Путь вниз - Ричард Матесон

Совсем без сил, он припал к стенке из вощеной бумаги, прижавшись лицом к ее холодной, хрустящей поверхности. Грудь его вздрагивала от прерывистого дыхания.

– Спокойно, спокойно, – слетел с губ шепотом совет рассудка.

– Заткнись, – прохрипел в ответ Скотт. – Заткнись, это конец.

Он почувствовал, что упирается лбом в какой-то острый выступ, и резко убрал голову.

Вдруг его осенило.

Пространство между вощеной бумагой и стенкой коробки! Крошки, провалившиеся туда, должны были остаться сухими.

Издав хрип, полный радости, он вцепился пальцами в вощеную бумагу, пытаясь разорвать ее. Но пальцы заскользили по гладкой глянцевой поверхности, и он с глухим стуком упал на одно колено.

Когда Скотт поднимался, на него упала капля воды.

Когда первая капля упала ему на голову и рассыпалась фонтаном мелких брызг, в горле у него застрял испуганный крик. Вторая капля окатила его лицо холодной волной и на какой-то миг лишила зрения. Третья разбилась о правое плечо и разлетелась в стороны мелкими хрусталиками.

Хватая ртом воздух, он бросился назад и зацепился ногой за крошку. Со всего размаху упал в лежащее толстым слоем холодное белое месиво, но, не теряя ни секунды, вырвал из него халат и руки, все перепачканные намокшим гнилым печеньем. В том месте, с которого он начал свое поспешное бегство, капли падали на дно одна за другой и все чаще и чаще, наполняя коробку ползущим туманом, который вмиг поглотил Скотта. Но и в тумане бегство продолжалось.

В дальнем конце коробки Скотт остановился и, повернувшись назад, посмотрел безумным взглядом на огромные капли воды, шумно падающие на вощеную бумагу. Он прижал ладонь к затылку. В голове шумело, как будто не капли, а удары завернутой в мягкую материю кувалды только что обрушились на нее.

– О, Боже мой, – хрипло пробормотал Скотт, заскользив вниз по стенке из вощеной бумаги. Он съехал прямо в месиво из гнилого печенья и теперь сидел в нем с закрытыми глазами, обхватив руками голову, чувствуя тонкие покалывания боли в горле.

Скотт поел, и боль в горле отпустила. Потом он напился каплями воды, оставшимися на вощеной бумаге. И теперь Скотт был занят тем, что собирал в кучку пригодные для еды кусочки печенья.

Но до этого он сначала прорвал ногой дырку в плотной вощеной бумаге, пролез в нее за гладкую шуршащую стенку. Наевшись же, он стал перетаскивать в коробку кусочки сухого печенья и складывать их там в аккуратную кучку.

Покончив с этим, Скотт руками и ногами проделал в вощеной бумаге несколько дырочек, при помощи которых можно было бы забраться по бумажной стенке до верхнего края коробки. За один подъем он затаскивал наверх по одному или два кусочка, в зависимости от их размеров. Вверх по необычной лестнице из дырочек в вощеной бумаге, затем через край коробки, и вниз по оберточной бумаге коробки, в которой он еще раньше проделал дырочки. На все это у него ушел час.

Потом Скотт в последний раз протиснулся за прокладку из вощеной бумаги, чтобы убедиться в том, что не оставил ни одного съедобного кусочка печенья. Но обнаружил он только один кусочек размером с мизинец. Скотт сжевал его, заканчивая последний обход бывших залежей пищи. Завершив осмотр, он пролез через дырку обратно в коробку.

Скотт еще раз окинул взглядом внутренность коробки, но не нашел ничего, что еще можно было бы прихватить с собой. Он стоял среди обломков печенья, держа руки на бедрах и покачивая головой. В результате всех своих трудов он обеспечил себя пищей только на два дня. И в четверг ему опять будет нечего есть.

Скотт выбросил эту мысль из головы. У него и так хватало проблем. А о еде он будет думать, когда придет голодный четверг.

Наконец он выбрался из коробки.

Снаружи было много холоднее. Втянув голову в плечи, он весь трясся от холода. Халат, несмотря на то, что Скотт отжал его изо всех сил, был мокрым. Вода на него попала с брызгами от падавших на стенки коробки капель.

Скотт сидел на толстом узле из веревки, держа одну руку на кучке добытых с таким трудом кусочков печенья. Они были слишком тяжелы для того, чтобы он мог спустить их вниз на себе. К тому же ему пришлось бы как минимум раз десять сползать вниз и подниматься обратно наверх. А об этом не могло быть и речи. Поддавшись соблазну, он взял кусочек печенья величиной с кулак и, чавкая от удовольствия, принялся жевать его, напряженно думая о том, как бы ему спустить вниз еду.

Убедившись, что сделать это можно только одним способом, Скотт наконец со вздохом встал и повернулся спиной к коробке. «Нужна вощеная бумага, – подумал он. – Ладно, черт с ним. В конце концов, больше чем на два дня все это не затянется».

Напрягая до потери сознания мышцы рук и спины, изо всех сил упираясь ногами в стенку коробки, Скотт выдрал кусок бумаги размером с маленький коврик. Его он оттащил к краю крышки холодильника и там разложил. В центре этого коврика Скотт уложил пирамидой кусочки печенья, затем обернул их свободными краями бумаги и получил плотно завернутый, без единого зазора пакет высотой по колено.

Скотт лежал на животе на самом краю крышки холодильника и пристально глядел вниз. Забрался он выше даже той далекой скалы, стоявшей на самой границе владений паука. Долго же будет лететь вниз его груз, и с какой силой он ударится об пол! А впрочем, в пакете были одни только маленькие кусочки печенья. Страшного ничего не будет, даже если они совсем раскрошатся. Пакет при ударе об пол рассыпаться не должен. И это самое главное.

Несмотря на пробирающий холод, он окинул взглядом погреб.

Да, конечно, когда в желудке что-то есть, жить становится чуть веселей.

И для Скотта хотя бы на этот короткий миг подвал перестал быть холодной, голодной дырой, в которой отовсюду выглядывает смерть. Он был странным, холодным царством, освещенным дрожащим светом, пробивающимся сквозь пелену дождя, царством вертикальных и горизонтальных поверхностей, серых и черных цветов, разбавленных лишь потускневшими от пыли красками хранящихся в нем предметов. Он был царством рычащих звуков и бегства без оглядки, царством раскатистых, оглушительных звуков, сотрясающих воздух подобно тысяче громов. Этот погреб был его домом.

Далеко внизу он увидел женщину-великаншу, которая смотрела на него снизу, все так же опираясь на свой камень, навечно застыв в этой позе рекламного призыва.

Вздыхая, он отполз назад и встал. Нельзя было терять ни минуты, иначе можно просто-напросто замерзнуть. Скотт встал за своим узелком.

Наклонившись всем телом вперед, пододвинул этот не чувствующий боли груз к краю крышки холодильника и несильным ударом ноги столкнул его вниз.

Тут же упав на живот, он проследил, как пакет грохнулся на пол и один раз подпрыгнул. Затем до него донеслось шуршанье разворачивающейся бумаги.