Отечественная война 1812 года - Александр Яковлев

Это было отступление, очень похожее на бегство.

Позже, добравшись до Парижа, Наполеон создал легенду о том, что главным их противником был «генерал Мороз». Однако тогда же эта легенда была опровергнута очевидцами, участниками событий. Например, Анри Бейль (Стендаль) писал: «Было бы ошибкой думать, что зима в 1812 году наступила рано; напротив, в Москве стояла прекраснейшая погода. Когда мы выступали оттуда 6 (19) октября, было всего три градуса мороза, и солнце ярко светило». Известно, что когда Наполеон решил ехать в Париж, то 5 декабря из города Сморгони он выехал на колесах, и лишь двое суток спустя снега оказалось так много, что пришлось пересесть в сани.

Потерял ли Наполеон свой талант полководца?

Нет, конечно. Это показал переход французских войск через реку Березину.

Наполеон сам осмотрел берега реки и приказал проверить броды. Из-за морозов река обмелела, и вода доходила до брюха лошади, так что кавалеристы могли переправиться сами. Для перехода пехоты, артиллерии и обозов император приказал строить мосты в районе Борисова.

Для того чтобы скрыть от Кутузова истинное место переправы, мосты наводились в нескольких местах, и русские войска поддались на обман. Адмирал Чичагов решил, что неприятеля надо ожидать южнее, и направил туда свои войска.

Арман де Коленкур вспоминал, что Наполеон провёл весь день на месте постройки мостов. Он подбадривал сапёров, которые работали с большим воодушевлением, часто влезали в ледяную воду. Наполеон обследовал противоположный берег, намечая пути отхода, а также распорядился о размещении артиллерийских батарей для обстрела русского авангарда.

14 ноября началась организованная переправа, но вскоре последовали стычки. Смятённая толпа страстно желала немедленно переправиться на другой берег. Командиров перестали слушаться. Пехотинцы размахивали прикладами ружей, всадники размахивали саблями. Все хотели прорваться, опередить друг друга.

Багажные повозки, пушки, кареты, фургоны безнадёжно теснили друг друга и загромождали дорогу. Ломались оси и колеса, тогда повозки сбрасывали в воду. Отовсюду раздавались вопли и проклятия на всех языках Европы.

А в это время подоспевшая русская артиллерия начала обстрел переправы. План Кутузова состоял в том, чтобы окружить французов и уничтожить, не дать им переправиться через Березину. Но задержка его войск, которые также страдали от голода и холода, неточное исполнение приказов адмиралом Чичаговым и генералом Витгенштейном сорвали этот план: к 16 ноября переправа закончилась.

Однако Великая армия перестала существовать. Арман де Коленкур свидетельствовал: «После переправы корпуса снова начали таять. На наших глазах возникали новые банды отставших. 1-й корпус существовал только в лице знаменосцев, нескольких офицеров и унтер-офицеров…»

23 ноября в Сморгони Наполеон передал командование армией маршалу Мюрату и умчался в Париж. Во Франции вспыхнуло недовольство, возник заговор, и Бонапарт должен был там бороться за свою власть. Наполеон не сомневался, что сумеет набрать новые войска и сохранить свое владычество над Францией и Европой.

Бюллетень Великой армии от 3 декабря 1812 года произвёл во Франции и в Европе потрясающее впечатление: в нём не были названы цифры потерь, но было признано истинное положение дел — разгром ранее непобедимой армии. Особенно странной казалась последняя фраза бюллетеня: «Здоровье Его величества никогда не было лучшим».

Без эскорта, без охраны, в сопровождении графа Коленкура за 13 суток Наполеон промчался через всю Европу, перебирая в памяти события русского похода и обдумывая планы на будущее.

Лишившись своего предводителя, французская армия терпела новые поражения. 28 ноября русские войска заняли Вильно, где Кутузов приказал остановиться на отдых.

А остатки французской армии численностью около 23 тысяч человек 14 декабря перешли Неман, вывезя 9 орудий из 1400.

Французы покинули пределы России после жесточайшего поражения.

Военный гений Наполеона был велик, но не всесилен.

