Девичий родник - Юсиф Чеменземинли

Ее ланиты озаряли закат, уста своею яркостью заставили померкнуть цветы… Юное тело излучало аромат, свойственный сформировавшимся женщинам, грудь вздымала стрелы в небеса.

Я призвал утерянную волю. Она беспомощно отозвалась… Я осмелел и сложил к ее ногам… серебряный начар вместе со всеми своими чувствами.

8

На утро Джурджейс объявил, что мы должны отправиться на осмотр Общины. Закусив молоком с хлебом, мы вышли.

На широкой, расположенной на краю Общины поляне юноши и девушки занимались физкультурой. Все тело их за исключением бедер было обнажено. Мы расселись на расставленные на возвышении скамьи. По знаку Бугатая начались игрища. Сперва состоялось состязание в бегах, потом упражнения в поднятии тяжелых камней. Были проделаны и упражнения, укрепляющие тело; наконец, было продемонстрировано метание стрел из лука и скачки.

После каждого состязания победителям раздавали–награды, а Шибра Хатун целовала их в лоб.

Созерцая эти юные, здоровые, мускулистые тела, Мильнир восторженно обратился к нам:

— Взгляните только на стоящую направо девушку, — заговорил он. — С точки зрения красоты — это идеал. Совершенство пропорций. Она безупречна. Лицо ее исключительно, необычайно. Шея, грудь, изящная линия бедер, колени, маленькие ножки — признак красоты. Но пока ей нет тринадцати лет и она еще не испила воды из Девичьего родника. Когда прикоснется она к нему, то красота ее распустится и засверкает еще ярче.

Музыкант Кавус прервал поэта.

— Это верно, — сказал он. — Но насколько прекрасней душевная красота! Если она обладает некрасивой душой, то ее внешний облик — нуль, потому что внешность должна соответствовать внутреннему миру. Ибо эти два понятия нельзя отделить друг от друга. Когда к физической красоте присоединяется красота душевная, создается полная гармония.

— Что ж больше завершает гармонию — тело или душа? — спросил с иронической улыбкой Ильюс.

Кавус, не задумываясь:

— Безусловно, душа.

— Можно ли довести дух до полного совершенства?

— Если и не до полного, то до относительно полного можно.

— В чем же ты видишь главный фактор в этом направлении?

— В музыке… Она смягчает, облагораживает душу, внушает ей гуманные чувства. Иных факторов, кроме музыки, я не вижу.

— Способен ли каждый изучить музыку?

— В той или иной степени выучиться музыке может каждый. Но одни воспримут ее талантливо и вдохновенно, другие — как обыкновенное ремесло.

— Рождается ли гармония в душе каменщика, когда он обтесывает камень, иль каменщика–кладчика, когда он возводит стену?

— Не думаю.

— Следовательно, и музыка такова. Лишь рожденная вдохновением музыка может пробудить в душе гармонию. Вдохновение — дар природы. Люди талантливыепохожи. Души бездарные далеки от божественного огня гармонии. Значит и значение, придаваемое тобою музыке, немного преувеличено.

В это время в спор вмешался Ахенасп.

— Я, — начал он, — не имею никакого отношения к музыке. Что кроется в ней мне неведомо. Я не могу верить ничему, что я не вижу и не ощущаю, но, работая как кузнец, я сделал некоторые наблюдения: после тяжелой работы, даже когда тело мое ощущает усталость, я чувствую в себе внутреннее удовлетворение, наслаждение. Тогда как в дни, когда я не работаю, меня охватывает молчание и покой.

— Так, так! — сказал Ильюс, прерывая его. — Кавус, в словах Ахенаспа есть сокрытая мудрость. Если и есть сила, пробуждающая в душе гармонию, это труд, ибо труд при посредстве тела дарит душе радость. Не внешность отображает внутренний мир, а наоборот, внутренний мир — проявление внешности.

9

Едва окончились упражнения, как спор прекратился. Нас повели в Дом инвалидов. Здесь были все нетрудоспособные члены Общины. Совет Общины обеспечивал их пищей, одеждой, удовлетворял другие потребности.

Из Дома инвалидов мы направились в школу Нимрада. Вся виденная нами на уроке гимнастики молодежь была здесь.

Нимрад дал некоторые объяснения по поводу своей школы и правил воспитания.

— Основа воспитания — дать детям возможность познать жизнь такой, какая она есть, трудиться на пути ее облегчения и украшения, — сказал он. — Вот почему дети участвуют во всех работах и поощряются во всевозможных изобретениях.

