Охота на Голема - Михаил Шухраев

Но минута, во время которой Редрик и Эйно собирались осмотреть местность в Запределье, растянулась почти на полчаса. Даже Эд стал слегка нервничать. Пробормотал:

— Запаздывают они что-то.

Помолчал, потом произнес свое:

— А вот был такой случай… Да ладно, потом как-нибудь расскажу.

Правда, очередной анекдот из жизни приятеля Эда (Зля все равно не смогла бы дослушать, поскольку через полминуты около автомобиля оказались Эйно и Редрик — с почти довольными лицами.

— Ну, сотрудник Савченко, за интуицию тебе — пять с плюсом! — заявил Эйно. — Представь себе — был здесь след. Пришлось пройти чуть подальше, к парку. Кстати, наше путешествие повторять никому не посоветую. Но около этого дома действительно наследили. В основном — не в Запределье и не на границе, а в нашей реальности. И как хочешь, это не случайность. Причем, если бы это был просто человек…

— А кто это был? — спросила Ольга.

— Вампир и сильный маг. Причем, довольно необычный, похоже, с очень своеобразными способностями. Еще день-два — и никаких бы следов не осталось. А теперь… Считай, у нас теперь есть зацепка. Глядишь, и весь клубок размотаем.

Глава 9

Вторжение событий

Санкт-Петербург, начало сентября 2010 г

— И не знаю, что такое делается! — старуха в очереди в кассу всплеснула руками, обращаясь к своей приятельнице. — Молодые, чего им не жилось — мрут!

Приятельница важно кивала, сжимая в руках пакет и не забывая посматривать по сторонам — нет ли рядом тех самых «молодых», которым так сочувствует соседка, а если есть — не те ли это треклятые наркоманы, которым ничего не стоит вытащить у пенсионерки последние гроши.

Подозрительных молодых людей поблизости не было, поэтому можно было продолжать спокойно слушать дальше.

— Вот рядом, во втором подъезде, — горестно продолжала старуха, — ведь двадцать шесть лет парню было. Вроде, и не пил, и одевался прилично…

Рассказчица замолчала, давая собеседнице возможность оценить ситуацию.

— И чего случилось-то?

— Да повесился — вот чего! Взял — и повесился! — возвысив голос, проговорила старуха.

— А с чего это он? — собеседнице было глубоко наплевать на старухиного соседа, однако же требовалось поддержать разговор. К тому же, чужая беда всегда вызывает любопытство — вполне, кстати, здоровое.

— А вот и гадай, чего! — ответила соседка самоубийцы. — Вроде, говорят, какую-то записку он оставил. Вроде, что-то из Библии.

— Значит, секта, — непререкаемым тоном заявила вторая пенсионерка. — Ох, много их сейчас развелось! Вот был бы Сталин — всю бы эту заразу перестрелял!

Что именно имелось в виду под «этой заразой», так и осталось тайной — то ли расплодившиеся секты, то ли хулиганы-наркоманы, а может быть, и те, кто установил такие мизерные пенсии.

Жаклин, стоявшей за старушками, было совершенно все равно, кого еще они намеревались обвинить в своих несчастьях. А вот их разговор о «молодых, которые мрут, как мухи», оказался куда более занимательным. Хотя, пожалуй, это — последнее, что она слышит о своей несостоявшейся жертве.

То, что ее жертва уже мертва, она точно выяснила еще вчера — достаточно было повертеться около дома. Но вот с чем связано это самоубийство, она не знала. Можно было предположить, что этот парень был уже полностью выпит тварью — тогда вполне понятно, что он должен умереть. Те, кто заключил контракт, умирали о самых разных причин, могли и покончить с собой — ничего удивительного в том не было. Но этот человек, как предполагала Жаклин, должен был служить пищей для твари еще неделю, и никак не меньше. Получается, что жертва сама выполнила ее работу? Выходит, что так оно и есть.

В таком случае, твари сейчас должно быть очень плохо. И это не могло не радовать.

Но было в этой истории и нечто другое, совсем уж странное. Поскольку Жаклин — скорее, из любопытства — установила наблюдение за домом самоубийцы, она не пропустила и неожиданных визитеров.

Кем могли быть эти люди, проникшие в подъезд не обычным путем, а через иную реальность, она не могла даже предполагать. Ясно было одно — их сила не имела ничего общего с людской. К тому же, аура одного из посетителей казалась очень похожей на ту, которую Жаклин случайно увидела в метро.

И этот визит очень настораживал.

