Гипноз для декана - Лючия фон Беренготт

инстинктивно, женским чутьем понимала — пока я прижимаюсь к его паху бедром, он не сделает мне ничего плохого.

Конечно же, он мог сбросить меня силой, но отчего-то не делал этого. Шипел, рычал и чуть не плевался мне в лицо, но не сбрасывал, не отрывал мои руки от подлокотников. Было такое ощущение, что тело его всё ещё под гипнозом, в отличие от проснувшегося мозга.

Но как?! Как я могла забыть про звонок телефона, которым еще в прошлый раз обусловила просыпание? Как не додумалась выключить этот гребанный телефон, перед тем как решилась поцеловать Игнатьева? Или отменить приказ выходить из гипноза, когда телефон зазвонит?

С другой стороны, откуда ж я могла знать, что этот же сигнал пробуждения будет действовать и в следующий раз? Я ведь не волшебник, я только учусь…

— И что теперь, так и будешь тут сидеть? — явно осознав бесперспективность своих действий, Игнатьев вдруг перестал сотрясать воздух и дергаться, разом расслабив все мышцы. Ну… кроме той, что внизу, между его ног.

Я несколько раз покивала, еще крепче прижимаясь к нему.

— Буду. Пока не пообещаете меня не убивать. И не выгонять из университета.

— Еще как выгоню, Сафронова! Это же чистейший харассмент! Ты на меня спящего залезла! Кстати, как так получилось, что я уснул? Что ты мне подлила и куда?

— Неважно! — выпалила я ему в лицо. — Вы всё равно не поверите! А насчет харассмента — ну, давайте, жалуйтесь, раз слабой девчонки испугались! Может, еще и на помощь позовете? «Помогите, спасите…» Ну же, давайте! Может, еще успеют вас от изнасилования спасти!

Не знаю, откуда во взялось столько наглости, но разозлилась я знатно. Надо же какой гад козлорогий! Сам на сиськи невинных студенток заглядывается, а насильница и шлюха у него — я!

Снова дернувшись подо мной, Игнатьев только что не зарычал.

— Я запросто могу тебя сбросить, Сафронова! Одной рукой! Ранить просто не хочу. А так бы летела бы ты у меня сейчас — головой воон в ту стенку.

Я сузила глаза.

— И правильно, что не хотите! Потому что угадайте, что я сделаю в первую же секунду, как только вы меня головой о стенку приложите? Правильно — заору «спасите, помогите, насилуют»! И мне поверят! Хотя бы потому, что на вас рубашка расстегнута и… вот это!

Окончательно оборзев, я сильно толкнула его бедром в пах, впечатав в себя его всё ещё не опадающую эрекцию. Игнатьев коротко, по-звериному рыкнул и даже оскалился.

— Ах ты ж… дрянь… — процедил, широко раздувая ноздри. Грудь его вздымалась так высоко, что почти-почти касалась моей. Еще несколько таких тяжелых вдохов, и он сможет почувствовать, насколько я сама возбуждена. — Вот значит, зачем ты сюда заявилась, вся в мини и размалеванная, как шалава с ленинградки… Хотела соблазнить меня, а потом шантажировать, да?

— Вы меня тоже не в костюме и при галстуке встретили! — огрызнулась я. — Может, это вы меня хотели к сексу склонить за обещание хороших оценок?

Его брови поднялись так высоко, что почти скрылись за растрепавшимися в нашей борьбе волосами.

— Что?! Ты вообще нормальная, Сафронова? На хрена ты меня сдалась? Ты знаешь, какие у меня женщины бывают? Им даже краситься не надо — вот какие! Мешок могут надеть, и всё ещё оказаться самой красивой на вечеринке! Так что мне твой колхозный шик задаром не нужен, Сафронова, а не то, что карьерой ради него рисковать…

Сказать, что мне было обидно, значило ничего не сказать. Он просто уничтожал меня своими оскорблениями — планомерно и осознанно. И если бы я не знала, что он по поводу меня думает на самом деле, я бы тут же бы и уничтожилась на месте. Разревелась бы и убежала, подбирая сопли и ища куда бы спрятаться от такого позора. Сама бы, наверное, документы забрала, не дожидаясь, пока он меня отчислит с факультета.

Вот только я знала. А потому всё также нагло смотрела ему в глаза и не двигалась.

— Почему тогда у вас всё ещё… стоит на меня, если вам мой колхозный шик задаром не нужен? И почему вы меня вышли встречать… голый? Не для того ли, чтобы покрасоваться передо мной?

— Ах вот оно что… — протянул он, плотоядно улыбаясь — с таким видом, будто только миллион выиграл. — Значит, это мой голый торс тебя на подвиги сподвиг? Ах ты ж моя стрелочница… Как интересно… Мне кажется, я теперь знаю, как заставить тебя слезть.

Я замерла, с опаской ожидая куда он этот новый поворот выведет. Декан же, тем временем, окончательно воспрял духом. Уселся поудобнее, ногой приподнимая меня повыше — словно показывал, что, если захочет, действительно может легко меня скинуть.

— Так вот Сафронова, что я тебе скажу. Стоит у меня — как ты выразилась — потому что я половозрелый мужчина нормальной ориентации, и ты, молодая, шлюховатая женщина, сидишь сейчас у меня на члене, постоянно ерзая. А вот почему у тебя сейчас… кхм… стоит? Не подскажешь?

И он демонстративно опустил свой взгляд на мою грудь, которая теперь, когда я сидела выше, находилась прямо напротив его лица. Побледнев, я задрожала. Он не может, не может видеть через джемпер и лифчик мои соски…

Но в его планах было нечто куда более коварное, чем пристыдить меня за болезненно напряженные соски. Медленно, словно давал мне возможность отпустить подлокотники и сбежать, он подцепил пальцами мой джемпер снизу, оттянул его… и скользнул второй рукой под него, легко касаясь голого тела.

Я резко втянула ртом воздух и чуть не отпустила руки.

Так вот что он задумал, гад! Будет мне соски выкручивать, пока не сбегу — благо там есть за что схватиться!

Стиснув зубы, я еще сильнее схватилась за железки поручней. А я не сбегу! Пока он мамой своей, детьми своими будущими не поклянется, что не будет больше меня преследовать — НЕ СБЕГУ! Как партизан на допросе, буду сидеть тут и посмотрим еще, кто кого заставит сбежать!

Так же демонстративно, я приподняла левое бедро — то, что было прижато к декану — и медленно, напрягая косые мышцы живота, опустила его, прохаживаясь по всей длине зажатой брюками эрекции. Выгнула бровь на его резкий вдох, сопровождаемый коротким ругательством сквозь зубы, и усмехнулась — так-то, Андрей Федорович. Не с той связались!

Однако, торжествовала я рано.

— Что ж… Не хочешь по-хорошему… будет по-плохому! — низким голосом пообещал декан, чуть отдышавшись. — У меня-то возможностей побольше будет…

И, без дальнейших промедлений, он нырнул рукой под