших братьев. — Походу, наш чупа-чупс оказался кому-то очень нужным. Его увели из лаборатории.

— Кто? — задает тупейший вопрос Рус.

— Конь в пальто, — отвечаю раздраженно. — У кого-то ещё остались сомнения, что девочку надо найти?

— Нет, — первым отвечает Рустам.

— Я уехал, — направляюсь к выходу. Он меня окликает.

— Демид! — притормаживаю. — Мы с тобой.

Молча шагаю к двери.

Вышедшие из строя камеры, подтертые записи, внезапное возгорание. И девочка, как две капли воды похожая на детей моих братьев.

Если кто-то планировал привлечь мое внимание, то следующим шагом им следует просто подойти посреди улицы и зарядить мне в табло. Потому что более прямо уже некуда.

Глава 8

Арина

Соня....

У него даже голос изменился. Когда со мной разговаривал, каждое слово звучало так, будто на лист металла железная болванка падала. А стоило этой Соне позвонить, металл на глазах превратился в пластилин.

Мне кажется, он никогда ни с кем так не говорил. С таким теплом в голосе.

И лицо смягчилось.

Кто она, эта Соня? И почему Ольшанский так внезапно переменился?

Иду, и по лопаткам бежит электрический ток. Это Демид, я знаю. Смотрит мне вслед, жжет глазами. А сам с Соней этой...

С девушкой, с которой он вчера был на благотворительном вечере, он вел себя совсем иначе. Значит это была не Соня. И лицо у него было совсем другое, когда