Цепная реакция - Андрей Варламов

- О чем базар... Вообще ничего...

- Во. А теперь о пушке, которую ты сдуру фрайеру впаял... Пушка-то с экспертизы, усекаешь? Значит, взяли бы твоего фрайера прямо на тротуаре на предмет какой-либо проверочки те же менты, нащупали бы под прикидом железо и началась бы веселая карусель. Волына свеченая, кололи бы неимоверно. От него на тебя бы вышли, точняк, а от тебя до Лехи путь недолог, я уже говорил... И запрыгала бы история дальше по ухабам... За "калаши" эти, - вновь кивнул на багажник, - спуску вам бы не дали, и на что, Витек, тебе верю, но приплыл бы ты на "чистуху". Соображаешь, в какую бы нас пропасть вверг, а?

Витек понуро молчал.

- В общем, - сказал Чума, - адрес знаешь, завезешь Веслу штраф: пять штук зеленых... Сроку - месяц.

- Так откуда...

- Думай сам... Тачка, дом... Крутись. - И бандит нырнул в услужливо приоткрытую дверь машины.

Глядя на удалявшиеся в темноту габаритные огни, Витек присел на теплую глину проселка и гнусаво завыл, колотя себя в бока кулаками.

Собцова

Первые страхи Людмилы, связанные с расследованием похищения денег и стволов из отдела, потихонечку улетучивались, тем более оперативную поддержку следствия обеспечивало РУБОП, что означало: ищут организованную преступную группу, польстившуюся на оружие, дабы использовать его в кровавых бандитских акциях. А вся организованная группа - она да деревенский увалень Леха... Даже смешно.

Следователь, правда, упорно интересовался вопросом, как именно она провела вечер и ночь, выпавшие на период проникновения злоумышленников в отдел, но то, что она находилась в своей постели, когда вскрывались служебные сейфы, не пришлось подтверждать даже ее мужу. Единственно, на нее косилась с откровенным подозрением зловредная Зинка, однако Собцова сама пошла на довольно-таки агрессивную инициативу в объяснениях: выйдя на улицу с начальницей после работы, она со злобой заметила, что если у кого и есть повод для многозначительных взоров, то у нее, Собцовой, поскольку вокруг Зинаиды вращается целая куча ушлых хахалей с сомнительными связями, а она, кукуя свой век с недотепой фрезеровщиком, иных компаний не водит. А поведение сыночка Зинаиды вообще свидетельствует о социально неблагополучном климате в семье офицера милиции...

На днях, как стало известно Собцовой, отпрыск начальницы, без спроса позаимствовав "жигуленок" ее любовника, вместе с приятелем-лоботрясом решили с помощью буксировочного мощного троса, привязанного к заднему бамперу, выдернуть из стены банкомат. Воришек спугнула проезжавшая неподалеку патрульная машина, и операция прошла скомканно и неудачно: банкомат остался на месте, трос, судя по звуку, лопнул, и недоросли поспешили скрыться, оставив на месте преступления выдранный из кузова бампер, оснащенный, естественно, номерным знаком. Треск выкорчеванного из кузова бампера жулики ошибочно и недальновидно приняли за агонию изнемогшего от непосильной нагрузки троса.

В общем, чем бы дитя ни тешилось, родительница Зинаида неизменно плакала.

Издерганная свалившимися на ее голову бедами и грозящим увольнением с работы, она и в самом деле разревелась прямо на улице, прося Собцову дать ей надлежащую положительную характеристику перед нагрянувшей в ЭКО комиссией. Вовремя не отремонтированная сигнализация и выявленная халатность в отношении хранения вещдоков сулили ей весьма незавидное будущее.

Заверив бывшую подругу-подельницу в произнесении самых лестных отзывов о ее персоне перед компетентными и грозными ревизорами, Собцова поймала себя на подлой и постыдной мысли, что делать этого она расчетливо и мстительно не собирается: возможное увольнение шефини наверняка означало кадровую перетряску, знаменуемую переводом ее, Людмилы, на место опальной начальницы.

Словом, все складывалось не так уж и плохо: тупые рубоповцы искали мифических бандитов, следователь явно потерял острый актуальный интерес к морально выдержанному и дисциплинированному эксперту Собцовой, Леха наверняка трясся от страха в своей деревне, боясь нос высунуть в столицу, а происки Зинаиды были надежно нейтрализованы действиями ревизующих ЭКО инстанций.

Настораживал, правда, тот факт, что всем сотрудникам ЭКО предложили в связи с серьезностью случившегося пройти проверку на полиграфе, и, поскольку противиться такому предложению никто не стал, согласилась на данную процедуру и Людмила, предварительно выпив пузырек успокаивающего нервы настоя валерьянки.

Отслужив не один год в милиции, она и ведать не ведала, какими методами вводится в заблуждение хитрый прибор, который обслуживали четверо молчаливых и вежливых мужчин непонятной ведомственной принадлежности. Пятый мужчина, сидевший у нее за спиной, мерным голосом задавал вопросы.

