Два года на северной земле - Николай Урванцев

Ночью подошли к Новой Земле и осторожно, с вытравленным за борт якорем, из опасения неизвестных банок и подводных камней, вошли в бухту Русской Гавани.

Русская Гавань — наиболее удобная, защищенная от всех ветров стоянка в северо-западной части Новой Земли.

Повидимому как гавань она была известна уже давно первым русским промышленникам и зверобоям, ходившим сюда на своих льдах и кочах. Об этом свидетельствует старинный покосившийся знак-крест[9] на берегу с вырезанной датой 1842 года. В 1913 году сюда заходил на «Фоке» Г. Седов и определил астрономический пункт. Более обстоятельно бухта была исследовала Р. Л. Самойловичем во время его экспедиций по изучению Новой Земли 1921–1927 годов.

«Русанова» еще нет, стоим в ожидании его прихода. Бухта со всех сторон окружена возвышенностями до 30–50 м высоты, а глубже внутри земли видны увалы и горы до 300–400 метров. Снегу на склонах почти нет, весь успел стаять. В южную часть бухты спускается ледник, здесь, впрочем, не доходящий до берега моря. Другой южный его язык виден через перешеек уже за пределами бухты. Здесь он образует мощную — до 30 м высоты — ледяную стену, обрывающуюся непосредственно в море. Время от времени стена обваливается, порождая айсберги. «Телится», как говорят моряки. Такой «отел» во время стоянки пришлось наблюдать несколько раз, доставляя скучающим кинооператорам благодарный материал для съемки. По берегам бухты разбросан многочисленный плавник, среди которого бродившему тут писателю И. Микитазу посчастливилось найти буй с запиской экспедиции Болдуина 1902 года с Земли Франца-Иосифа. Согласно сообщению еще и сейчас здравствующего в Америке Э. Болдуина (Evelin В. Baldwin), откликнувшегося на эту находку, буй был отправлен на аэростате, поэтому установить место начала его водного путешествия (что было бы очень интересно) нельзя.

Сегодня в 11 часов пришел долгожданный «Русанов», задержавшийся в пути из-за тумана. Немедленно оба судна стали вплотную борт о борт, это оказалось возможно благодаря отсутствию волнения и защищенности гавани. Перегрузка началась в 3 смены непрерывно, так как в кратчайший срок необходимо перегрузить около 500 тонн угля. Мы наполняем доотказа угольные ямы и еще берем в значительно освободившийся кормовой трюм тонн 200–300, чтобы иметь максимальный запас. Условия похода к Северной Земле неизвестны, и всегда нужно быть готовым к вынужденной зимовке.

«Русанов» привез нам целые кипы последних газет, на которые все накинулись с жадностью. Получил газеты из дому, и я. К сожалению, все относящееся к нашему походу оказалось тщательно вырезанным, очевидно, чтобы послать эти вырезки, отдельно, Этой-то посылки как раз и не было получено.

Кроме того получили кое-какие недосланные грузы из Архангельска и Ленинграда, в частности импортную складную байдарку.

Вчера, собираясь направиться на нашей шлюпке с подвесным мотором для осмотра берегов, обнаружили, что В. Ходов, сагитированный мотористом станции бухты Тихой Плосконосовым, в порыве великодушия и дружеских к нему чувств отдал единственную пару свечей к мотору, рассчитывая на запасные к зарядному аггрегату нашей радиостанции. На проверке же оказалось, что эти свечи размером 18 мм, для подвесного же мотора нужны в 22 мм.

К счастью, на пришедшем «Русанове» оказался хоть плохенький, но все-таки кое-как действующий токарный станок. На нем выточили и подогнали под свечи 2 пары переходных муфт, так что мотором стало опять возможно пользоваться.

11 августа, через 4 дня, погрузка была закончена. На «Русанова» пересели возвращающиеся зимовщики с земли Франца-Иосифа — часть строительных рабочих и один из работников судовой экспедиции. Таким образом на «Седове» осталось только самое необходимое количество народа, но даже и сейчас оно достигает внушительной цифры в 64 человека.

Распростившись протяжными гудками, суда разошлись, одно на юг, другое на север навстречу неизвестности.

Обогнув Новую Землю, продолжаем итти на север с остановками через каждые 30 миль для промеров глубин, послойных проб воды, сбора планктона, траления и других гидрологических и биологических работ, В общем каждая станция отнимает 5–6 часов. Войдя во льды, такие же разреженные, как и ранее, на другой день примерно на широте 79° повернули на восток-северо-восток.

Выбирая такой маршрут, капитан В. И. Воронин руководствовался теми простыми соображениями, что господствовавшие с момента нашего отплытия из Архангельска северные и особенно северо-восточные ветры должны были отжать льды от западных берегов Северной Земли к югу и западу в область Новой Земли. Нам было желательно высадиться, примерно, под 79°30′ против гипотетического залива или пролива Шокальского. Поэтому предполагалось, поднявшись до этой широты, лечь «а восточный курс и итти к намеченной цели. Таков был план. Действительность внесла в него, как всегда, значительные коррективы.

Сегодня, 12-го, как и вчера, идем попрежнему слабыми разреженными льдами, да и те к вечеру кончились. Пошло открытое, свободное море. Все радуются, некоторые, наиболее радужно настроенные, уже подсчитывают, когда придем на Северную Землю.

На другой день утром слева по носу была усмотрена низменная неизвестная земля, окруженная невзломанным припаем, здесь, с западной стороны, около 10–12 км шириною. Ее существование было предсказано проф. В. Ю. Визе еще в 1924 году на основании анализа дрейфа шхуны эк спедиции Брусилова «Анна», унесенной в 1912 году со льдами от западных берегов Ямала в область океанических глубин Полярного бассейна, где она и исчезла без следа, вероятно раздавленная льдами. Весною 1914 года, когда «Анна» дрейфовала уже севернее Земли Франца-Иосифа, с нее отправилась по льдам часть команды во главе со штурманом Альбановым в количестве 14 человек в расчете добраться до населенных мест. Однако трудности и лишения пути были столь велики, что до мыса Флоры, где тогда еще была отчасти цела построенная Джексоном база, добралось только двое: Альбанов и Кондрат. Здесь их подобрала возвращавшаяся с зимовки в бухте Тихой экспедиция Седова. Альбанов взял с собою копию судового журнала, что и позволило восстановить шаг за шагом историю и путь дрейфа несчастной «Анны».

Подойдя вплотную к припаю вновь открытой земли, «Седов стал на ледяной якорь, а на остров для исследования отправилась порядочная партия научных работников и просто желающих обозреть вновь открытую землю. Нарту с грузом продовольствия и палаткой пришлось тащить на себе, так как наши собаки решительно отказались от подобной чести, несмотря на все старания Журавлева. Повидимому, на Северной Земле они сначала основательно на нас «поездят», прежде чем мы фактически поедем на них. Мне, к сожалению, принять участие в экспедиции невозможно. «Русанов» вместе с газетами и углем привез нам изрядную порцию микробов самого злейшего гриппа, которым заболели уже человек 10, в том числе и я. Любопытно, что болезнь имеет весьма своеобразную «полярную» форму.[10] Температура держится около 40°, падая лишь ненадолго от приема аспирина. Лицо страшно опухло, как при болезни почек. Сознание ясное, держусь на йогах, хотя ощущение слабости все же есть. Лечусь сам лошадиными дозами хинина с коньяком. При гриппе это для меня специфическое радикально действующее средство.