Проданная Истинная. Месть по-драконьи (СИ) - Белова Екатерина

Может, на Пустых не появляются метки? Или Пустые не могут быть Истинными?

Мне не хватало знаний об этом мире, так что сразу после завтрака и короткой болтовни с горничной, я засела за книги с небывалым энтузиазмом.

— Стародраконий тоже учите, — напомнила горничная. — Учите непременно. Пригодится.

И я учила, потом откладывала, копалась в других книгах, и однажды с печалью обнаружила, что самые интересные места написаны на стародраконьем. Пришлось браться за словарь, переводить и записывать текст.

О странном. Вещи, записанные на стародраконьем, иногда даже не коррелировали с основным текстом! Например, в книге по магической ботанике Сопределья, между двумя абзацами был зажат текст косметического рецепта, к тому же на стародраконьем языке. Кажется, на стародраконьем. Некоторые слова в нем были на… русском. Моем родном и великом. С другой стороны, это был рецепт совершенно обыкновенного крема для лица, так что зачем было его писать с такими сложностями в книге по ботанике?

А в другой раз, в географических картах я встретила описание месторасположения шахты залежей номара — редкой магической руды, использующейся для военных целей — с точным расчетом глубины выработки. На этот раз полностью на великом и могучем. Все это было записано на полях, рядом с масштабированной картой Сопределья.

Еще были странные пометки о генетических опытах над истинностью. Сопределье спонсировало целый научных комплекс работ на эту тематику. Но это как раз понятно. Когда тебя прокляла богиня и не такое придумаешь. Опыты я пролистнула. Это было скучно, и я не разбиралась в генетике.

Дни летели, похожие на солнечные золотые шарики, впервые за обе мои жизни наполненные покоем и тихой радостью. Никто меня не дергал, не обзывал, не отвешивал затрещины. Клянусь, у меня разгладился залом на переносице от вечного напряжения и ожидания неприятностей. Днем я гуляла и болтала с Иве, вечерами читала и пила какой-то необыкновенный чай, пахнущий розами и боярышником. В голове у меня гуляли романтические мысли, как я не старалась их оттуда выкурить. Даже тот факт, что у меня нет метки, меня не останавливал.

В один из дней я не выдержала и спросила у Иве:

— Скажи, а у Пустых бывают метки Истинных?

Мне было стыдно, казалось, она прочтет мои жалкие мысли прямо по лицу, но та только похлопала густо накрашенными ресницами:

— Редко, вейра Аланте, но был в роду случай. Выпала одному из глав рода в Истинные Пустая, — Иве огляделась и прижалась ко мне, шумно дыша в ухо. — Он, говорят, убил ее, чтоб не смела позорить гордый ледяной род. Вот ужас-то, да?

Да… Не очень романтично.

— А герцог, когда приедет?

Спросила и отвернулась, давясь удушливой волной смущения. Я, получается, жду его тут, как ручная птичка, и клетка мне не жмет.

— Император умер, вейра, там чуть ли не подковерная война идет, ходят слухи, что ее Высочество Эльене из рода Виладжо умерла. Подумать только, даже у сильных мира сего нет защиты от императорского гнева.

Так вот почему Анвар так торопился, как-никак, родной отец умер. Герцог Фалаш был сыном императора от первой наяры — Тахулы, дочери Ледяного герцога Сопределья. Анвар принял титул после смерти деда в прошлом году, но со смертью императора власть страны сосредоточилась в руках императрицы и ее сына Теофаса, ставшего императором. Уж как он отнесется к брату — неизвестно.

Многие высокопоставленные драконы брали наяр, так называемых, вторых жен для рождения дочерей, которых прежде проверяли на совместимость для зачатия именно девочки. Но у Тахулы был только сын, да и тот один единственный. В отличии от остальных антов — детей наяр, носивших исключительно серебро, он гордо носил золото.

И этого человека, опасного, странного, уроженца гордого ледяного Сопределья, я ждала сутки напролет, полная надежд и одновременно сладкого ужаса, предчувствуя изменение своей судьбы.