Каверзные, надо сказать, вопросы! Поначалу нейтральные, расслабляющие, типа: "Любите ли вы птичек?" - после, внезапно, конкретные и очень грамотно сформулированные.

Один из вопросов: "Участвовали ли в совершении преступления родственники вашего мужа?" - словно опалил сознание Людмилы, и, произнося в тон дознавателю отчужденное "нет", она одновременно с ужасом осознала, что, кажется, непоправимо прокололась...

Однако, сняв с нее датчики, персонал, сохранявший таинственную невозмутимость, вежливо с ней распрощался, на кокетливый ее вопрос: "Сильно ли я волновалась?" - ответили добродушной рекомендацией смело идти на работу и спокойно трудиться, а поделившись впечатлениями с сослуживцами, Людмила выяснила, что аналогичные вопросы задавались и им. Что в общем-то опять-таки успокаивало...

Последнюю неделю в городе стояла влажная, удушающая жара, и в обеденный перерыв Людмила ходила домой - съесть тарелку ледяной окрошки из холодильника и насладиться прохладным душем.

В очередной раз обронив рассеянно кивнувшей Зинаиде, что задержится после перерыва на полчасика, Людмила заперла кабинет и отправилась знакомой улицей к высившейся над кронами старых тополей кремовой двенадцатиэтажной башне своего дома, заглядывая под тряпичные навесы продуктовых палаток и прицениваясь ко всякой всячине. Купила сочную летнюю клубнику, свежий домашний творог и деревенские, заботливо выращенные овощи...

Ранее в подобных деликатесах она себе отказывала, но сейчас с удовольствием тратила четыреста долларов, позаимствованные на умеренные бытовые роскошества из тех похищенных пятидесяти тысяч, номера которых не фигурировали в документах ЭКО.

Укладывая в сумку провизию, не без раздражения подумала о раздолбае муженьке, воспринимающем недавнее появление разносолов в семейном рационе как некую данность. Хотя в последнее время супруг проявлял некоторые целенаправленные усилия в поисках халтуры, уходя из дома утром и возвращаясь каждый вечер пусть с мизерным, но заработанным гонораром.

Приняв душ, она едва успела надеть халат, как вдруг раздался звонок в дверь.

В криво и сплюснуто искаженном оптикой дверного "глазка" пространстве общего коридорчика увиделась девочка в легком, свободного покроя платьице.

- Что вам надо? - неприязненно спросила Людмила, отирая полотенцем намокшие пряди.

- Я ваша соседка с нижнего этажа, - проворковал юный ангельский голосок. - У вас что-то с трубами, нас заливает...

Собцова механически отодвинула стопорную задвижку, высунувшись в коридор.

И тут же, не успев рассмотреть лицо неведомой соседки, из-за спины которой внезапно вынырнули двое доселе сидевших на корточках громил, получила увесистый толчок в грудь, под горло, и, упав навзничь, проскользила спиной по линолеуму.

В следующий момент в ошеломленном сознании запечатлелся скрип петель запираемой двери. Грубые руки подхватили ее под мышки и швырнули на диван.

- Заорешь - пристрелю, сучка! - донеслось хриплое предупреждение, и в плавающей перед глазами мути сначала возник направленный ей в лицо пистолет, а после - дегенеративная, плохо выбритая физиономия с тусклыми белесыми зенками и пористым носом бандита лет сорока.

Завороженная испугом, она вглядывалась в его угрожающе отвисшую челюсть, впалые щеки, короткую стрижку-кляксу жиденьких, тронутых сединой волос.

Потерянно осмотрелась. Ящики серванта выворачивал молодой плечистый парень лет восемнадцати, одетый в светлую футболку и в джинсы, из-за пояса которых выглядывала рукоять револьвера.

Из кухни донесся звон посуды - видимо, там орудовала расторопная малолетняя девица, сыгравшая роль приманки.

Приблизив к ней страшную рожу, траченный временем ублюдок, изрыгавший из слюнявой пасти смрадное дыхание, развязно спросил:

- Где деньги, тварь?

- Какие деньги? - пискнула Собцова жалобно. - Я на зарплате, муж не работает... - Тут она уяснила, что халат распахнулся, поправила одежду, судорожно подоткнув ворот под подбородок и сцепив на нем пальцы.

- В общем, слушай, коза драная, - продолжил бандит размеренным тоном. Леха нам все ваши сопли размотал. Видишь пушку? - Качнул перед носом Собцовой пистолетом. - От твоих задумок к нам пришла. Не узнаешь? Ну и не надо. А вот с деньгами Леху ты прокатила круто. Сказать, сколько сперла? Одних рублишек на пятьдесят тысяч баксов... Мы ведь все знаем, нас на мякине не проведешь... А потому, - убрал пистолет в карман, - помощь тебе звать не резон, не будет тебе никакой подмоги. Уяснила?