Бесконечность, плюс-минус (СИ) - "22 Слоя"

Мия даже прикрыла глаза, чтобы представлять всё ярче. Хлоя так сладко произносила последние слова, что время начало тянуться чуть медленнее.

— Как и каждый в мире. Всё превращается в один большой сон для Виоландо, где глаза всего человечества оказались закрыты. И начинается настоящий “Скрежет”. Небо начинает кипеть. Кипеть по-настоящему. Вверху — тысячи пузырьков, что вместе с дождём падают вниз. Каждый из них — самая настоящая шаровая молния. Они опадают медленно, но дождь не даёт убежать ни одному человеку. Все лежат на своих местах. И когда молния касается случайного человека — он перестаёт существовать. Сам становится кучей пузырьков, что лопаются и разносятся по воздуху. Человек пропадает. Один, десяток, сотня, тысяча, десятки тысяч, Мия. Жизни огромного количества людей обрываются почти одновременно. Каждой молнии — свой человек.

Тело не двигалось, ведь сознание было там, в воображении. Мия лежала в каком-то маленьком доме, беззащитная, как и все остальные. До неё молния не добралась, но жаль стало вымышленного человека, который спал в соседнем доме. Жаль из-за того, что от таких ненастий ведь никак и не спасёшься. Родился, научился ходить, десятки лет прожил и столько опыта впитал, кого-то научил и чему-то научился, а в один неудачный день лёг отдохнуть у себя в кровати и даже отскочить от злосчастной молнии не мог.

— Но кому-то повезло больше, — томно продолжала Хлоя. — В них попадала молния и… трагедии не происходило. Наверно она оставалась внутри, а может и проходила насквозь, оставляя часть себя. В этих людях появился амарантин, и они стали его носителями. В этот раз им повезло, и они проснулись вместе с остальными. Конец. Занавес. Аплодисментов не нужно.

Мия открыла глаза и по телу пробежали мурашки. Хлоя хорошо меняла интонацию и умела подбирать нужные слова, чтобы всё в воображение рисовалось само собой. Сейчас она выглядела очень довольной собой и улыбалась, прыгая взглядом то на Фриду, то на Мию.

— Ух ты. Даже слов нет. Ты очень интересно рассказываешь. Я всё очень ярко представляла.

— Спасибо. Рада, что справилась. А пока я хочу ещё немного поспать. Пять раз за рассказ зевнуть хотелось, — она легла в уже привычную позу и показала раскрытую ладонь. — Пять раз…

— Я бы справилась не хуже, — пожала плечами Фрида. — Но так оно действительно и было, просто не так красиво.

— Получается, издают свечение для тебя те, на кого упали молнии, но которые пережили Скрежет, да?

— Именно так. Я вижу носителей и сама им являюсь.

— А как ароман…

— Амарантин, — помогла Фрида.

— Да, он. Как он влияет на человека? Это же не просто свечение возле человека, правильно?

— Нет, совсем нет. Тут другое. Если очень захотеть, амарантин помогает…

— Воплощать, — коротко подсказала Хлоя.

— Спи уже! Да, помогает “воплощать” мысли, назовём это так.

— А какие мысли можно воплощать?

— Разные. Очень разные, но это я тебе расскажу потом. Тема довольно обширная.

Мия чувствовала, как волнуется. Хотелось и самой воплотить какие-то мысли, раз уж амарантин был и в ней. Может голос в голове правда решил пошутить и выдумал историю с кровью, кто его знает зачем.

— А Хлоя — носитель амарантина?

— Угу, — тихий голос напротив звучал безразлично.

— Да, — Фрида покосилась в сторону подруги. — Там, куда мы едем, почти все носители.

— А на животных падали капли с молниями? Существуют животные носители?

— Считается, что все животные тоже усыпали. Я… — Фрида приподняла брови, не зная, что и сказать. — Не задумывалась о таком. Думаю нет. Думаю, что для воплощения амарантина нужно сознание. Это не так просто.

Вопросы сами возникали друг за другом и их было так много, что точно половина из них вылетала, пока звучали ответы.

— Ну да… Ну да, я понимаю о чём ты. А как люди прекратили весь этот “Скрежет”, если спали?

