Ты даешь мне крылья (СИ) - Красовская Марианна

— Пойдем, — ласково сказала дама и взяла просительницу за руку. — Я накормлю вас.

Дама вопросительно взглянула на Эрхана, склонив голову набок и сверкнув темными глазами из-под каштановой челки. Эрхан улыбнулся — одной из своих искренних улыбок.

— Эмма-Ли! Не узнаешь?

Дама нахмурилась, готовая метать молнии в нахала, столь дерзко обратившегося к ней, вгляделась внимательней и ахнула, схватившись рукой за пышную грудь.

— Ах ты… мерзавец! Откуда ты взялся? Живой! — Эрхан был уверен, что она готова придушить его в объятиях, но вынуждена сдерживаться в присутствии толпы. — Мальчика возьми, — наконец справившись с эмоциями, выдохнула она. — И на кухню.

Так вот о чем говорил дядюшка Эрл! Нашел его глазами, но тот был занят очередным «избранным».

Эрхан и сам не против был перекусить. Подхватив на руки почти невесомого ребенка, он ободряюще улыбнулся его матери и двинулся следом за Эммой-Ли, которая выбрала из очереди еще несколько женщин и стариков и повела их на кухню. Некоторые отказывались, боясь потерять свое место. Эмма-Ли не настаивала. Остальные были так измучены, что едва не падали. На кухне их быстро рассадили на топчаны расторопные девицы в серых косынках — не иначе как монашки, вручив каждому дымящуюся миску с похлебкой. Эрхану тоже сунули миску. Эмма-Ли хотела было возразить, но махнула рукой. Искоса наблюдая, как он с аппетитом поглощает пищу, на которую прежде и не взглянул бы, она принялась расспрашивать людей. Некоторым она предлагала прийти в другой день, некоторых отправляла обратно, а одну женщину сразу же наняла на работу. «Беременная твоя» — шепнула кузина Эрхану.

— Расскажи о своей беде, госпожа, — тихо обратился к женщине, сидящей к нему так близко, что их локти соприкасались, Эрхан.

Женщина посмотрела на него внимательно, явно сомневаясь, имеет ли он какую-то власть помочь ей. Она была еще моложе, чем показалось Эрхану вначале. Очевидно, Эрхан выглядел убедительно, потому что женщина пожала плечами:

— Ничего необычного, господин. Муж умер. Осталась одна с ребенком и беременная. Дом отошел старшему сыну мужа. Я сирота. Мой муж был уже в летах и женился на мне спустя много лет после смерти первой жены, когда его сын сам женился и ушел в свой дом.

— Почему же старший сын не позаботился о тебе и своем брате?

— Господин мой! Муж мой был хоть и богатым, но я не первая его жена. Раньше я у чужих людей и приживалках жила, взял он меня в жены из жалости больше, хоть я и красивой считалась. Первый сын уже тогда не слишком доволен был, но отцу не перечил, а когда отец умер, и вовсе не рад был. Кому нахлебники в доме нужны? У него уже свои сыновья были. Что ж, он нас из дому не гнал, он мне нового мужа нашел, по такому он имел право распоряжаться, пока я дите ношу, да я не согласилась…

— Так, а новый муж чем не понравился?

— В жены меня захотел Караха ваять. Если господин когда в Саргоне бывал, слышал. Про него на побережье все знают.

Эрхан покачал головой Караху знали не только в Саргоне. Он был известный разбойник и злодей, хотя, если приглядеться, Караха был далеко не так страшен, как про него молва шла, но репутацию кровожадного монстра старательно поддерживал. Лекс с Карахой был в приятельских отношениях, неоднократно у него гостил. Караха с Искателями старался не ссориться и даже иногда сотрудничал. В глазах молодой женщины, только что потерявшей мужа, да еще беременной, стать женой подобного персонажа было хуже смерти, хотя Эрхан не сомневался, что плохо бы ей не было. Своих женщин (а у него их целый гарем) Караха холил и лелеял.

— Много Караха за тебя заплатил? — поинтересовался он.

— Две сотни золотом, — сгорбилась женщина.

Две сотни монет! Да на эти деньги можно в столице дом купить! С чего это он так расщедрился'

— Молодая была, глупая, — хмуро ответила женщина, хотя Эрхан и не ждал ответа. — Надерзила ему однажды на рынке. Мужу меня был добрым человеком и много мне позволял, вот я и возомнила. Высоко взлетела, больно упала.

— Да ты, я вижу, грамотна?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У учителя в доме воспитывалась. У него своих семеро было, но он меня никогда не обижал.

