Никуда от меня не денешься (СИ) - Майер Кристина

Ян поднимается на ноги, резко отбросив стул назад. Тот с грохотом падает на пол.

— Сестра? — усмехается Самсонов. Нехорошо так улыбается. Взглядом выжигает в нас дыры. Мне хочется крикнуть, что я ничего не знала, но это не поможет. В глазах Яна вынесен приговор. Он в бешенстве. — Ника мне не сестра, — тянет с предупреждением в голосе.

— Ян, послушай!.. — качает головой Эдуард Викторович, поднимаясь следом за ним на ноги.

— Это ты меня послушай! — кричит Ян на отца. Смотрит на мою маму, как на грязь под ногами. — Только моральный урод будет испытывать к сестре то, что испытываю я к этой девчонке. А я не урод! Повторяю еще раз, Ника мне не сестра. Придет время, она окажется в моей постели, — зло скалится. — Не только тебе прислугу в койку таскать, — бросает пренебрежительный взгляд на мою маму. — Только я, в отличие от тебя, жениться не собираюсь! — бросает злые слова, которым я не могу найти оправдания. Как такое можно простить?

Значит, я для него всего лишь прислуга, с которой он решил в будущем переспать? Он это сказал, чтобы отомстить родителям, или действительно так думает? Глупое сердце еще надеется его оправдать, но для чего бы он ни говорил эти слова, они уже засели в душе.

Не думала, что бывает так больно, когда тебе разбивают сердце. За что? В один миг можно возненавидеть человека, в которого ты была влюблена…

— Ян, следи за словами! — начинает злиться его отец. — Извинись! Немедленно!

Ян переводит взгляд на меня. Молчит. А я с трудом сдерживаю слезы, что копятся в уголках глаз.

Я встаю из-за стола, пока не разревелась. Спешу на выход, а потом срываюсь на бег. Верхнюю одежду оставляю в прихожей, она мне не нужна, я все равно не чувствую холода. Несусь через весь двор, словно за мной гонится стая собак. Закрывшись в спальне, даю волю слезам...

Глава 16

Ника

Выхожу из школы чуть позже других, меня задержала классная, интересовалась, по каким предметам я собираюсь сдавать экзамены. Девчонки не только из моего класса, но еще из нескольких параллельных почему-то до сих пор не разъехались. Обычно я не обращаю внимания на их треп, но тут он настолько восторженный, что невольно прослеживаю взглядом в сторону ворот, куда все они смотрят.

Вижу до боли знакомую машину, рядом с которой стоит Ян в окружении старшеклассников. Чувствую резкий укол в сердце. Зачем он приехал? Он не сможет никакими извинениями стереть из памяти сказанные слова.

Любуюсь им несколько секунд, мое сердце, несмотря на свои раны, не может его забыть. Опасаясь, что он почувствует мой взгляд, отступаю назад. Успеваю скрыться за стенами школы раньше, чем он меня заметит. Не хочу видеть Яна, после того что он наговорил в тот день. Он пытался мне звонить, писать, но его номер я сразу отправила в черный список, даже не открыв сообщения.

Несколько раз он приезжал в имение, даже поднимался в мою спальню, но я ни разу к нему не вышла. Я даже на ужин не спускалась, чтобы его не видеть. Уезжала с водителем за час до начала занятий, лишь бы не пересекаться с Самсоновым. Стоит подумать о Яне, в ушах тут же звучат его оскорбления. Он сделал мне очень больно.

Интересно, мама знает, что Самсонов приехал за мной?

Последний месяц был невероятно сложным для меня, наверное, поэтому я никак не могла определиться, куда буду поступать. Я чувствовала себя чужой в новой семье. Эдуард Викторович единственный, чье отношение ко мне не изменилось. Мама обижалась, что я не принимаю новый образ жизни.

— Вера, что ты здесь делаешь? — залетела мама на кухню, когда мы пили чай с девочками. Выпроводив прислугу одним лишь строгим взглядом и кивком, продолжила выговаривать: — Я теперь хозяйка в этом доме и должна вести себя соответственно, а ты своим панибратским отношением с прислугой подрываешь мой авторитет. Нам теперь не по статусу с ними общаться, — не понижая голос. В тот момент я готова была сгореть со стыда.

