Ты теперь не одна (СИ) - Романова Ульяна

– Что? – хрипло прошептал он.

Кашлянул и повернулся ко мне. Так, что наши лица оказались слишком близко.

Пульс зашкаливал, кровь шумела в ушах, а я не могла отвести взгляда от его глаз, ставших абсолютно черными. И уже не могла противиться дикому влечению. Меня с головокружительной скоростью засасывало в бездну его взгляда. Я не знала, что меня там ждет – сумасшедшее счастье или адские муки. Но готова была сделать шаг, потому что то, что было в прошлом, и то, что ждало меня в будущем, не шло ни в какое сравнение с болью разбитого сердца.

И когда Макс стал медленно наклоняться, подалась ему навстречу, прикрывая глаза. Почувствовала его губы на своих, и голова закружилась.

Он обхватил мой затылок ладонью, не прекращая движения языка, который сплетался с моим, лишая кислорода. Приподнял меня, усаживая на себя сверху, только на мгновение оторвавшись от моих губ и обласкав глазами все тело. Футболка задралась, обнажая бедра. Соски заострились под голодным, диким взглядом Макса.

Сжал мою талию, сдвигая ближе к себе, так, что между ног я почувствовала жёсткую ткань джинсов и свидетельство его возбуждения. Я громко сглотнула, напрягаясь, и постаралась приподняться или сдвинуться, но Макс снова притянул меня к себе, возобновляя поцелуй.

Мое тело обмякло в его руках. Со всей страстью, на которую была способна, я пыталась неловко отвечать на поцелуй. Обняла его, прижимаясь сильнее, чувствуя его ладонь на своей груди. Даже сквозь ткань футболки она ощущалась раскаленным металлом. И словно микроразряды электричества разбегались по всему телу.

Макс зарылся пятерней мне в волосы, заставляя наклонить голову, провел губами по коже, которая стала необычайно чувствительной, и обжег горячим дыханием ухо, прикусывая мочку. Я не смогла сдержать стон, а Макс усилил напор. Он порывисто выпрямился, сдвигая меня еще ближе, лаская губами шею. Надавил на мои бедра, подаваясь вперед своими. От трения ткани о клитор я застонала еще громче, уже не понимая, кто я, где я, и готова ли идти до конца...

Коктейль возбуждения, страха и предвкушения чего-то запретного, незнакомого кружил голову сильнее самого крепкого алкоголя и туманил разум. И я позволила себе сделать еще один шаг навстречу. Легко, боясь сделать что-то неправильно, обхватила ладонями его шею, поглаживая скулы большими пальцами. Перед глазами замигали разноцветные всполохи. Словно до сих пор моя жизнь была затянута грозовыми тучами, а с его появлением сквозь мрак стали пробиваться яркие солнечные лучи. Теплые и ласковые. Напористые и возбуждающие. Будоражащие воображение.

Макс оторвался от моей шеи, чтобы отдышаться. Обхватил лицо ладонями, заглядывая в глаза, а у меня все слова застряли в горле. Хотелось и просить остановиться, и умолять не останавливаться. Зажмурилась, опуская голову, и сквозь шум крови в ушах услышала хриплое:

– Леся? Я тебя напугал?

Отрицательно замотала головой и тихо прошептала:

– Я просто… Никогда раньше…

Макс соображал несколько секунд. Потом замер и, кажется, перестал дышать. Я распахнула глаза, быстро подняла голову и впервые увидела на его лице по-настоящему обескураженное выражение.

Облизав пересохшие губы, он, наконец, шумно выдохнул:

– Прости.

Я широко улыбнулась, неожиданно развеселившись. Снова провела большим пальцем по его скуле, изучая каждую черточку лица. Запоминая. Крохотный шрам над правой бровью, тонкую складку между бровей, взгляд карих глаз…

– Все в порядке.

– Мы… – Макс провел ладонью по волосам. – Я подожду. Пока ты сама не будешь готова.

Закусила губу, скрывая улыбку. Крошечный комочек счастья пушистым котенком свернулся в груди, даря тепло, согревая.

Макс прислонился лбом к моему лбу, восстанавливая дыхание. На его скулах играли желваки, а я никак не могла остановиться и перестать его касаться.