Кем бы ни были загадочные посетители квартиры самоубийцы, ясно одно — они имели какое-то отношение или к несостоявшейся жертве, или… к твари. И самым разумным будет держаться от них как можно дальше.

Любопытство — это, конечно, хорошо, но Жаклин твердо решила заняться поиском других любителей счастья «на халяву», а этот случай оставить. Наверняка тварь сейчас высасывает жизненную силу не меньше тридцати человек в этом городе, все они — уже покойники, и нужно лишь одно — добраться до них, да поскорее.

Поэтому метро осталось ее главным наблюдательным постом.

А поскольку читать здешние газеты — удовольствие ниже среднего, Жаклин поневоле погружалась в воспоминания. Но и в них особой радости было мало — так или иначе, все они были связаны с тварью.

Нельзя сказать, что Жаклин слишком интересовалась всем происходящим — но события вторгались в ее жизнь сами по себе. Прежде ее клиенты (а чаще были все-таки клиентки) обращались с просьбами о приворотах или, в крайнем случае, о здоровье, то сейчас наступило время иных запросов. Все чаще и чаще плачущие женщины просили Жаклин узнать о судьбе ушедшего на войну жениха, мужа или брата.

И часто, слишком часто, гадалка Жаклин видела в магическом кристалле смерть. Говорить об этом прямо не было никаких сил. В конце концов, не всякое гадание должно обязательно сбыться, и она о том знала.

Так что приходилось отвечать уклончиво: «Есть горестные предположения, но есть и иные. Как говорится, звезды только предполагают…»

Как ей хотелось изменить эти страшные судьбы — но как это сделать, она не знала. Да и если бы знала, это мало чем помогло бы ей — такая магия не под силу простой гадалке.

А другие новости, вторгающиеся в ее жизнь, были и тем более неутешительными. Цены повышались, в стране зрели заговоры и восстания, казалось, что республика катится к скорой гибели. Жаклин с содроганием вспоминала то, что творилось на площади в день казни, и думала, что, может быть, оно и к лучшему.

Ту старую ведьму, которая повстречалась ей на площади в тот день, Жаклин больше не видела. И дорого заплатила бы, чтобы никогда больше не видеть.

А события творились самые жуткие. Многих из тех, кто полгода назад отправил на эшафот короля, уже не было в живых. Вожаки республики схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть, — и часть из них была побеждена. Те, кто не догадался вовремя сбежать из Парижа, отправились к палачу — вслед за казненным королем.

Жаклин приходилось старательно изображать из себя добродетельную гражданку, так что поневоле нужно было слушать, что говорят другие. Слушать — и молчать. К тому же, ее дело вполне могло оказаться под угрозой — просто, потому что слишком много было вокруг юношей с горящими глазами, произносящих: «Друг Народа считает, что нужно казнить ровно двести шестьдесят тысяч контрреволюционеров — и республика победит». И кто-нибудь из них мог бы пронюхать о гадалке. Ведь если отменен Бог, то должен быть отменен и Дьявол.

А ведь известно, что гадание — от Дьявола, о том же говорят и церковники. И раз оно так, то гадательное ремесло должно быть упразднено. Что будет при этом с самой гадалкой, можно было сказать безо всякого дара предвидения — она моментально лишится дохода, да еще и станет «подозрительной личностью».

А с «подозрительными» в последнее время обходились без церемоний.

В один из жарких июльских дней в дверь квартиры, где жила Жаклин, постучали.

Она открыла — на пороге стояла девушка лет двадцати пяти — примерно одного с нею возраста.

— Мне рекомендовала вас Тереза Буиссон, — быстро проговорила посетительница.

Это было одним из условных паролей и, одновременно, рекомендацией — Тереза Буиссон была одной из самых давних клиенток Жаклин. В свое время «мадемуазель Жаклин» избавила ее мужа от тяжелых запоев и загулов (что было не так-то уж и сложно), а теперь Тереза была готова направлять к гадалке новых и проверенных клиенток.

— Проходите, — кивнула гостье Жаклин, подметив, что та чувствует себя неважно — причиной тому могла быть уличная духота. К тому же, посетительница была явно чем-то взволнована, но это нисколько не удивляло — редко кто ходит к гадалке от слишком хорошей жизни. Да и у кого сейчас есть такая роскошь — слишком хорошая жизнь?!

Гадалка предложила посетительнице садиться, внимательно глядя на нее. Высокий лоб, платье мрачного тона — довольно дорогое, не всякая девушка сможет позволить себе такое. И волнение, волнение — отчего?