— Мама, они тепло приняли нас, когда мы пришли в этот дом, все эти месяцы поддерживали, помогали, — неприятно от того, что приходится объяснять такие понятные вещи взрослой женщине. Мама нацепила корону и вела себя, словно она королева. — Нельзя отвечать злом на доброту, — поднимаясь из-за стола. Я уверена была, что девочки слышали наш разговор. Мне лучше уйти, пока я не выдала своего разочарования.

— Ника, постой! — пыталась преградить дорогу, но кухня здесь большая, я легко обошла маму. — Почему ты не хочешь помириться с Яном? Он раскаивается за свою несдержанность…

— Мне кажется, в этом вопросе ты должна была поддержать меня, а не пасынка. Но, видимо, я недостаточно богата, чтобы ты считалась с моими чувствами, — засунула наушники в уши, не хотелось ее слышать.

Она пыталась меня остановить.

— Скорее бы лето! Съехать бы отсюда в общежитие и никого не видеть! — пробурчала себе под нос. Увеличив звук в наушниках, я просто ушла в свою комнату, которую, кстати, выбрала для меня мама, не позволив остаться в домике прислуги...

Прислуга держится теперь особняком, с мамой у нас натянутые отношения, Яна я и вовсе не хочу видеть, но он зачем-то меня преследует. Пусть ищет в другом месте девочек на ночь. Стараюсь игнорировать боль, что полосует сердце от этих мыслей. Как бы я ни злилась на Яна, как бы ни ненавидела его разумом, мое сердце не смогло от него отказаться…

Подхожу к большому панорамному окну на первом этаже, стекла тонированные, меня не видно с улицы, а я могу отсюда наблюдать за Яном. Он стоит на холоде в одной толстовке, куртка наверняка осталась на заднем сиденье его автомобиля. Надеюсь, он замерзнет, устанет ждать и уедет.

Мне довольно быстро становится жарко в верхней одежде, расстегиваю пальто. Ловлю на себе любопытный взгляд гардеробщицы. Делаю вид, что с кем-то переписываюсь.

Девочки замерзли стоять на крыльце. За каждой из них приехал водитель на дорогой машине. Я ошиблась, думая, что они идут к автомобилям, девочки присоединились к кучке парней. Несложно догадаться, кто является истинным объектом их внимания. Перестаю делать вид, что переписываюсь в телефоне. Девочки смеются, вокруг Самсонова смыкают круг. Жду, что же будет дальше. Сердцу отчего-то неспокойно…

— Ника, ты еще не идешь домой? — спрашивает классная, прощаясь с коллегами и учениками.

— Машина за мной еще не приехала, — пожимаю плечами. Неудобно, что приходится лгать, но правду сказать не могу.

— Жду к концу недели список предметов, — напоминает Татьяна Михайловна.

— Хорошо. До свидания… — не слышу, что она мне ответила, все внимание приковано к Самсонову в этот момент.

Ян выходит из круга, накидывает капюшон на голову, потому что поднимается ветер. Он не идет к своей машине. Заложив руки в карманы штанов, уверенной походкой двигается к входу. Последняя надежда, что его не пропустит охрана, тает как дым, когда он проходит через турникет.

Срываюсь с места, в спину летит возмущенное:

— Куда в верхней одежде?

Мне некогда раздеваться и сдавать пальто, поэтому просто делаю вид, что не слышу возмущений гардеробщицы. Поднимаюсь на второй этаж, пробегаю коридор, спускаюсь по запасному выходу, на первом этаже должен быть открыт туалет, которым пользуются учителя начальных классов. Мне везет, дверь открыта. Закрываюсь на защелку, снимаю пальто и шапку, вспотела, пока бежала. Придется держать одежду в руках. Перекидываю рюкзак на одно плечо, чтобы можно было прислониться спиной к двери. Неизвестно, сколько придется так простоять, лучше сразу принять удобную позу, чтобы не затекли ноги.

Чтобы погасить волнение, засовываю наушники в уши, включаю любимый плей-лист. Музыка помогает отвлечься, с ней время летит незаметнее. Точнее, обычно оно летит незаметно, но не сегодня. Волнение подгоняет постоянно смотреть на часы. Вынимаю один наушник, вдруг что-то пропущу. Стою тут уже минут двадцать. Пару раз кто-то дергал ручку двери, но в основном было тихо.

Даю себе установку еще на десять минут, потом можно будет выйти, осмотреться. Остается несколько минут из тех, что я отвела, когда слышу звук ключа, прокручивающегося в замке. Не успеваю отскочить, устала стоять, ноги не слушаются, да и вещи мешают маневренности и скорости.