Некоторое время мы сидели молча, каждый думая о своем. Я – о том, что мой мир перевернулся. Я привыкла, что в моем окружении всегда были сильные, властные мужчины, которые стремились к контролю и готовы были на все, чтобы доказать свою значимость. Максу это было не нужно. В каждом его действии, слове и движении сквозили уверенность и сила. И он не нуждался в том, чтобы доказывать кому-то, кто он есть на самом деле. Он просто это знал.

Я выдохнула, подтянула футболку пониже и вернулась на диван, прижав плед к груди. Странно, но смущения не было.

– Может, чаю? – предложил Макс.

– С удовольствием, – улыбнулась я.

До самого рассвета мы пили чай, смотрели в окно и болтали. Точнее, болтала я, а Макс слушал, иногда задавая вопросы. На рассвете, когда солнце начало всходить на горизонте, а я сидела на подоконнике, Макс вдруг вскочил, быстро сходил в гостиную, принес фотоаппарат и сделал несколько моих снимков. А потом я попросила о нашем совместном фото. И спустя пять минут любовалась на экране на нас, сидящих в обнимку и смотрящих друг на друга…

– Я готова, – сообщила, входя в спальню.

Макс стоял у шкафа, держа в руках футболку, а я замерла на месте, рассматривая его голый торс. Гулко сглотнула, жадным взглядом пройдясь по кубикам пресса, накачанной груди, покрытой татуировками, широким плечам… А он, словно издеваясь, замер с футболкой в руках, давая мне возможность вдоволь насмотреться.

Я заметила, что многие рисунки на его теле скрывали под собой шрамы. Нерешительно сделала шаг вперед, затем, уже смелее, второй, поравнялась с Максом и, бросив на него короткий взгляд, протянула руку, касаясь большого шрама на животе, спрятанного под очередным скандинавским символом.

Макс опустил руки, не отводя от меня взгляда. А когда я провела кончиками пальцев по его телу, обводя тату, дернулся. Перехватил мою руку, поднял к своим губам и легко поцеловал.

– Откуда столько шрамов? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– Я был неугомонным подростком, – поглаживая тыльную сторону моей ладони, ответил Макс.

– И стал неугомонным взрослым, – грустно улыбнулась я.

– Я часто падал, – согласился он. – Поехали.

– Да, – кивнула, сдерживая нервную дрожь.

Мы поспали несколько часов, а после пробуждения Макс велел собираться за вещами. Возвращаться было страшно, но не могла же я вечно ходить в одежде Кристины, а на новый гардероб средств у меня не было. Поэтому, вдохнув поглубже, постаралась успокоиться, убеждая себя, что это ненадолго.

Наконец Макс надел футболку и подмигнул мне. На губах тут же расцвела улыбка, и мои страхи временно отошли на второй план.

На улице дул прохладный ветер, опять лишая надежды увидеть в этом году настоящее лето. Небо заволокло тучами, и вскоре наверняка снова пойдет дождь. Хотя я не могла не признать, что с Максом очень уютно было сидеть у окна, наблюдая буйство стихии, и говорить обо всем на свете. С ним вообще было тепло, уютно и легко. А еще очень остро, горячо и возбуждающе.

Он, как и обещал, больше не делал попыток повернуть наши отношения в горизонтальную плоскость, но целовал так, что мое тело превращалось в жидкий кисель и настоятельно требовало продолжения. Низ живота наливался болезненной тяжестью, стоило мне только вспомнить наш поцелуй вечером на диване.

Еще я начала замечать, что Макс все чаще стал показывать эмоции. Если раньше, приходя в кофейню, он казался гранитной скалой, то со временем я начала чувствовать его. Когда он злился или нервничал. Был счастлив или возбужден. Мне хватало взгляда, жеста, дернувшегося кадыка, рваного вздоха. С каждым часом, проведенным вместе, я все больше осознавала, что во мне просыпаются незнакомые раньше чувства и эмоции. В животе завелась стайка разноцветных бабочек, а грудь словно тисками сжималась от одной мысли, что скоро нам придется расстаться. Скорее всего, навсегда.

И приняла решение. Я хотела запомнить и ощутить как можно больше. Хотела, чтобы именно он стал первым и единственным, а дальше – хоть мир под откос.

Мы сели в машину, и Макс плавно тронулся с места, изредка косясь на меня. Ехали молча. Я забралась на сиденье с ногами, лениво рассматривая прохожих, мелькающих за окном. Напряглась только, когда мы притормозили у моего подъезда. Сердце испуганно зашлось в груди, и я опасливо заозиралась по сторонам.