Восьмая могила во тьме - Даринда Джонс

Я рассказывала Куки о съезжающихся гостях все, что только могла, чтобы хоть немного ее успокоить. Нервничала она просто ужасно. Я-то думала, что, узнав, сколько приехало гостей, она расслабится, но получилось наоборот – Куки трясло все сильнее и сильнее. Кто бы знал!

- Ну, вот и все, - сказала она наконец и встала у меня за спиной.

Я повернулась и застыла с отвисшей челюстью. Куки выглядела потрясающе! Короткие темные волосы уложили назад, создав впечатление, будто там заплетена ажурная французская коса. Как у меня и Эмбер, ее волосы украшали крошечные бронзовые бабочки в тон нашим платьям цвета корицы. А вот расшитое жемчугом платье Куки было богатого кремового оттенка. Макияж ей сделали простой, но эффектный. В общем, что и говорить – от одного ее вида захватывало дух.

- Куки… - выдохнула я, не в силах оторвать от нее глаз. – Ты потрясающая! Как кинозвезда из сороковых. Просто воплощение элегантности!

Подруга тихо рассмеялась, и напряженные плечи чуть-чуть расслабились.

- Думаешь, Роберту понравится?

- Я тебя умоляю! – Да как у нее язык повернулся такое спросить? – Дядя Боб дар речи потеряет, как только тебя увидит.

Она сморщила нос и захихикала, как натуральная школьница.

- Мам, - восхищенно пролепетала Эмбер, - ты такая красивая!

- Спасибо, солнышко. Ты тоже просто восхитительная.

Эмбер опустила глаза и смущенно поковыряла носком невидимую землю.

- Значит, мы и правда это сделаем? – взволнованно спросила у меня Кук.

- Солнце, если мы этого не сделаем, то твой мужчина точно тебя похитит и увезет в Мексику. Или в Лас-Вегас. Ну или в Румынию. Так или иначе, вы все равно поженитесь.

Она опустила голову:

- Извини, что мы женимся именно сейчас.

- Чего?! – Мой голос взлетел на октаву. – О чем ты?

- Я… не знаю даже, как сказать… не хочу отвлекать тебя от рождения ребенка. Для тебя это очень особенное время.

- Куки Мари Ковальски! Как ты смеешь говорить такие вещи?!

- Точно?

- Точнее некуда! К тому же мой дядюшка уж точно отречется от меня, если я лично не прослежу, чтобы через несколько минут ты прошла по проходу к алтарю.

Куки рассмеялась и крепко меня обняла. К нам присоединилась Эмбер, а секунду спустя в комнату вошла Джемма. Добрых тридцать секунд она ошеломленно молчала, осторожно прижав пальцы к губам, а потом все-таки стряхнула ступор и жестом позвала нас на выход. Пока сестра вела нас по ступенькам, на ее ресницах блестели слезы. Внизу мы встретились с Бьянкой и детьми. Платье Эшли оказалось уменьшенной версией того, что было на Эмбер. Густые волосы, как и у Эмбер, уложили наверх и украсили бронзовыми бабочками. Стивен в черном смокинге с галстуком-бабочкой, чтобы не отличаться от других мужчин, выглядел просто шикарно. Еще раз объяснив детям, что им предстоит сделать, Бьянка ушла занять место рядом с мужем, Амадором, а Джемма проводила нас всех к задней двери, откуда мы будем выходить на зеленую тропинку, ведущую к алтарю.

Эшли нервно кружилась, нечаянно роняя лепестки, а Стивен взволнованно теребил галстук.

- Наверное, нам лучше поторопиться, - сказала я, - не то наши помощники долго не протянут.

Обняв нас напоследок, Джемма ушла к Уайетту. Заиграла свадебная музыка, и мы глубоко вздохнули. Первым по проходу пошел Стивен, неся в руках подушечку с обручальными кольцами. За ним – Эшли. Разбрасывая лепестки роз, она не забывала махать гостям и позировать для фотографий.

Я посмотрела на Куки, изо всех сил стараясь не разреветься. Еще рано. На свадьбах для слез отведено специальное время. И все-таки я не сдержалась. Крепко-крепко обняла подругу и почувствовала, как по щеке стекает слеза. Чмокнув Эмбер в щечку, я взяла себя в руки и пошла по проходу.

Я все тщательно спланировала. Собиралась смотреть строго вперед, думать о дыхании и стараться не споткнуться. И пока все шло по плану. Я посмотрела на дядю, который ждал свою невесту у алтаря. Выглядел он великолепно. Волосы и усы – аккуратно подстрижены. Черный смокинг. Белая рубашка. Накрахмаленная бабочка. Я заметила, что ему не по себе, и поняла, что улыбаюсь, но вовремя справилась с собой и пошла дальше, думая о дыхании и глотая слезы.

А потом случилось то, что случилось. Мои глаза остановились на Рейесе Александре Фэрроу. Шафер жениха стоял в точно таком же, как и на дяде Бобе, черном смокинге. Такая же белая рубашка, такой же галстук-бабочка, но разница между этими двумя мужчинами была поразительная. Словно между ними лежала целая пропасть. Казалось, Рейес родился для всего прекрасного, что есть в жизни. Судя по всему, он успел постричься. Как может один и тот же мужчина в грязной футболке и рваных джинсах выглядеть не менее сексуально, чем в смокинге с бабочкой, в голове не укладывается. Но главной достопримечательностью был сам Рейес. Даже под слоями сшитого на заказ костюма его плечи выглядели невероятно широкими и могучими. Лицо – как всегда, поразительно красивое. Сильный подбородок, идеально вылепленные чувственные губы. Густые черные ресницы, от которых на щеки ложились тени. И волосы… Теперь они были короче, но непослушные темные локоны все равно падали на лоб и завивались над ушами. Рейес выглядел как супермодель. Как нечто экзотическое и очень-очень редкое. Как тот, кто пришел из другого мира.

Он заметил, что я на него смотрю. Уголок красивого рта чуть-чуть приподнялся, потом слегка изогнулась левая бровь, и у меня чуть не подкосились колени. Никогда в жизни не видела ничего красивее.

Внезапно послышался шепот. Я глянула влево. Дениз испепеляла меня взглядом, а в глазах Джеммы читался дикий ужас. Мое сердце забилось чаще, глаза распахнулись так же широко, как у сестры. Я тоже начинала паниковать, хотя понятия не имела почему. Джемма кивнула куда-то вперед, и до меня дошло: я остановилась. Как только мои глаза увидели Рейеса, я застыла на месте.

Мигом придя в себя, я расправила плечи и пошла дальше по проходу, думая, заметил ли кто-нибудь пятиминутную паузу в церемонии. Надеюсь, что нет. А если кто и заметил, то у меня, на секундочку, в животе бродит ребенок. Если что, спишу все на Пип. Вот только щеки все равно раскраснелись.

Я думала, Рейес надо мной посмеется. Ну или хотя бы сочтет мою бестактную выходку забавной. Но, когда я снова на него взглянула, он вовсе не смеялся. И даже не улыбался. Его черты потемнели, а выражение лица стало почти опасным. Он почувствовал, как я на него отреагировала, а я, в свою очередь, почувствовала его реакцию и совершенно обалдела. Понятия не имею, как он может на меня так реагировать, когда я похожа на огромного Колобка. Что ж, видимо, он озабоченный. С этим жить я могу.