— Он прекратился сам по себе. Примерно через девять часов после того, как начался. Молнии и дождь кончились, а люди проснулись. Я даже помню, как на улице, где я жила, собралась немыслимого размера толпа, которая никогда до этого не собиралась. И все смотрели как затягивается странное маслянистое небо. Как оно становится обычным. И единственное, что осталось после “Скрежета” до сих пор…

— … это они? — приободрилась Мия и показала пальцем за окно, на одно из цветных облаков. — Вот я тоже думала, что они как-то выбиваются из всего, что они не такие привычные, как обычные облака! Я же права, да?

Фрида выглянула в окно и будто пришла в себя. Она достала из небольшой сумки гребень и принялась приводить причёску в порядок.

— Да. Они остались ещё с тех пор. Но почему они не пропали и совсем неподвижны никто не знает. О Скрежете в целом мало кто что знает. Что за небо, что за дождь, что за молнии… И почему так случилось. В общем, оставил он после себя много открытых вопросов. Очень интересное явление.

— Да, именно “явление”, ага. Это клятый катаклизм, ау, — возмутилась Хлоя, убрав руку с лица.

— А ты бурчи поменьше. И спи, а то скоро приедем.

— Я уже перехотела спать. А вот говорить о таких вещах нужно как есть. Это катастрофа для всего Виоландо, Мия, а не “любопытный случай”. Не слушай её, — Хлоя снова приняла сидячее положение, одним движением руки зачесала волосы набок и продолжила говорить куда напористее, чем до этого, иногда стуча пальцем по столу. — Вся эта история звучит как вздор, в этом и главная трагедия, чтоб его. Её невозможно передать потомкам, потому что ещё и десяти лет не прошло, а она выглядит как легенда для каждого, кто лично не пережил всю ту чушь. И это бесит! “Скрежет” настолько ломает здравый смысл, что мемуаристам остаётся только приписывать после каждого абзаца: “Всё в точности так и было, клянусь вам!” Вы бы уже спустя полвека не поверили в эту ахинею, напиши её незнакомый вам человек. А если бы поверили, так я бы не поверила. И была бы права.

Она хотела ещё что-то добавить, но напоследок только стукнула указательным пальцем по столу. Эти её слова, хоть сказаны и не на повышенных тонах, — далеко не ребячество и шутки, пусть и возмущение не было направлено на кого из собеседников.

— Хлоя, полегче.

— А что такого? Я сейчас — легче не бывает.

— Да. Не бывает.

Фрида отложила гребень и выждала небольшую паузу. Видимо что-то ей не понравилось, раз она даже насупилась. Вскоре она заговорила своим размеренным голосом:

— Знаешь, я сперва подумала, что ты интересуешься этими облаками с научной точки зрения, но когда ты сказала, что знать не знаешь откуда они взялись, я не на шутку удивилась. Значит при “Скрежете” тебя могло ещё не быть, но эти тучи всё равно кажутся тебе необычными. Это интересно, — она ещё раз выглянула в окно и ойкнула. — Пост. Уже скоро будем дома.

Проехав ещё немного, они остановились. Местный пост ничем не был похож на мейярфский: очередь туда была максимум из двух-трёх омнибусов, а у ворот стояли пожилой мужчина и женщина в возрасте, только и всего. Никаких тебе грастий с оружием. К двери подошёл усатый юноша в шляпе и аккуратно, даже вежливо постучал в дверцу.

— Всё в порядке, наш человек, — Фрида достала какие-то бумаги из кармана флайо и вышла наружу. Оба поприветствовали друг друга и направились к извозчику. Оставшаяся собеседница сидела упёршись лбом в стол, и не было видно, спит та или нет.

— Хлоя, — хотелось звучать потише, чтобы ненароком не показаться надоедливой.

— М-м? — та подняла голову и не выглядела сонной или раздражённой.

— Э-э-э… Фрида говорила мне об одном человеке, который живёт в её доме. Который знает о странных облаках больше, чем кто-либо. Она имела в виду тебя, да?

— Что? Нет, Предвечная обереги. Конечно нет. Я не исследователь, а дипломат. Мне, понимаешь, интересны более насущные вопросы. Она говорила про Ская. Ты с ним познакомишься. Он лёгкий тип во всех смыслах этого слова. Так что всё в полном порядке. В полнейшем. В самом полном из всех порядков.

— Хорошо, я буду этого ждать. А кто ещё с вами живёт в доме? Или вы втроём?