— Почему из дома ушла? Пасынок гнал? — требовательно спросила Эмма-Ли, подсаживаясь к ним.

— Не гнал, — кротко отвечала женщина. — Грозился детей отобрать, если замуж не пойду, а меня насильно отдать — и уже не в жены, а в наложницы.

— Получается, ты закон нарушила, опекуна своего волю не исполнила, да еще и ребенка без ведома старшего родственника мужского пола увела, — безжалостно подвел итог Эрхан. — Чего же ты хочешь, женщина?

— Милости хочу, — прошептала она, вскинув на него свои огромные серебристые глаза. — Не для себя, для детей.

— Вот что, — вздохнула Эмма-Ли. — Пойдешь сейчас мыться и отдыхать. Мы подумаем, чем можно помочь. Женщина наконец-то залилась слезами, но тут заревел и мальчик, и она сразу закусила губу. Эмма-Ли бережно, но твердо направила их к уже ожидавшей девушке.

— Что скажешь, братец? — села она напротив Эрхана.

— Красивая… — протянул Эрхан.

— Дурак, — вскинулась тут же Эмма-Ли и рассмеялась. — Бедная девочка!

— Глупая девочка, — поправил её Эрхан. — Жила бы у Карахи как принцесса, нет же, уперлась. Хотя пасынок тоже идиот и мерзавец. Продать её сразу после смерти мужа, да еще беременную, как имущество какое… А вообще сточки зрения закона ему нечего предъявить. Разве что долю в наследство младших детей отделить, да и то, если завещания не было,

— А девочка, попадись она Эйе, пошла бы под венец как миленькая… — задумчиво протянула Эмма-Ли. — Наверняка пасынок уже и договор подписал, и денежки потратил. Стоит этому Карахе пальцами щелкнуть…

— Ну пальцы Карахе в этом случае я пообломаю, — утешил ее Эрхан. — А девочку пока в монастырь отправим под защиту богини. Там и за мальчонкой присмотрят, и родить помогут. Пусть пока поживут, а там посмотрим, как жизнь повернется.

— Хорошо, — легко согласилась Эмма-Ли. — А ты, братец, откуда Караху знаешь?

— Я много кого знаю, сестренка, — улыбнулся Эрхан. — И, поверь мне, по большей части тех, кого мне знать не следует.

— Откуда ж ты взялся такой просвещенный? — коварно поинтересовалась женщина, и вздохнув, добавила — Похудел-то как…

Эрхан от неожиданности поперхнулся, а затем расхохотался.

— Откуда я взялся, я тебе обязательно расскажу, но потом. Сначала ты мне объясни, что тут за интриги крутятся вокруг престола.

— Да какие интриги, — махнула рукой Эмма-Ли, за рукав выводя его с кухни. — Эрайна больна, а заменить ее некем. Прочили было Эрин, да она взбрыкнулась, говорит — для себя пожить хочу. Вот и остались Эрма да Эйя.

— А ты что же?

— Я? Шутишь, что ли? Я ж опасная баба, в юности, видишь ли, неподобающе себя вела, да и теперь всюду суюсь и ерундой занимаюсь. Да и не хочу я. У меня сыновья, их вырастить нужно. Представляешь, я ж мальчишек родила, близнецов.

— Двух мальчишек? За раз? Серьезно? — восхитился Эрхан,

— Нет, шутки шучу, — огрызнулась Эмма-Ли.

— Эээ… прости за нескромный вопрос… А муж твой что? Ну, нормальный?

Эмма-Ли улыбнулась ласково:

— Муж мой замечательный человек, умный и добрый. Я с ним счастлива.

— А Тариэль?

— Что Тариэль? Эрхан, четырнадцать лет прошло. Или пятнадцать? Неважно. Я уж и думать про него забыла. Да и рыбка не моя была. То есть, конечно, я его помню и желаю ему всяческих благ, да и Эрин моя умница и красавица, но сохнуть по нему я давно перестала. А что это ты вдруг спросил?

— Да так… По старой памяти, — попытался выкрутится Эрхан.

Эмму-Ли обмануть было непросто. Она тут же, как в детстве, схватила его за шею и принялась душить, приговаривая:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отвечай, гаденыш, где ты его видел?

Потом они, хохоча, ввалились в старую комнату Эрхана и развалились на кровати.

— Забыла, значит? — отдышавшись, выдавил Эрхан.

Эмма-Ли покраснела и пожала плечами:

— Мне хотелось бы, чтобы у него все было хорошо.