Любовь - всегдашняя моя вера - Н Богомолов

Эта пародийность подчеркнута и наиболее открытой во всей книге непристойностью отдельных эпизодов, и нарочитым введением описания воровской хазы, и издевательскими звукоподражаниями в заключительном стихотворении цикла. При этом внешняя событийность оказывается совершенно обманчивой: "И остаются все при своем". Ни путешествие в Голландию, ни прочие достаточно заманчивые приключения ничего не меняют, все возвращается, чтобы снова начаться и завершиться безо всяких последствий.

Поначалу и "Лазарь", последний из включенных в книгу циклов, кажется продолжением, хотя и не столь откровенно пародийным, начатой в "Для августа" линии: сложный сюжет, преступление, сыщик и суд, попытки установить истину, - почти детективная история. Но постепенно осознание того, что история теперешнего молодого человека Вилли - это история воскрешения евангельского Лазаря, перенесенная в наши дни, - заставляет нас по-иному смотреть на все сюжетные перипетии цикла. И тогда особую роль в нем приобретает "часовых дел мастер", зовущийся Эммануилом (что, как известно из Писания, означает "С нами Бог"); его участие одновременно завершает детективный сюжет примитивной и неправдоподобной развязкой и переводит его в иной, потусторонний план. Воскрешение Вилли-Лазаря после максимального падения в бездну отчаяния и позора позволило Кузмину в наиболее откровенной для конца двадцатых годов форме высказать надежду на Божественный промысел как в собственной своей жизни, так и в жизни всей страны, с которой он столь тесно связан. И здесь первый и последний циклы книги смыкаются: связь между ними определяется как возможностью надежды на собственные усилия, так и провиденциализмом. В мире, исполненном зла, насилия, непонимания, все же остается возможность воссоединения ранее разъединенного и тем самым восстановления истины, воскрешения уже умершего и пробывшего четыре дня во гробе.

Думается, что такой общий план рассмотрения всего последнего кузминского сборника позволяет нам говорить о его совершенно определенной целостности и соединении отдельных, нередко чрезвычайно "темных" стихотворений и циклов в особую общность, до известной степени повторяющую композицию первого сборника стихов Кузмина: если там описывалось восхождение человека от неподлинной, обманной любви к любви божественной, то здесь речь идет о пути, в начале и в конце которого явственно обозначена надежда на человека и на Бога, та надежда, с помощью которой только и можно выжить во все более и более ожесточающемся мире. Увидеть и трезво осознать эту жестокость, но передать читателю не ее, а цельность, ясность, любовь, уверенность в успехе дела, жажду воскрешения - вот задача, с которой Кузмину блестяще удалось справиться в итоге всего творчества.

x x x

В одном из поздних интервью Ахматова обмолвилась несколько жестоко, но в известном смысле справедливо: "Смерть его в 1936 году была благословением, иначе он умер бы еще более страшной смертью, чем Юркун, который был расстрелян в 1938 году" {71}.

Кузмин умер 1 марта 1936 года в переполненной палате городской больницы, полежав перед этим в коридоре и простудившись. Свидетель похорон рассказывал: "Литературных людей на похоронах было меньше, чем "полагается", но, может быть, больше, чем хотелось бы видеть... Вспомните, что за гробом Уайльда шли семь человек, и то не все дошли до конца" {72}.

После смерти Кузмина и ареста Юркуна большая часть архива, не проданного ранее в Гослитмузей, пропала, и до сих пор никто не знает, где она может быть. Казалось, что и само имя Кузмина сразу ушло в далекое литературное прошлое, что ему уже никогда не будет суждено вернуться.

Он даже не оставил русской поэзии, как то издавна велось, своего предсмертного "Памятника", поэтому пусть за него скажет другой поэт Александр Блок: "Самое чудесное здесь то, что многое пройдет, что нам кажется незыблемым, а ритмы не пройдут, ибо они текучи, они, как само время, неизменны в своей текучести. Вот почему вас, носителя этих ритмов, поэта, мастера, которому они послушны, сложный музыкальный инструмент, мы хотели бы и будем стараться уберечь от всего, нарушающего ритм, от всего, заграждающего путь музыкальной волне" {73}.

Примечания

1. См., напр: Шмаков Г. Блок и Кузмин // Блоковский сборник. Тарту, 1972. Вып. 2. С. 341-364; Письма М. А. Кузмина к Блоку и отрывки из дневника М. А. Кузмина / Публ. К. Н. Суворовой // Лит. наследство. М., 1981. Т. 92. Кн. 2. С. 143-174; Cheron Georges. Letters of V. Ja. Brjusov to M. A. Kuzmin // Wiener slawistischer Almanach. Wien, 1981. Bd. 7. S. 65-79; Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян Т. В. Ахматова и Кузмин // "Russian Literature". 1978. VI-3; Фрейдин Ю. Л. Михаил Кузмин и Осип Мандельштам: влияние и отклики // Михаил Кузмин и русская культура XX века. Л., 1990. С. 28-31; Парнис А. Е. Хлебников в дневнике М. А. Кузмина // Там же. С. 156-165; Толстая-Сегал Е. Пастернак и Кузмин // Russian Literature and History. Jerusalem, 1989; Письмо Б.Пастернака Ю.Юркуну / Публ. Н.А.Богомолова// "Вопросы литературы". 1981. Э 7. С. 225-232; Селезнев Л. Михаил Кузмин и Владимир Маяковский // "Вопросы литературы". 1989, Э 11. С. 66-87; Gheron G. Mixail Kuzmin and the Oberiuty: an Overview // Wiener slawistischer Almanach. Wien, 1983. Bd. 12. S. 87-101.

