Хозяйка Талеи - Роман Артемьев

– Да, – подтвердил старик, – хотя деньги меня волнуют мало. Провальные десятилетия случались и раньше. Пугает тот факт, что в последнее время появилось большое число новых игроков, и каждый хочет урвать кусок пожирнее. Я говорю о набравших силу удельных владыках и о некоторых храмовых объединениях. Их прознатчики действуют чрезвычайно активно, причем по качеству своей подготовки находятся где-то на уровне нынешних «пауков». Их много, они хорошо финансируются и готовы лезть во все щели. Боюсь, они могут выяснить, кто в действительности является владельцем ряда известных купеческих союзов. Мы рискуем потерять всю торговую сеть.

В зале повисла тревожная тишина. Без основного источника средств прожить будет туговато.

Изначально у маленькой колонии восставших, точнее, у их предводительницы ресурсов не было вообще. То есть совсем. Не считать же своим один-единственный кабак, в котором они кормились от напившихся гуляк. Зарплаты им «пауки» не платили, законных возможностей заработать не могло появиться в принципе, а все незаконные плотно отслеживались Тайной службой. Но понемногу положение изменилось. Под предлогом опеки сектантов удалось выбить финансирование, немного денег утаили и попробовали прокрутить. Затея частично удалась.

Постепенно, по мере того как из числа сектантов выделялись по-настоящему преданные слуги, число так или иначе контролируемых вампирами предприятий росло. Пара кабаков, хозяевами которых стали морваниты; мелкие банды, платившие дань в обмен на заступничество перед стражей и сведения о готовящихся облавах; появились контакты с пиратами, сбывавшими награбленное в крупнейшем городе региона. Однако по-настоящему развернуться Селеста смогла не скоро. Прошло много времени, прежде чем ее смертные слуги начали создавать собственные купеческие дома и торговать по всему королевству и даже за его пределами. Сейчас восставшим принадлежали торговые компании и рудники, верфи и конезаводы, поля и леса. Неофициально конечно же.

О каких-то частях приносящей немертвым золото и финансовую самостоятельность паутины любимое руководство точно знало, о чем-то догадывалось, в отношении некоторых людей и компаний у него имелись подозрения. Но тайная служба не владела всей структурой сети, в этом верхушка восставших была уверена. Никто, кроме собравшихся в этой комнате, не мог точно сказать, какие активы принадлежат вампирам. И если Гардоман утверждает, что десятки крыс преуспеют там, где потерпел неудачу один матерый волк, то к его словам следует как минимум прислушаться. На подобные вещи у старика чутье.

– Что можно сделать?

– Да не так уж и много, – ответил финансист. Он, скорее всего, прикидывал, какие меры предпринять, и сейчас излагал выводы. – Свернуть новые проекты на территории королевства и постараться перенести операции в другие страны. Я рекомендую Ланаку. Княжеский совет недавно принял программу постройки нового флота – там неизбежен всплеск деловой активности. Как быть с действующими компаниями, о которых известно, что они принадлежат нам, я, честно сказать, не знаю. Разве что продать все активы и попробовать начать дело заново, в другом месте, но этот вариант нашим слугам не понравится. В торговом деле репутация нарабатывается годами, начинать с нуля очень сложно. Тем более что очевидных причин для переезда пока что нет.

Династии смертных слуг ценились восставшими дороже, чем золото. Новички, недавно вошедшие во Тьму, слабо понимали, насколько зависят от людей, но вампиры постарше трезво осознавали свое место в мире. Прослойка между обществом живых и общинами немертвых необходима, иначе последние будут вынуждены превратиться в обычную нежить, поджидающую жертв в темных переулках. Люди обеспечивают своим темным господам убежище на день и возможность зарабатывать относительно честным способом, прикрытие от охотников и лишний глоток крови в трудную минуту. Лишаться всего этого не хотелось.

– Сообщи прогноз главам семей, попадающих под удар, – приказала Селеста. – Пусть морально подготовятся к тому, что им придется покинуть Талею. Если они предложат свой способ обмануть ищеек – прекрасно, мы с радостью им поможем. Если же они решат остаться… Думаю, стоит привлечь наших «друзей» из дворца.

– С превеликой радостью, – откликнулась Медея. – Вот только с Лааром как быть? У мерзкого червяка случается истерика всякий раз, когда мы встречаемся на приемах. Он почему-то считает, что я не должна вмешиваться в политику! Какая глупость! Да я вообще не лезу в мужские дела. Просто иногда даю советы добрым друзьям, а уж следовать им или нет, они решают сами.