Кебусей с большим вниманием выслушал Нимрада.

— Как относятся дети друг к другу?

— И друг к другу, и к членам Общины они питают огромное уважение.

— Есть ли среди них лентяи?

— Нет, потому что гимнастика прежде всего с корнем вырывает лень, во–вторых, ученики круглый год провопят на открытом воздухе, привыкают ко всем трудностям природы и становятся чужды изнеженности и лени.

Удовлетворив свой интерес многими заданными вопросами, Кебусей вызвал одного юношу.

— Сын мой, в чем твой долг при нападении врага на Общину?

— Умереть, с честью защищая Общину, — ответил юноша решительно.

Кебусей поцеловал его в лоб.

10

После урока Нимрада был урок Кавуса.

— Музыка, — начал он, — существует для облегчения труда. Музыка пробуждает в человеке в трудные минуты жизни жажду борьбы и возвышает дух. Это доказывает, что она является серьезным фактором. В этом цель и значение нашей музыки!

И чтоб доказать правильность высказанных мыслей, Хавус заставил учеников сыграть несколько мелодий.

И действительно, бодрость охватила слушателей. Ильюс был очень доволен.

Кавус сделал следующее распоряжение, и молодежь, отложив инструменты, взяла в руки камни, куски дерева и металла.

Кавус дал маленькое пояснение:

— Музыка, — сказал он, — состоит из явных и скрытых звуков природы. Долг музыканта выявить и заключить эти звуки в гармонию. Вот вам один из наших опытов на этом пути, — сказал он, подав знак рукой.

Молодежь, ударяя друг о друга находящиеся в руках предметы, заиграла, вызвав этим всеобщее одобрение. Сияющее лицо Кавуса вдруг стало серьезным.

— Круг влияния музыки этим не ограничивается, — сказал он. — Музыка играет немалую роль и в воодушевлении, и в облегчении труда.

Нас провели к строящемуся на расстоянии пятидесяти шагов дому. Вокруг стен, которые недавно начали возводить, были свалены камни и приготовлена глина. По приказу Кавуса молодежь при приближении к месту постройки разбилась на две группы.

Одна партия, ударяя камнями, древками и кусками металла, заиграла бодрый марш, другая же — принялась за работу. Ловко и быстро подавалась глина и камни и стена была вскоре возведена.

По мере того, как работающие на постройке уставали, обязанности менялись: те, кто работал, — играли, а музыканты работали.

Таким образом, в продолжение небольшого времени стена была возведена и не было заметно следов утомления.

И в больницах использовали музыку, как рекомендовал Кавус.

Вот что сказал нам врач Кейхун:

— Чтоб излечить болезнь, надо увеличить сопротивляющиеся силы организма. Чистый воздух, питание и покой играют в этом деле большую роль, но результат их совместного действия зависит от подъема душевного состояния.

И вот, чтоб поднять дух больных, в определенные часы дня для них играет музыка.

После осмотра больницы мы познакомились со скверами, цветниками и хозяйством Общины. Везде мы видели коллективный труд. В Общине Овна, как и у нас, отсутствовала частная собственность. Все было плодом общего труда и совместной работы. Распределение труда и его плодов находилось в ведении Совета Общины. Больницами, школами, яслями, Домом инвалидов и многими другими общественными организациями управлял Совет Общины.

11

Сегодня мы должны были обедать вместе с избранными у Девичьего родника девушками. Каждый сидел рядом со своей «сердечной»42.

Нуша — так звали мою. Средь сидящих напротив нас в глаза мне бросился Джейнис. Его подруга была плотной девушкой. Вечно недовольный, во всем сомневающийся, сейчас Джейнис был очень весел. Он целиком был занят своей «начар».

Перед нами расставили чаши, наполненные камезом, и каждый, подняв чашу за свою избранницу, поцеловался с ней. На устах Нуши я ощутил жаркий трепет. Поцеловав, я украдкой взглянул на нее. Опустив глаза, она сидела, залитая ярким румянцем. Ее опущенные черные ресницы напоминали крыло прижавшейся к гнезду птицы.

От второго бокала она отказалась.

— У меня кружится голова, — сказала она, — я и без того опьянела.

Я взглянул на нее. Действительно, она была опьянена: ланиты ее пылали, глаза томно блестели. Я поднял чашу и тихо проговорил:

— В твою честь! Будем счастливы! Да будут стада Общины жирными, а собаки зубастыми.