2. Более подробный рассказ о творчестве Кузмина и его эпохе см. в книге: Богомолов Н. А., Малмстад Дж. Э. Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха. М, 1996. См. также Богомолов Н. А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М.,1995.

3. Уникальный в этом смысле пример представляет собою книга: Полушин В. В лабиринтах серебряного века. Кишинев, 1991.

4. Михайлов Е. С. Фрагменты воспоминаний о К. А. Сомове // Константин Андреевич Сомов. Мир художника: Письма. Дневники. Суждения современников. М., 1979. С. 493. Воспоминания относятся к лету 1906 г. В дневнике Кузмина нередки рассказы о том, как его принимают за "песельника".

5. Ремизов А. Встречи: Петербургский буерак. Париж, 1981. С. 181.

6. Ремизов А. Кукха: Розановы письма. Берлин, 1923. С. 106.

7. Петров В.Н. Калиостро: Воспоминания и размышления о М.А. Кузмине / Публ. Г. Шмакова // "Новый журнал". 1986. Кн. 163. С. 88-89. См. также: Петров В. Н. Из "Книги воспоминаний" // Панорама искусств. М., 1980. Кн. 3. С. 150.

8. Заслуга точного определения принадлежит К. Н. Суворовой. См.: Суворова К. Н. Архивист ищет дату // Встречи с прошлым. М., 1975. Вып. 2. С. 119.

9. Иванов Георгий. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М., 1989. С. 366.

10. Основными источниками для реконструкции жизни Кузмина ранних лет служат его письма к Г. В. Чичерину (о них и принципах их цитирования см.: наст. изд. С. 684) и небольшое "вступление" к дневнику, озаглавленное "Histoire edifiante de mes commencements" (опубликовано С. В. Шумихиным // Михаил Кузмин и русская культура XX века. С. 146-155. Незначительные исправления по рукописи не оговариваются).

11. Некоторые сравнительно немногочисленные факты см.: - Кизельштейн Г. Б. Молодые годы Г. В. Чичерина // Прометей. М., 1969. Вып. 7. С. 230-235.

12. Удачный анализ повести см. Харер Клаус. "Крылья" М. А. Кузмина как пример "прекрасной легкости" // Любовь и эротика в русской литературе XX-го века. Bern e.a., [1992].

13. Усиленные попытки идентифицировать этого человека по имеющимся сведениям не дали результата. Не исключено, что это - своеобразный псевдоним, из тех, что были приняты в светском обществе конца века.

14. Любовной связи (фр.).

15. Константин Андреевич Сомов... С. 471. Обратите внимание, что "свечи, фейерверки и радуги" - слова, в высшей степени характерные для первого сборника стихов Кузмина: "Свет двух свечей не гонит полумрака", "Кем воспета радость лета: Роща, радуга, ракета..." и мн. др.

16. См.: Ильинская С. Б. "Александрийское урочище" в поэзии К. Кавафиса и М. Кузмина // Балканские чтения-2: Симпозиум по структуре текста. М., 1992. С. 113-118.

17. Подробнее об этом путешествии см.: Тимофеев А. Г. "Итальянское путешествие" Михаила Кузмина // Памятники культуры: Новые открытия. Ежегодник 1992. М., 1993.

18. Введены в научный оборот П. В. Дмитриевым ("Новое литературное обозрение". 1993. Э 3).

19. Брюсов Валерий. Среди стихов: Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990. С. 133.

20. Блок Александр. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 586.

21. "Не забыта и Паллада...": Из воспоминаний графа Б. О. Берга / Публ. Р. Д. Тименчика // "Рус. мысль". 1990.. 2 нояб. Лит. прил. Э И к Э 3852. С. XI.

22. Подробнее о ней и об ее значении для русской культуры см.: Бердяев Николай. "Ивановские среды" // Русская литература XX века. М., 1916. Т. III.

23. См. дневниковую запись Кузмина о первом визите 18 января 1906 года: Лит. наследство. М., 1981. Т. 92. Кн. 2. С. 151, а также неодобрительную фразу о нем Л. Д. Зиновьевой-Аннибал (Там же. Кн. 3. С. 243).

24. О принципах цитирования дневника Кузмина см. с. 685.

25. Лит. наследство, М., 1976. Т. 85. С. 208.

26. Там же. С. 206.

27. О таком типе построения текста см.: Лотман Ю. М. Текст и структура аудитории // Ученые записки Тартуского ун-та. Тарту, 1977. Вып. 422.

28. Волошин Максимилиан. Лики творчества. Л., 1988. С. 471, 473.

29. Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 131.

30. Письмо к В. Я. Брюсову от 30 мая 1907 г. // РГБ. Ф. 386. Карт. 91. Ед. хр. 12. Л. 7-8.- Список условных сокращений, принятых в наст, изд., см. на с. 686.