Если бы только я знала, как именно она изменится…

Дорогие читатели, приношу вам огромную благодарность за ваши звездочки, комментарии и награды! Это очень-очень мотивирует и придает мне сил ))

7. Проклятие

Что герцог вернулся, я скорее почувствовала, чем узнала.

Иве приходила замученная и реже, чем обычно, а на расспросы отмалчивалась, однажды перепутала книги. Я просила принести историю Ильвы — королевства магов, а она принесла мифы и происхождения божественных плетений. Ну какие божественные плетения, если я Пустая? Завтраки и обеды стали проще, меньше и оформлены уже не так привлекательно. Интуитивно я понимала, что перестала быть для Иве большим событием. Ну разве что чай она для меня по-прежнему заваривала вечерами, в котором добавилось горьковатых апельсиновых ноток.

— Что-то случилось? — спросила однажды осторожно.

Также интуитивно я чувствовала, что именно этот вопрос относится к правилу запрета на общение. Это о цветочках можно болтать, а задавать такие вопросы уже нарушение.

Иве заморгала мохнатыми ресницами, словно раздумывая, отвечать ли.

— Гости приехали, весь дом забит. Бегаем сутками, даже меня подключили, вчера весь второй этаж перемывали наскоро.

Вряд ли гости приехали бы в отсутствие хозяина.

— Герцог вернулся? — спросила и ужаснулась, как беззащитно и просительно прозвучал мой голос.

— Мне не велено говорить, — завздыхала Иве. — Накажут меня, если болтать буду. Как разъедутся гости, я вам лучше новых книг принесу, сейчас-то в библиотеку не походишь. Спрашивают постоянно, куда я иду, что и кому несу, особенно герцогские книги-то, уж не серчайте, вейра, беспокойные времена настали…

Она говорила и говорила, но я уже не слушала. Даже не отвечая на вопрос, она дала исчерпывающий ответ: конечно, герцог вернулся. Но ко мне не пришел.

В груди глухо и тошнотворно скреблось чувство брошенности. Забавный некрасивый щеночек надоел герцогу, стоило появиться более важным вещам, но что я могу сделать? Я заперта на четверти акра под прозрачным куполом, как кузнечик в банке, на потеху хозяину.

Подавив желание разреветься, я попрощалась с Иве, убежавшей по домашним делам, и уселась в саду с двумя книгами из герцогских закромов. Горничная утянула их из закрытой секции, раз уж герцог дозволили ей туда проходить, но даже не посмотрела толком, что это за книги. Уж больно спешила.

Первая оказалась сборником малоприятных сказок с кровавыми подробностями, а вторая исследованием природы черной магии. Черная магия была запрещена в Вальтарте. Особо нахальным могли и руки по локоть отсечь за применение черных заклятий, да и за чтение подобных книжек полагалось то ли сечь, то ли бить нещадно, но я предрассудками не страдала. Это Вальтарта поголовно боялась черной магии и ритуалистов, которые на этой черной магии настолько помешались, что открыли темные источники на границе и превратили жителей окраин в перевертышей, а в той же Ильве черной магией пользовались налево и направо, и прекрасно жили.

Черная магия, говорила книга, имеет женскую суть, а женская суть изменчива, коварна. Белый поток драконьей магии прямолинеен и силен, как мужчина, черная же магия действует исподволь, как женщина. Белая магия имеет физически ощутимые свойства, тогда как черная имеет ментальную природу воздействия.

Я была настолько поглощена книгой, что не сразу заметила, как меня накрыло тенью. Подняв глаза, замерла. Анвар стоял так близко, что вместе с древесным ароматом одеколона, я ловила едва слышный его собственный телесный запах.

Катящийся к закату день сделал его облик рельефным и хищным, превращая полное живой красоты лицо в гротескную маску. От неожиданности выронив книгу, вскочила, оказавшись еще к Анвару еще ближе.

— Я… То есть, вы пришли, а я… Ах, книга!

Наклониться и поднять упавшую книгу я не успела. Анвар мягко накрыл пальцами мои губы, заставляя замолчать, задумчиво уставившись мне в лицо. Я застыла, как ручной сурок, пытающийся понять настроение хозяина, но Анвар, казалось, полностью погрузился в себя, словно прислушиваясь к чему-то неуловимому человеческим глазом.