Измена. Дракон не стоит моих слёз (СИ) - Рейн Аурика

Иногда забываюсь и думаю, что Леона — это мама. Они действительно очень похожи. Должно быть, со мной что-то случилось на последнем задании, отчего мой разум помутился, но Леона не хочет говорить об этом, чтобы не беспокоить меня лишний раз.

Снова бессонница. Этой ночью до самого утра смотрел в потолок, пытаясь вспомнить что-то. Что-то очень важное.

Должно быть, завтра я снова забуду обо всём. Снова проснусь в “белой комнате” и не смогу вспомнить, кто мне эта женщина, которая называет себя моей женой. Но я не помню ни свадьбу, ни её саму.

Наваждение какое-то.

Если бы мне не было известно, что драконы не чувствительны к дурманам, то решил бы, что она опоила меня.

Порой из памяти выпадают часы и даже дни. Не помню, где был и что делал прошлым вечером. Помню, как Леона ругала меня. А я не мог даже ответить.

Сейчас я осознаю себя, но не знаю, что будет через час.”

Отточенным движением положив перо обратно в предназначенный для него резервуар, я промакнул написанное пресс-бюваром и оставил ненадолго подсохнуть. Подошёл к окну и тяжело опёрся о него рукой.

Что же, тьма побери, происходит?

И что я никак не могу вспомнить?..

* * *

Я думала, что буду валиться с ног. За прошедшие двое суток я спала слишком мало, а ночь верхом на драконе вытянула из меня последние силы. Но как только мы оказались в городе, его позолоченные остроконечные крыши храмов, величественные замки и идеальные мощёные улицы с милыми уютными домиками так впечатлили меня, что сон как рукой сняло.

В этот ранний час город был ещё сонным, но жизнь уже бурлила в нём. Мимо проходили мужчины с тюками, женщины вели ослов и несли на перевязи малышей, которые вовсю клевали носом. Дети купались в корытах перед домами, аромат выпечки стелился по переулкам, вызывая аппетит даже несмотря на то, что мы всего полтора часа назад останавливались в придорожном трактире, и в сумке помимо небольшого количества вещей, покоилась упакованная в бумагу булка хлеба и кулёк с вяленым мясом.

Солнце, недавно только поднявшееся над Намина-Ри, освещало всех косыми бледными лучами, а земля ещё была влажной с ночи и благоухала так, что лёгких не хватало вдохнуть весь этот воздух.

О чём я только думала, согласившись почти безвылазно жить в доме дракона? Как я могла забыть о том, что такое свобода, что такое путешествия, что такое настоящая, наполненная жизнь? Да, здесь так не принято, и за три года жизни в этом мире местные традиции впитались в мою плоть. Но сейчас я словно сбрасывала с себя омертвевшую, не нужную более старую кожу. И, наконец, смогла расправить плечи.

— Нужна ночлежка какая-нибудь, — заметил Даар, натягивая штаны.

— Что-нибудь наверняка есть возле главной площади, — задумчиво ответила я. Мы стояли на довольно широкой улице возле реки, которую дракон выбрал потому, что на ней было легче приземлиться. По поводу обнажённого мужчины посреди людной улицы никто ничего не сказал, только женщины поспешно отворачивались или скрывались в домах, уводили детей и задёргивали шторы. Все понимали, что это дракон. И что себе дороже попадаться ему на глаза.

— На главной площади будет дорого, — отрезал Даар. — Лучше на ярмарочной.

— Там шумно.

— Да ты у нас избалованная крошка, — усмехнулся он. — Что, жизнь с моим братишкой сделала из тебя совсем неженку?

Я нахмурилась и отвернулась. В чём-то он прав. Когда дело доходило до моего комфорта, Кеннан не жалел ничего, и всё это время мне не нужно было задумываться о нашем уровне жизни. Но теперь его нет рядом.

— На ярмарочной площади останавливаются крестьяне и фермеры из соседствующих хуторов и деревень, но можно найти местечко более сносное, из тех, куда заселяются купцы.

— И как нам найти ярмарочную площадь?

— А что её искать? — Даар уже натянул через голову рубашку с парой пуговок на горловине и теперь обувался. — Там в паре кварталов были флажки ярмарочные. И если посмотришь, эти вот ребята все туда и двигаются.