Русские в Париже, или Конец Наполеона

21 декабря Кутузов в приказе по армии поздравил войска и призвал их «довершить поражение неприятеля на собственных полях его». Отечественная война, которую русская армия и русский народ вели против захватчиков, завершилась, но для обеспечения прочного мира Александр I вознамерился увенчать эту победу окончательным разгромом Наполеона. «Наполеон или я, но вместе мы царствовать не можем!» — заявил царь.

В январе 1813 года начинаются заграничные походы русской армии. Теперь уже Пруссия, Швеция и Австрия становятся нам союзниками, а Англия направляет на континент свои войска. Войска новых союзников были многочисленнее, но Наполеон располагал ещё значительными силами.

Союзные армии понесли поражения при Лютцене, Баутцене, Дрездене, но в сражениях под Кульмом и под Лейпцигом поражения потерпел Наполеон. Всем было очевидно, что без России этого бы не случилось, что, останься русская армия в пределах родных границ, в Европе продолжалось бы господство Наполеона; Австрия оставалась бы его союзницей, а Германия была разделена на полунезависимые, полувассальные княжества и герцогства, Голландия, Бельгия не имели бы национальной самостоятельности. Недаром впоследствии немцы говорили: «Союзу с Россией мы обязаны нашей настоящей независимости».

К тому времени Кутузова уже не было в живых, старый фельдмаршал князь Смоленский скончался в апреле 1813 года в Бунцлау. 13 июня 1813 года при отпевании усопшего в Казанском соборе Петербурга вдохновенное слово о полководце произнёс архимандрит Филарет (Дроздов), закончив так: «Россияне! Вы все единодушно желаете, чтобы дух, данный Смоленскому, не преставал ходить в полках наших и почивал на вождях наших. Нет лучшей сего похвалы для отшедшего; нет лучшего наставления для оставшихся сынов Отечества».

Командование вновь принял Барклай-де-Толли, и именно ему довелось принимать капитуляцию французской столицы.

18 марта русские войска триумфально вступили в Париж. Во главе полков на белом коне (подаренном Наполеоном) ехал император Александр I. Его сопровождали прусский король и генералы союзных армий. Толпы французов, уставших от войны, приветствовали русского царя как освободителя. В беседе с депутатами Парижа царь заверил их, что союзные армии будут вести себя безупречно по отношению к жителям, любое проявление насилия будет жестоко караться. «Я не воюю с Францией, я друг вашей страны», — подчеркнул Александр I.

В Париже росс! — где факел мщенья?Поникни, Галлия, главой!Но что я вижу? Росс с улыбкой примиреньяГрядет с оливою златой.Ещё военный гром грохочет в отдаленье,Москва в унынии, как степь в полнощной мгле,А он — несёт врагу не гибель, но спасеньеИ благотворный мир земле.

А. С. Пушкин. Воспоминания в Царском Селе.

Парижские аристократы и простолюдины были поражены добротой русских солдат и казаков, которые разбили палатки на Елисейских полях, в центре Парижа. Добродушные казаки позволяли парижским ребятишкам влезать себе на плечи. Царский двор и генералитет посещали балы, которые давала в их честь французская знать.

Впоследствии Александр Павлович рассказывал князю А. Н. Голицыну: «Наше вхождение в Париж было великолепное. Всё спешило обнимать мои колена, всё стремилось прикасаться ко мне, народ бросался целовать мои руки, ноги. Хватались даже за стремена, оглашали воздух радостными криками, поздравлениями. Но душа моя ощущала другую радость. Она, так сказать, таяла в беспредельной преданности Господу, сотворившему чудо Своего милосердия… Словом, мне хотелось говеть и приобщиться Святых Тайн, но в Париже не было русской церкви. Милующий Промысел, когда начнёт благодетельствовать, тогда бывает безмерен в своей изобретательности; и вот, к крайнему моему изумлению, вдруг приходят ко мне с донесением, что столь желанная мною русская церковь явилась в Париже: последний наш посол, выезжая из столицы Франции, передал свою посольскую церковь на сохранение в дом американского посланника…» 25 марта (7 апреля), в день Благовещения Пресвятой Богородицы, государь после всенощной исповедовался, «прося у всех прощения с великим и трогательным смирением», по свидетельству очевидца. 26 марта он причащался с большим благоговением.