Под одним небом - Валентина Мельникова

– А что здесь такого? – переспросила я, отлично понимая, что здесь такого, и что возмутило моего парня. Моего ли уже?

Мэй не стала мне отвечать.

– Где вы с ним вообще пересекаетесь?

– Не знаю, как это вышло. Мы встречались всего три раза – в ресторане, когда обсуждали детали, на фотосессии и на досъёмке. А фотографии по всему Интернету.

Сама вчера проверяла.

– И на этот раз Пол не против?

– Не знаю.

– Ну, раз фотосессия состоялась, значит, не против. А ещё значит, это его рук дело.

Я покачала головой. Может, вчерашний скандал был лишь поводом для расставания. У любых отношений должно быть развитие. Если они слишком долго находятся в одной фазе, начинается затухание. Обоим это не нравится. Каждый стремится тянуть на себя, и в итоге хрупкая материя отношений рвётся. Нам нужно было что-то решать. Я сделала шаг – бросила всё и переехала в Лондон. А Ларри? Ларри уехал в Лос-Анджелес. И пока я хоть как-то пытаюсь устроиться здесь, он начал мне выставлять претензии, забыв о том, что я нахожусь в чужой стране и мне надо выжить. Что я не буду жить на чьи-то подачки, пусть это и помощь со стороны Ларри, который мне небезразличен.

Он думал, что каждый раз, когда у него будет такая возможность или желание, мы сможем встретиться. Но я не могу подстраивать под него всю свою жизнь! Да и почему я? Всё время я!

Однажды, когда он прилетел в Лондон на съёмки шоу талантов, у него выдалось несколько свободных часов, но мы не смогли провести их вместе из-за того, что у меня была запланирована портретная съёмка, а после – собрание творческой группы, которая теперь вот-вот развалится. Заказы совсем поступать перестали.

Он не обиделся (или сделал вид, что всё в порядке). А обида меж тем копилась. И у него, и у меня. Взаимная неудовлетворённость друг другом – так это называется?

– Ну ты даёшь, подруга, – покачала головой Мэй. – В России особым вниманием у мужского пола вроде не пользовалась, а в Британии нарасхват.

– Просто русским парням я пришлась не по вкусу, – засмеялась в ответ. – А здесь вроде как эксклюзив. Это, знаешь, когда у всех булочки с маком, а ты выбираешь с вишней, потому что не любишь быть таким, как все.

– Ну ты завернула. Может, тебе, как и Ларри, расширить сферу деятельности и написать книжку?

– О булочках?

– Об искусстве любви.

– Я далека от любви как искусства. Если только о том, как ужиться с трудным характером поп-звезды и не умереть от одиночества в его отсутствие.

– А почему нет?

– Скажи, Мэй, ты тоже думаешь, что я поступаю неправильно? – вновь посерьёзнела я.

– Не знаю, Энн, есть ли здесь правильные решения. Но выживать правда надо, а Ларри этого не понимает. Он не хочет делиться любимой игрушкой, вот и всё. Энсел прав: если Пол не устроит из этого очередную провокацию, это принесет тебе нужную славу. Именно как фотографу. Ты сможешь начать зарабатывать наконец на нормальную жизнь. Сама. Без помощи Ларри. – Она протянула ладонь и сжала мою руку. – Я бы рискнула.

***

Разодетые звёзды – кто во что горазд: пух и перья, ночные рубашки и немыслимые цветы в волосах, прозрачные брюки и юбки, больше напоминающие широкие пояса. Это называется эпатаж.

Было и несколько красивых, на мой взгляд, нарядов. Правда, цена таких платьев и белого брючного костюма певицы Риты Оры, который тоже мне приглянулся, наверняка была за пределами годовой аренды моей комнаты в студенческом общежитии.

Я с помощью Мэй, выделив со слезами на глазах приличную сумму из своего бюджета, выбрала платье чуть выше колен, подчёркивающее фигуру – я ведь не главная звезда этого вечера. Верх был золотым, но не ярким, а тёмным, густым, с коричневатым отливом, а к юбке светло-коричневого цвета спускались лишь тонкие струи этого золота – похоже на звёзды. Очень красивое. Перед был закрытым под горло, но без рукавов, а на спине декольте. Как представила, что Энсел будет меня приобнимать – хотела отказаться, но Мэй убедила, что платье отличное, а от руки Энсела всегда можно отодвинуться в сторону. Вручила мне свой тёмный браслет и массивные серьги, которые дополнили образ, и заверила, что выгляжу я отлично. Хотела меня ещё и к парикмахеру отправить, но я сказала:

– Уж много чести! Сама себе локоны сделаю.

