Круиз самодовольного амура - Дарья Калинина

– Я обещал Филиппу, что завтракать мы будем с остальными. Он мне уже звонил, чтобы сказать, что они начинают собираться в столовой.

– Ну и пусть, – фыркнула Алена. – У них свой завтрак, у нас свой. Лично мне никто из их компании особенно не нужен.

Василий Петрович начал возмущаться, что нельзя так, что Филипп и Настя их старые хорошие знакомые, что у них свадьба, праздник, что нужно ехать… И в конце концов, так всем надоел, что они поднялись и отправились в путь.

Добираться долго не пришлось. Трасса была изумительной. Но когда четверо друзей приехали к месту назначения, то сразу же выяснилось: Василий Петрович беспокоился совершенно напрасно. Их отсутствия за завтраком никто даже не заметил. Да и сам завтрак плавно перетек в дневную трапезу. Официанты лишь убрали кашу и омлет, заменив эти два блюда супами.

Обменявшись поцелуями и приветствиями, подруги для приличия взяли немножко свежего салата и присели за столик, за которым уже сидела маленькая старушка с милым круглым личиком и каким-то удивительным детским взглядом. Та самая, что вчера на свадьбе все время держалась рядом с Риммой Георгиевной. Единственная из всех гостей она была в черном. И не просто черное платье или юбка, она была буквально затянута в черный цвет. Юбка, чулки, туфли, даже кофта с длинными рукавами – все было черным. И это в почти тридцатиградусную жару!

Как ни старалась, Алена не могла припомнить, как зовут эту гостью, и не помнила, чтобы Настя их знакомила. Впрочем, вчера на свадьбе было почти две сотни человек, так что не удивительно, что эта бабулечка могла и затеряться в толпе гостей. Интересно, чья она родственница? Романа или Евлалии? Хорошо бы, чтобы со стороны Романа, потому что Алена еще не видела ни одного человека, кто присутствовал бы на свадьбе со стороны жениха. А ей очень бы хотелось разузнать о нем поподробнее.

Но оказалось, что старушка вовсе не чья-то родственница, а просто знакомая.

– Меня Римма Георгиевна пригласила на свадьбу своей внучки. Вчера сначала отказалась взять, сказала, что места в ресторане все сосчитаны, нечего Филиппа в расход вводить. А потом все равно взяла. И сегодня тоже с собой взяла. Она ведь добрая, моя Римма, хотя виду и не показывает. Строгую из себя строит, да я-то знаю, что сердце у нее золотое.

Алена молча кивнула, она совсем не собиралась заводить разговор.

Краем глаза она заметила в толпе гостей знакомое бирюзовое платье. Значит, Наташа и сегодня будет на празднике. Алена обратила внимание, что, несмотря на то что было еще совсем рано, а из спиртного на столах были лишь пиво и легкое вино, Наташа умудрилась быть уже изрядно подшофе. Лицо покрывал румянец, речь звучала отрывисто, а смех был слишком громкий и визгливый. Но все-таки пока что она держала себя в руках, вокруг нее собралась кучка молодежи из числа знакомых Евлалии, которым эта женщина рассказывала что-то смешное, потому что молодые люди то и дело прыскали от смеха.

Сама Евлалия держалась в отдалении. А вот ее подруга – Светка и те самые музыканты с сальными волосами снова были тут.

Инга сидела с мечтательным видом, глядя куда-то вдаль, Алена жевала салат, глядя либо на других гостей, либо на свою тарелку, но это не помешало сидящей за столом старушке продолжить:

– Я ведь знаю, что говорю. Именно Римма, когда я овдовела, меня к себе жить взяла. Мужнина родня меня из квартиры выставила, а Римма пожалела и к себе позвала.

– Значит, вы живете у Риммы Георгиевны? – была вынуждена отреагировать Алена.

Старушка еще больше оживилась и закивала головой. Похоже, ей хотелось пообщаться. Вряд ли Римма Георгиевна, несмотря на свое золотое сердце, уделяла своей приживалке много времени.

– Римма моего мужа хорошо знала. Ну, а когда с ним эта история случилась, так она и меня приняла, хотя до того вроде как и не очень жаловала.

– А что за история?

– Убили его, – коротко ответила старушка, и глаза ее потемнели.

Из уважения к такому горю Алена перестала жевать.

– Кто?

– Жадность дьявольская, что в людях с начала времен живет и множится, она и убила.

И замолчала. Алене ничего не оставалось, как снова приняться за свой салат. И когда она набила полный рот, старушка внезапно произнесла:

– Хороший человек был мой Петечка. Всем-то он помогал. Во всех людях одно доброе видел. А я вот не такая. Я разное вижу.

– В людях?