Красавица, вопреки обыкновению, ничуть не лукавила. Она посещала праздники и званые вечера, пела гостям древние гимны, кокетничала, покровительствовала поэтам и актерам, соблазняла и позволяла соблазнить себя, со знанием дела помогала выпутаться из пикантных ситуаций юным девушкам и с радостью впутывалась в них сама. Но примкнуть к какой-либо из группировок не пыталась и в интересах восставших действовала крайне редко. Впрочем, даже это «крайне редко» приводило «пауков» в состояние бешенства, оборачиваясь для подданных Селесты серьезными проблемами.

Поэтому ее действия ограничивались наблюдением, собиранием слухов да участием в авантюрах знатных любовников, приносящих сведения и популярность. Впрочем, в проигрыше вампиры не были. Медея умудрялась собирать тонны компромата даже в таких скованных условиях, обеспечивая свою старшую подругу возможностями шантажа едва ли не всей элиты королевства. Вот только, к несчастью, использовать материал почти не представлялось возможным. До сегодняшнего дня.

Селеста замерла, в который раз мысленно просчитывая варианты. Не торопится ли она? Как отнесутся к ее предложению соратники? Они тоже долго жили стабильно, привыкли к своему положению.

– Раз уж речь зашла о Тайной страже… Она всегда крепко держала нас за горло, но в последнее время ее хватка ослабла. Многие мастера общин считают, что пришло время избавиться от нее окончательно. С другой стороны, мы привыкли к существующему положению, оно дает нам немало легальных возможностей. Высказываются доводы как «за», так и «против» получения самостоятельности. – Все, слово сказано. – Я хотела бы услышать ваше мнение.

Эта тема уже обговаривалась со старейшинами отдельно, наедине, и Селеста знала мнение каждого соратника. Но время принимать решение пришло именно сейчас. Пусть вслух обозначат свою позицию, сделают окончательный выбор.

– Давно пора! Ну совершенно ведь жить не дают – хожу, словно в рабском ошейнике, каждое слово считаю!

Медея. Высказала наболевшее импульсивно и с превеликим удовольствием. Она первая из ближнего круга Селесты заговорила о том, чтобы распрощаться с покровителями-«пауками», причем руководствовалась исключительно эгоистическими мотивами. Заставили ее сделать кое-что, что ей сильно не понравилось. Тогда, едва услышав пылкую речь о свободе, независимости и праве на самоопределение, подруга приказала подруге держать рот на замке. Но зарубку в уме сделала. Медея интуитивно чувствовала желания смертных, и раз уж она вдруг заговорила на тему, о которой прежде и думать было страшновато, значит, времена изменились.

– Мне не нравится, что какие-то людишки решают за меня, как и что я должен делать. Проживем и без паучьей своры!

Радость Зервана тоже понятна. Бандитская шайка, которую он называл своими помощниками, страдала от пристального внимания тайных наиболее сильно. Ничего удивительного в постоянных проверках нет – учитывая наклонности Зервана и его присных, контроль жизненно необходим. Хозяйка Талеи и сама уделяла им значительную долю своего внимания. Она ценила этих, с позволения сказать, бойцов не слишком высоко, зато точно знала, кого можно и нужно использовать для грязной работы. Буйные, слабо управляемые, на каждом шагу нарушающие приказы бандюганы прекрасно подходили для охоты на не слишком опасную нежить или драк с храмовыми охотниками. Среди них чаще, чем где бы то ни было еще, появлялись деграданты, утратившие любые желания, кроме неумеренного поглощения крови. Неспособность держать себя в руках, отсутствие самоконтроля быстро превращали вампира в упыря, опасного даже для своих.

Если требовалось пожертвовать кем-то, подставив под удар, Селеста искала подходящую кандидатуру в этой своре. Благо повод для наказания находился всегда.

– Я не вижу у восставших общего будущего с талейской династией. Мы им не нужны, более того – начинаем мешать.

Говоря «я не вижу», Хастину следовало бы уточнять, что конкретно он имеет в виду. С тех пор, как его опыты в предвидении начали давать первые результаты, толковать его слова можно двояко. Однако высказывание мага очень четко показывало, на чьей он стороне. Несмотря на привилегированное по сравнению с остальными восставшими положение, ему тоже хотелось самостоятельности. Права самому выбирать, чем заниматься, где жить, чему учить, заботиться о смертной родне. Сейчас он был скован множеством запретов, и даже прекрасные отношения с руководством Академии слабо помогали, особенно в последнее время.