Дариус Дорван. Наемник - Владимир Корн

— Идем, — скомандовал Дариус, накидывая на плечи лямки от дорожного мешка. — Галуг, теперь вся надежда только на тебя.

В исчезновении Бора плохо еще и то, что о дальнейшей дороге в Фагос у Дариуса имелись только самые общие представления, а впереди их ждала самая трудная часть пути. Бывать в Фагосе ему уже однажды доводилось, правда, на самом юге королевства, но попал он туда вместе с торговым караваном, а чтобы вот так, напрямик, через леса и горы…

Вскоре они должны достигнуть Баросских гор. Бор обещал провести сквозь них через знакомое ему ущелье, и, что делать теперь, гонорт представлял плохо.

Дариус шел третьим. Впереди размеренно шагал Галуг, который тоже ни разу не бывал в этих местах. Но его чутью и опыту следопыта Дорван доверял полностью.

Перед Дариусом маячила широкая спина Ториана, за ним плелся Тацир, которого Бист напоил в дорогу отваром из каких-то корешков, уверяя, что зелье облегчит боль и даст бодрость. Сам Бист замыкал ставшую совсем уж немногочисленной котерию.

После нескольких часов ходьбы по дремучему лесу гнев несколько спал. И Дариус вдруг поймал себя на мысли, что если из-за кустов или вон из-за того огромного камня появится сейчас Бор, а вслед за ним и Сегур со своей гривой всклокоченных волос, никогда, даже зимой, не прикрытых шапкой, то он, пожалуй, сможет им простить их глупую шутку с похищением клинка. Но они не появлялись. Не объявились беглецы и утром следующего дня.

Тем днем в путь отправились поздно, дожидаясь, когда развеется густой, как сметана, туман, стоявший у подножия горной гряды, которую им вскоре предстояло преодолеть. Туман исчез только к полудню, но перед тем как тронуться в дальнейший путь, наемники основательно подкрепились оставшейся с вечера похлебкой из оленины.

Дариус с жалостью смотрел, как мучается Тацир, пытаясь разжевать мелко нарубленное вареное оленье мясо. Отчаявшись, парень выплюнул все, что было у него во рту, резким движением ладони смахнул с бересты на траву остатки превращенного ножом чуть ли не в кашицу мяса и от души шепеляво выругался.

Дариус потрепал его по плечу:

— Ничего, брат, не отчаивайся, все заживет. Ты жив, а это главное. Выпей бульона, он густой получился, мясо долго варилось. Пей, сколько влезет, а затем отдохни и снова пей. Дорога длинная, и тебе нужны силы.

Бист удалил из десны Тацира осколки коренных зубов, раздробленных наконечником стрелы. И теперь оставалось только подождать, когда она зарастет.

«Все-таки славно, что у нас есть Бист. Помимо всего прочего, он еще и замечательный лекарь», — подумал Дариус, отходя от Тацира.

Сейчас им предстояло самое сложное — отыскать проход в горах. Хуже всего то, что никто из них понятия не имел, где именно он должен находиться. Может быть, между тех двух гор с вершинами, упирающимися в самое небо, белыми от вечных снегов. Возможно, до него еще день, а то и все два-три дня пути на запад или, наоборот, на восток.

Да уж, проклятый Бор. Это он убедил Дариуса отправиться именно этой дорогой, уверяя, что таким образом они доберутся в Фагос значительно быстрее. И вот что выясняется: Бор предложил это только для того, чтобы добраться до необходимого ему места, а затем в подходящий момент исчезнуть.

«Вместе с моей саблей», — скрипнул зубами Дариус.

В ожидании, когда туман рассеется, Дорван размышлял: а не следует ли им пойти на запад, вдоль горной гряды, ведь там, в нескольких днях пути, находится перевал, по которому и проходит торговый тракт. Только долго до него идти придется, за неделю точно не уложиться.

Чтобы не терять времени зря, Дариус занялся новым оружием. Сталь топора была весьма неплоха, жаль только, что прежний владелец внимания ему совсем не уделял, а у Галуга его не нашлось.

Когда туман исчез, остротой лезвия топор мог тягаться с бритвой, а сам Дариус принял решение: они не пойдут на запад — будут искать перевал здесь. В конце концов, у них нет лошадей, а это значительно упрощает дело.

Не такие уж они и непроходимые, Баросские горы, видал он и другие, так что ему есть с чем сравнить.

Обнадеживало еще и то, что все время пути через Балинуйский лес они держали направление на одну из двух самых высоких вершин Баросских гор, которую Бор почему-то называл Мамой. Он, усмехаясь, так и говорил: «К Маме идем».

Вот она, Мама, возвышается так, что, кажется, проткнула небо насквозь. Только где именно он находится, проход, в этой толчее больших и малых вершин, низких, поросших лесом, покрытых ледниками, а иногда абсолютно голых, или таких высоких, что при взгляде на них дух захватывает даже когда находишься у подножия, никто не знает.

Им посчастливилось обнаружить проход уже на третий день карабканья по скалам, в течение которых Тацир — а с ним вечно что-нибудь случается — едва не сорвался в пропасть.

Хотя вряд ли это оказался тот перевал, о котором рассказывал Бор. Да и есть ли он вообще, тот, и можно ли после случившегося верить хоть одному слову беглеца?

Сверху, со скал, они увидели горную долину, тянущуюся в нужную им — северную — сторону и скрывающуюся где-то вдали. В одном месте вплотную к карнизу, на котором стояли наемники, росло высокое дерево, простиравшее свои толстые ветви прямо им под ноги, как будто бы приглашая спуститься вниз именно здесь. И люди не стали от приглашения отказываться.

Поначалу долину на всю ширину сплошь покрывали заросли колючего кустарника, цветущего в эту пору мелкими красными бутончиками.

Затем кустарник — а путь сквозь него пришлось прокладывать мечами — закончился, местность пошла под уклон, и начался кедровый бор. После пары часов ходьбы лес подался в сторону, открывая взору озеро, питавшееся водой от небольшого водопада, который бил из расселины в скале.

На водной глади виднелось множество птиц, и потому Дариус короткой командой заставил всех снова скрыться в лесу. Ведь если птиц спугнуть, они поднимутся ввысь, нарушая тревожными криками тишину и настораживая возможных обитателей долины. И хотя наемникам еще не попалось ни малейшего признака того, что здесь живут люди, это совсем не значило, что их здесь нет.

Внезапно шедший впереди Галуг резко выбросил руку вверх, тут же присев. Все мгновенно последовали его примеру. Застыв, люди напряженно прислушивались к звукам леса, пытаясь уловить чьи-либо шаги или звуки разговора.

Как будто бы нет, все спокойно. Вероятно, Галугу что-то померещилось. Лишь легкий ветерок слегка шумел, играя в ветвях деревьев, да в кронах раздавалось многоголосое пение птиц.

Отряд шел по самому краю леса, не углубляясь в чащу. Вокруг росли кедры, такие высоченные, что снизу казалось — макушки цепляют облака. Когда обнаружили родничок с холодной, как лед, водой, гонорт объявил привал.