– И в людях, и во времени. Может, иной раз и хочу, как Петя, одно только хорошее видеть, а нет – всё вижу. Такой мне дар дан, что еле несу его иной раз. Уж я прошу, прошу: забери ты его, Боженька, не в мочь мне такой груз тащить, а потом стыдно делается. Коли такой крест мне дан, значит, роптать нечего. Надо тащить.

Алена подняла глаза на бабульку и только сейчас поняла, что старушка-то, похоже, слегка повредилась рассудком на почве религии. В последнее время Алене все чаще приходилось встречать людей, внезапно и очень искренне уверовавших, счастливых и желающих поделиться снизошедшим на них откровением, но которые своим измененным новым сознанием если не пугали, то уж совершенно точно шокировали окружающих. Все хорошо, как известно, в свое время и в меру.

Так что Алена промолчала, надеясь, что бабулька успокоится или, по крайней мере, сменит тему. Но не тут-то было.

– А в этом месте зло сгущается, – произнесла старушка, причем глаза у нее потемнели еще больше. – Чувствую его, холодно мне, все холоднее и холоднее. Скоро уж, скоро… Ох, скорее бы!

Алена выронила изо рта листик салата и уставилась на бабульку. Ту и впрямь внезапно затрясло, словно от лихорадки. Взгляд у нее сделался остекленевшим, неподвижным, страшным. После недолгого колебания Алена протянула руку и дотронулась до старушки. Та не отреагировала на прикосновение, но сама Алена почувствовала сильный жар, который шел от ее соседки по столу.

– Да она больна!

Алена как-то раз видела, как одного ее знакомого трясло от малярии. Симптомы были очень похожи. Тот бедолага тоже казался сосредоточенным на том, что происходило у него внутри. Но с другой стороны, еще несколько минут назад больной эта странная бабулька отнюдь не казалась, она сидела и мило улыбалась всем подряд. Потому-то девушки и подсели к ней, что бабулечка показалась им вполне мирной.

Инга тоже заметила неладное с их соседкой по столу и встревоженно взглянула на Алену:

– Чего это с ней?

– Похоже на какой-то приступ.

– Надо дать ей воды.

Не дожидаясь, пока Алена выполнит ее команду, Инга сама протянула старухе свой стакан с водой. К удивлению Алены, бабка тут же, не открывая глаз, на ощупь схватила его и жадно выпила до дна.

– Еще!

Алена сбегала за водой, и бабулька осушила еще один стакан. Все это она проделывала, не открывая глаз, что напугало Алену еще больше. Однако вода явно приносила пользу. Бабку теперь трясло уже не так сильно. Стакан за стаканом женщина влила в себя не меньше литра и только после этого обмякла, растекшись по стулу.

– На тепловой удар похоже.

– Не удивительно – старушка вся в черном, в чулках, кофте, а на улице жара под тридцать градусов.

Алена ничего не сказала. Хотя она и могла бы возразить, что жара-то на улице, а они сидят в столовой, где работают несколько кондиционеров и где совсем не жарко, а скорее уж прохладно. Однако приступ, чем бы он ни был спровоцирован, прошел у бабульки так же быстро, как и начался. Она вновь открыла глаза и жалобно пробормотала:

– Девоньки, отведите меня в мою комнатку. Худо мне, прилечь хочу.

– Конечно, бабушка. Простите, не знаем, как к вам обращаться.

– Тимофеевной меня зовите, так все кличут.

Голос у старушки был совсем слабый. Говорить ей сейчас было трудно. И, подхватив ее под руки, подруги поволокли бабульку в сторону жилых комнат.

– Вы на каком этаже?

– На первом я.

Комнатка Тимофеевны оказалась совсем крохотной. Не комнатка, а клетушка, место для глажки, гардеробная, но никак не приличествующее пожилой женщине жилье. Да и единственное его окно выходило на задний двор, причем, судя по запаху, где-то совсем неподалеку находился контейнер для сбора пищевых отходов. Так что Алена, едва открыв окно, тут же поспешила его прикрыть. В комнате было нестерпимо душно.

– Бабушка Тимофеевна, вам нельзя тут оставаться, – твердо сказала Инга. – Пойдемте ко мне.

Старушка не возражала. Она впала в какое-то полукоматозное состояние, не реагировала, но ноги передвигала, команд слушалась, подруги и тому были рады. С грехом пополам они отвели пострадавшую в комнату Инги, где было значительно прохладнее. К комнате примыкала ванная комната, правда, одна на двоих с соседями, но все же лучше, чем совсем ничего.

Уложив старушку на кровать, Алена оставила Ингу рядом с ней, а сама побежала за врачом. Но когда она нашла Филиппа, то оказалось, что врача под рукой у него нет.