– Лучше высокий хвост.

– Ладно.

– А кончики всё же завей.

– Договорились, – с покорностью кивнула я.

Мне всё меньше и меньше нравилась эта идея, но отказываться было поздно. Разве что притвориться больной. Но деньги уже потрачены, да и подводить человека негоже. Переживу, в самом деле.

А Ларри всё не звонил. И я не могла не думать об этом.

– Ты такая красотка! Если Ларри тебя увидит – а он наверняка увидит, хотя бы в записи – просто язык проглотит, – заявила Мэй, докрасив мой левый глаз и поворачивая моё кресло к зеркалу.

Оттуда на меня смотрела вполне симпатичная девушка.

Но я не чувствовала триумфа.

– Кое-чего не хватает, – нахмурившись, произнесла Мэй.

– Чего?

– Улыбки, – она руками схватила мои щёки, растягивая губы в стороны. Стало даже немножечко больно. – Давай же, Энн! По твоему лицу сейчас можно только прочесть, что для тебя наступил конец света. Попробуй получить удовольствие от этого вечера.

А я не могла получить удовольствие. Не могла отпустить ситуацию и расслабиться. Я всё думала, зачем согласилась на это? Чтобы что-то доказать Ларри? Но эффект будет обратным, он попросту не захочет со мной общаться.

Уже не общается. Что ты теряешь?

Я постаралась. Пока ехала в такси к зданию концертного зала, где будет проходить красная дорожка и премия, провела работу над собой, убеждая в том, что всё в порядке, и я должна блистать. Все эти звезды тоже далеко не всегда счастливы, появляясь на публике, но по ним и не скажешь. Чем же я хуже? У меня даже было пару уроков по мастерству держаться на публике, когда я была фиктивной девушкой Ларри. Что же сейчас мне мешает?

А мешали сомнения. Вдруг будет Ларри? Вдруг мы там с ним пересечёмся?

Я выбралась из автомобиля и, отойдя в сторону, набрала номер Энсела. Он подсказал мне, куда идти, и через пару минут встретил у входа в служебное помещение.

– Отлично выглядишь, – оглядев меня восхищённым взглядом, прицокнул он.

Я выдавила улыбку, понимая, что, если бы эти слова принадлежали Ларри, моя реакция была бы иной – гораздо более естественной.

Мы поднялись на второй этаж, в гримёрку Энсела. Именных табличек здесь не было, просто порядковые номера. Внутри было чисто, но неуютно – голые стены, маленький шкаф за дверью и столик с зеркалом. При этом комната по форме напоминала прямоугольник, и в ней не было ни одного окна. Ещё здесь было два стула, и Энсел указал рукой в сторону одного из них, а другую руку завёл за голову, словно в нерешительности.

– Присаживайся. У нас ещё есть двадцать минут.

– Тебе разве не нужно готовиться?

– Нет, – покачал головой он.

– А где гитара? – я даже осмотрелась, вдруг не заметила?

– Сегодня я без неё. Новая песня.

Как будто это всё объясняло.

Ларри предпочитает исполнять новые песни под инструмент.

При чём здесь Ларри?

– Кто ещё заявлен? – поинтересовалась, ожидая услышать знакомую фамилию.

Энсел ответил, назвав несколько известных персон, но не ту, что я ожидала.

И в этот момент дверь позади меня резко открылась, и я обернулась.

Как будто это мог быть он! Как будто мог забрать меня отсюда, узнав каким-то образом, что я здесь, и на красную дорожку мы вышли бы вместе. И все бы узнали, что мы настоящая пара.

Это был Пол. Мечты звонко разбились о старый паркет – в моих фантазиях, разумеется.

– Выйди на минутку, – заявил менеджер Энселу, не удостоив меня ни приветствием, ни даже взглядом.

Я вжалась в стул. Что происходит?

Энсел, словно послушная марионетка, покинул комнату. И это сильно отличало его от Ларри.

Пол тотчас занял его место, закинув ногу на ногу, и пристально посмотрел мне в глаза. С какой-то скрытой угрозой. Так