Экземпляр - Юлия Купор

месте расплакалась бы, разбила пару тарелок и успокоилась. Диана же была не такова. Она сказала совсем уж страшное.

— Отвезешь меня завтра к психиатру? — спросила Диана. — У нас в городе есть неплохой специалист, оказывается. Муравьев. Я почитала форумы, к нему чуть ли не со всей страны едут.

— Никогда не сомневался, что Воскресенск-33 — это столица российской психиатрии.

— Надеюсь, что не паллиативной, — вздохнула Диана.

Так в их жизни появился серьезный и сосредоточенный, как упитанный кот, психиатр по фамилии Муравьев, и начали они танцевать это дурацкое и бессмысленное танго втроем. Этот Муравьев Александр Николаевич поставил Диане диагноз — большое депрессивное расстройство, — прописал кучу лекарств (антидепрессанты, нейролептики, транквилизаторы), а в один из сеансов вызвал для беседы и самого Костю.

— Я хочу вам сказать, — Муравьев очень внимательно посмотрел Косте в глаза, так что тому стало чертовски не по себе, — что жизнь продолжается, несмотря ни на что.

У него на столе стояла еще эта дурацкая фарфоровая кошка и медитативно махала позолоченной лапкой.

— Диане поставлен серьезный диагноз, — продолжал Муравьев. — И да, ее психика очень серьезно повреждена. К сожалению. И…

Костя пытался смотреть на Муравьева, но его взгляд упорно соскальзывал на кошку.

— Что бы ни случилось, не вините себя, — продолжил психиатр. — И попытайтесь абстрагироваться от этой ситуации. Болезни просто случаются, таков закон вещей. И болезни возникают не только из-за того, что мы делаем что-то неправильно. Иногда мы делаем все как надо, но увы…

Больше из этого разговора он не помнил ничего — произнесены были еще какие-то слова, возможно, слов было много, но память их отфильтровала и не сохранила. Зато Костя очень хорошо запомнил разговор с Дианой, случившийся уже после того, как она начала ходить к Муравьеву. Ох, вот этот разговор он запомнил, как стихотворение.

— А ты понимаешь… — сказала ему Диана, стараясь не смотреть в глаза — ее взгляд блуждал где-то далеко. — А ты понимаешь, с кем связался?

— Я все прекрасно понимаю, — ответил ей тогда Костя, — и буду беречь тебя. Я же давал клятву — в болезни и здравии, помнишь?

— А ты понимаешь, — продолжила Диана, и на миг Косте показалось, будто она и вправду находится где-то далеко-далеко, — что я тебя никогда не смогу полюбить?

— Понимаю, — соврал тогда Костя.

15

Большое депрессивное расстройство — диагноз, который поставил Диане усатый и неопрятный психиатр Муравьев. Можно подумать, невесело рефлексировал Костя, что бывает среднее депрессивное расстройство или маленькое депрессивное расстройство, — так это все странно звучало. Года два Муравьев все никак не мог подобрать препараты. От агомелатина Диана становилась раздражительной и склочной, как подросток с СДВГ, а те самые сны про железную дорогу и поезд повторялись с угрожающей периодичностью — Муравьев решил, что эти кошмары и были одной из побочек препарата, и, поколебавшись, отменил агомелатин. Потом он назначил миртазапин. От миртазапина начались сильные головные боли — настолько сильные, что Диана несколько раз падала в обморок, и хорошо, что все это происходило, когда Костя был дома и мог вызвать скорую. Муравьев назначил еще несколько препаратов — Костя уже стал путаться в их названиях, это все были какие-то «-ины», «-иды», и чем сложнее было название, тем хуже становилось Диане. На полгода в жизнь молодой семьи вошли какие-то запрещенные польские препараты, и Диана даже почувствовала себя лучше, заметно лучше, но потом Муравьев их отменил и больше никогда не назначал.

Наконец, спустя пять лет после начала лечения, Муравьев нашел какой-то сложносочиненный «-ид», от которого Диане полегчало. Да, она стала очень много спать, чересчур много, порой Косте казалось, будто бы там, в мире снов, у его супруги есть какая-то другая жизнь, жизнь, где нет болезней и страданий, жизнь, где не нужно травить себя медикаментами, где у нее есть свой Черный Вигвам с великанами и карликами, которые разговаривают наоборот, и эта жизнь нравится ей гораздо больше, чем пыльная квартира на Фестивальной, 2, где не было ни великанов, ни карликов; это обижало Костю, он словно ревновал Диану к потусторонней жизни, но поговорить не решался, опасаясь, что его претензии будут звучать очень глупо.

Так продолжалось много-много лет. Диана существовала, сонная и вялотекущая, как равнинная река, словно бы меж двух миров, миром сна и миром яви, перестав, слава Муравьеву, думать о смерти, но перестав, однажды понял Костя, не потому, что ей полегчало, а потому что она нашла приемлемую для себя форму между жизнью и смертью. Словом, обстановка в квартире была еще та. Именно поэтому Костя так удивился, увидев Диану в хорошем настроении: обычно ее бодрости хватало на то, чтобы проснуться, а потом наступала апатия. Костя все пытался понять, как же она видит этот мир и видит ли, если, по ее рассказам, все мироздание залито черной холодной водой и в этой воде плавают, посверкивая чешуей, чудовища — чудовища, что являлись следствием неправильной работы отдельно взятого потонувшего в депрессии сознания.

А не важно, подумал Костя. Вот совсем не важно. Пусть у нас будет счастливый вечер — я, Диана, Лана Дель Рей, котлеты из кулинарии, испорченная шарлотка. Рислинг, купленный по акции в ближайшем супермаркете, задушевный разговор, Костя еще про Женьку рассказал, рассказал, каким он стал упитанным и солидным. Мы заслужили. Если это ремиссия — дай бог, чтобы это была ремиссия, — мы должны прожить каждый день как последний. Carpe Diem. Чуть позже он поймет, насколько был прав.

16

Костя все время думал о той случайной встрече с Балакиревым и все гадал, позвонит Женька или не позвонит. Телефонами они, конечно, обменялись, но это могло ровным счетом ничего не значить — так, элементарная вежливость. В глубине души Костя был уверен, что Женька не позвонит. Поэтому он очень удивился, когда на экране высветился Женькин номер. Выходит, их встреча на фуд-корте «Бруклина» была не случайной?

Незадолго перед этим Костя дозвонился в «Азию-Мобайл» («Скажите, вакансия в торговом центре «Бруклин» еще действительна?» — «Минуточку, сейчас узнаю. Да, вакансия еще в силе. У вас есть СНИЛС?») и вот теперь сидел, мучимый сомнениями: а может, стоило подождать, пока в городе появится подходящая работа? Может, ну ее, эту «Азию-Мобайл»? Рациональная часть Костиного сознания упорно подсказывала, что не было в Воскресенске-33 подходящих вакансий и не будет, точнее, была одна, и он ее потерял. Поэтому он обрадовался Женькиному звонку — наконец-то хоть что-то сможет отвлечь от назойливых мыслей.

— Братан, а ты сейчас в «Бруклине»? — жизнерадостно спросил Женька.

Костю смутили отчетливые женские голоса на заднем плане, особенно смутило то, что голосов было несколько. Почему-то сложилось ощущение, будто