Слепой поводырь - Иван Иванович Любенко

случилась она ровно год тому назад. В разделе «Происшествия» газета «Северный Кавказ» писала: «Вчера, между 8 и 9 часами утра, в городе Ставрополе, на Николаевском проспекте, в помещающихся в доме Улуханова и содержимых дворянкой Люцией Брохноцкой меблированных комнатах, найден убитым в своём нумере, проживающий там с октября месяца 1886 года, находящийся в отставке, действительный статский советник Дмитрий Иванович Кипиани. Произведённым в то же утро надлежащею судебною властью осмотром места происшествия обнаружено, между прочим, следующее: корпус дома, в котором помещается квартира Кипиани, расположен посреди двора и обращён лицевою стороною на переднюю, чистую часть этого двора, а заднею выходит на так называемый чёрный двор, причём оба эти двора, и чистый, и чёрный, обнесены высокою каменною стеною. Наружный двор лицевой стороной примыкает к Николаевскому проспекту, отделяясь от последнего трёхэтажным домом, занимаемым квартирою и аптекою. Кипиани снимал три комнаты: переднюю, приёмную и спальню. Его дверь находилась в конце коридора. Рядом с ним жительствовал учитель Вардземшвиль, сверхштатный чиновник акцизного управления Артишевский, а напротив — актриса Бурляева. В квартиру статского генерала вела входная двухстворчатая дверь, оказавшаяся запертой изнутри на ключ. Одна половина её оказалась запертою наглухо верхним и нижним шпингалетами, а другая, с выдвинутым наполовину замочным снычом[26] и с вложенным в замочную скважину с внутренней стороны ключом, была отворена. Каких-либо повреждений на означенной двери или замке не замечено. А при сильном напоре со стороны коридора на эту дверь та половина её, в которой имелся ключ, хотя и была заперта последним на два оборота, отворилась свободно, произведя лишь стук, хорошо слышимый во всех отделениях нумера покойного Кипиани, в том числе и в спальной комнате. Очевидно, именно этим путём убийцы и проникли в квартиру, так как все окна были заперты и повреждений не имели. Передняя комната квартиры одинокого отставного статского генерала была отделена от приёмной высокой двустворчатой дверью и такая же дверь вела в спальню покойного. Впрочем, эти две двери никогда не запирались. Какого-то особого беспорядка в двух первых комнатах не наблюдалось и только на письменном столе, стоящем в приёмной, были разбросаны кучи бумаг, исписанных рукою убитого, в некоторых из ящиков того же стола всё было перерыто и, кроме того, лежало разорванное кожаное портмоне, запертое на маленький внутренний замочек. Высота обращённых на чёрный двор окон этой комнаты от земли до подоконника — 2 арш. 3 верш.[27] И под одним из них на дворе найдены, положенные один на другой, два больших камня, возвышающиеся над уровнем почвы на 1/3 аршина[28], так что даже человеку небольшого роста было видно всё, происходящее в приёмной.

Труп убитого Кипиани оказался лежащим на кровати в спальной комнате, имеющей лишь одно окно с двойною рамою, завешанное тёмною шторою. Лежал он на правом боку, лицом к окну, с открытыми глазами, обращёнными в правый передний угол, тщательно прикрытый с головою одеялом и шерстяным пледом, так что оставались обнажёнными только ноги, на которых были видны ожоги и застывший воск. На полу валялись разбросанные в беспорядке десять штук белых полотняных носовых платков, лист белой бумаги, сложенный вчетверо и разные мелкие записки, писанные большей частью рукой Кипиани. Руки и ноги покойного были связаны, первые — загрязнённым холщовым носовым платком, вторые — грязными кальсонами; а на голове, в области левой височной части, имелась глубокая зияющая рана, образовавшая широкую прощелину, чрез которую замечалось отсутствие в черепной коробке значительной части мозга, коим вместе со сгустками крови были залиты находившиеся под головою подушки. Рана эта начиналась на левом виске вдавлением полушаровидной формы, имела продолжение, шедшее вдоль всего лица до левого угла рта, причём носовые и челюстные кости оказались раздробленными. На этом основании, производивший судебно-медицинское исследование трупа убитого врач Журавлёв пришёл к заключению, что смерть Кипиани последовала от раздробления костей черепа и разрушения большого участка головного мозга каким-либо тяжёлым предметом, имеющим полукруглую тупую поверхность и снабжённым длинною ручкою. Подле кровати, на которой лежал труп убитого, в ногах, найден оставленным на полу, чёрный кожаный саквояж, в стенке коего имелся продольный разрез, сделанный, как можно полагать, острым ножом, и тут же, на полу, был найден снаряжённый патрон от револьвера системы Лефоше, небольшого калибра. В этой же самой комнате оказалось испачканное кровью полотенце, которым, судя по отпечаткам пальцев, убийца вытирал окровавленные руки[29]. Ящики комода, стоявшие в спальной комнате были выдвинуты, вещи смяты и разбросаны по полу. Никаких ценных бумаг или денег при осмотре обнаружено не было. Не оказалось и маленьких карманных часов, кои обычно висели у кровати на гвозде. Эти обстоятельства указывали на то, что убийство Кипиани было совершено из корыстных побуждений. Полицейским дознанием и судебным следствием удостоверено, что с октября 1885 года Кипиани одиноко проживал в меблированных комнатах Брохноцкой, ведя крайне скромный образ жизни и имея ограниченный круг знакомых; одевался он бедно и был очень расчётлив, не позволяя себе никакой роскоши, хотя и не отказывался помогать деньгами обращающимся к нему нуждающимся. Видимо, это обстоятельство и создало в умах преступников мнение, что он очень богат, но скуп. Установлено также, что покойный собирался покинуть Ставрополь и возвратиться на родину в Кутаисскую губернию. По мнению врача-эксперта Журавлёва Кипиани был лишён жизни не ранее двух часов пополуночи. Странно, но в ночь убийства исчез дворовый пёс Финтик, обычно спящий с прислугой на кухне. Во дворе у Брохноцкой была и другая собака, большой охотничий пёс Гектор, весьма злой и чуткий, но собака эта, как положительно установлено показаниями свидетелей, за несколько дней до убийства Кипиани неведомо куда исчезла и возвратилась домой дней через пять после того худая и изнурённая».

Прошло полгода после возбуждения уголовного дела, а расследование застыло на месте, как телега без колёс. Слежка за прислугой и лицами, которые могли совершить подобное злодеяние ни к чему не привела. Залевский хорошо помнил тот день, когда полицмейстер вернулся от губернатора бледный и растерянный. По его словам, Констанди пообещал отправить Фиалковского исправником в самый глухой уезд, если полицейское дознание не продвинется по смертоубийству Кипиани. Ясно было одно: в цепи последующих действий должен был быть какой-то необычный ход. Но какой? Всю ночь Залевский не спал, а когда в комнату через ставни пробился солнечный свет, у него родилась идея, одобренная позже полицмейстером.

Через подставное лицо он разместил в газете «Северный Кавказ» объявление, данное якобы сыном покойного Кипиани, в котором тот обещал заплатить пять тысяч рублей любому, кто укажет на убийцу его отца.