Он указал на несколько груженых, запряженных конями телег, которые медленно двигались куда-то вглубь города, прочь от прибрежной улицы, стуча деревянными колёсами по мостовой.

— Хорошо, если ты уверен…

— Положись на меня, крошка, — он подмигнул и, подтолкнув меня в спину, уверенно пошёл по дороге в указанную сторону.

Народу в городе становилось всё больше. С трудом припомнив, какое сегодня число и день недели, я сообразила, что действительно: сегодня малый ярмарочный день, которым обычно пользуются мелкие крестьяне и жители хуторов для продажи или обмена натуральными товарами. Даже наша кухарка именно в этот день отправляла Савича за свежими продуктами, зерном и прочими товарами для хозяйства. Поэтому, когда мы оказались на ярмарочной площади, на которой повсюду висели характерные разноцветные флажки, на ней уже вовсю шла торговля, хотя некоторые торговцы только начинали раскладывать свой товар.

— Постоялый двор, — я показала на большую вывеску одного из домов, окна которого смотрели на площадь.

— Нет, туда нельзя. Там и условия не очень, и сдерут втридорога, потому что можно прямо из окна следить за своим лотком. Нет, нам нужно что-то вроде…

Даар взял меня за руку и нырнул в толпу. Я еле поспевала за ним, когда он юрко проходил через узкие просветы между телег и лотков, но через несколько минут мы уже вышли на более-менее свободную часть площади. Здесь она не упиралась в широкие улицы, с которых стягивались люди, а потом не была особенно загруженной. Конечно: торговцы выбирали наиболее проходимые места. А здесь — всего парочка крошечных переулков.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — с сомнением протянула я. — Обычно такие переулки наиболее неблагополучные.

— Да что ты понимаешь, Вика! — рассмеялся Даар. — Всё как раз ровно наоборот. Бедняки, попрошайки, побирайки и карманники в основной своей массе предпочитают большие улицы, где людей побольше. Там и милостыни больше дадут, и обокрасть проще, в толпе-то. А здесь если к кому-нибудь подойдёшь на расстояние вытянутой руки, тут же получишь в… в нос, — усмехнулся он, явно смягчив то, что хотел сказать на самом деле. Потом победно улыбнулся и кивнул на симпатичное крыльцо: — А вот и то, что мы ищем.

Хотя переулок и был довольно узким, дома здесь расположились довольно симпатичные, а указал Даар на самое высокое здание из всех, на котором виднелась крупная вывеска “Постоялый двор Сытый Конь”.

Колокольчик тихо звякнул над нашими головами, когда мы вошли в вестибюль. Я с искренним любопытством рассматривала необычный дизайн, в котором был свой шарм и утончённая простота. Видимо, Даар был прав: места для тех, кто представляет собой больше чем фермера низшего звена, расположились в глубине кварталов. Внутри было чисто и тихо, и контраст этот ощущался настоящим блаженством.

— С добрым утром, улыбнулась молодая девушка, появившаяся в вестибюле из неприметной двери и остановившаяся за стойкой. — Чем я могу помочь господам?..

— Арун и эрин Хаферстолл, — с улыбкой представился Даар. Я успела только вскинуть бровь, услышав постороннюю фамилию. — Нам бы комнату на сутки.

— Номер на двоих?

— Конечно.

— Какой планируемый срок отбытия?

— Не позже завтрашнего утра. Возможно, раньше.

Девушка сверилась со своими записями и снова лучезарно улыбнулась:

— Шестнадцать стоиков.

— Не вопрос, — Даар открыл узкую кожаную коробочку у себя на поясе и вынул из неё монету в пятьдесят стоиков.

— Пройдите за мной, — сказала девушка, отсчитав нужное количество сдачи и неторопливо направилась по лестнице на четвёртый этаж.

Для района, отдалённого от центральной площади иметь в здании шесть этажей было необычным, поэтому, когда мы оказались в комнате, несмотря на не очень большую высоту, в окно открылся вид на город. Отсюда было видно и реку, возле которой мы приземлились, и несколько кварталов Самаруно, и фермы, которые протянулись от города в долину, плавно переходя в поля, а затем поднимаясь в горы. Дальше, за горами, должна была расположиться Ничейная Степь, а её граница охранялась драконами, которые зорко следили за степью с высоты горных вершин.