Поединок страсти - Александра Торн

Кэйт удивилась гневу отца.

— Но, папуля, это не будет стоить тебе и цента!

Хэнк пристально посмотрел на дочь. Взгляд его серых глаз, и без того угрюмый, стал злым.

— Дело не в деньгах, Кэтлин. Ты родилась здесь. Я думал, что ты останешься на ранчо, выйдешь замуж за подходящего человека и создашь семью. Ты последняя из Прайдов и должна продолжить наш род. — Он повернулся к семейным портретам, висевшим на стене, потом вновь посмотрел на Кэйт. — В роду Прайдов все женщины были особенными. Твоя прапрапрабабка Элис первая бросила вызов обществу, взявшись за мужскую работу, а прапрабабка Рейна была просто революционеркой в сельском хозяйстве. Ее дочь Филиппа стала борцом за равноправие женщин. Твой портрет когда-нибудь тоже будет висеть на этой стене, и будь я проклят, если под ним сделают подпись «модель».

— Семья? — возмутилась Кэйт. — Не смеши меня! Ты даже не знаешь значение этого слова. Мы с тобой никогда не были семьей! У меня есть шанс что-то сделать в этой жизни, и я не допущу, чтобы кто-нибудь становился мне поперек дороги.

— Делай, как считаешь нужным, Кэтлин, но когда ты будешь размышлять о том, как поступить, постарайся не забыть то, что сейчас услышишь. Я не простил ни одного проступка ни собакам, ни лошадям, ни родственникам. И уж тем более я не потерплю неуважения от своей дочери. Если ты оставишь ранчо, можешь быть уверена, тебя никогда не позовут обратно.

Теперь, направляясь по великолепно вымощенной дороге к берегу Гваделупе, Кэйт наконец поняла, почему он был так резок. Тогда Хэнк боялся одиночества. Она понимала его и теперь знала, как страшно остаться одной. Бог свидетель, ей пришлось испытать это на себе.

Из-за деревьев показалась река. Кэйт спрыгнула с лошади и привязала ее к стволу дерева. Потом скинула ботинки и, размахивая ими на ходу, пошла по тропинке, знакомой с детства.

Вода оказалась приятно теплой. Нащупывая ступней камешки на дне, Кэйт блаженно улыбалась сама себе. «Можно оторвать человека от природы, — подумала она, закатывая повыше джинсы, — но вырвать из сердца любовь к ней невозможно».

Кэйт не могла вспомнить, когда в последний раз выезжала за город. Когда она только приехала в Нью-Йорк, ей приходилось работать с утра до вечера, но это не было большой ценой за независимость, за право распоряжаться своей жизнью. Кэйт ходила только в определенные магазины, покупала вещи только престижных фирм и встречалась только с необходимыми людьми в тщательно подобранном месте. Этому научила ее Мимс.

Кэйт присела на песок и подставила лицо солнцу. В Манхэттене она никогда не чувствовала себя так легко и свободно, как в этот миг.

Вдруг ей показалось, что здесь она может обрести счастье. «Может, остаться? Может, согласиться на предложение Хэнка?» — подумала Кэйт. Но нет, должно быть, она не в своем уме. Какие силы на земле заставили ее поверить в то, что она неслась на огромной скорости в Хилл Кантри именно затем, чтобы в одиночку поднимать ранчо?! Она может с тем же успехом взяться за изобретение вечного двигателя.

Глава 6

Всю дорогу в Манхэттен Кэйт старалась не вспоминать, с каким разочарованием Хэнк смотрел на нее, когда они прощались. Хотя Кэйт и обещала навещать его как можно чаще, Хэнк не скрывал своего огорчения.

Наконец такси подкатило к дому, но Кэйт все еще думала о том, правильно ли она сделала, что уехала. Ей всегда нравился участок 64-й авеню, где, утопая в зелени, стояли эти великолепные старинные дома. Но сейчас деревья показались ей тонкими и больными, а ее особняк — маленьким и невзрачным.

Дав шоферу огромные чаевые, Кэйт отнесла вещи к грузовому подъемнику и вызвала лифт. «Наконец-то я дома», — подумала Кэйт несколько минут спустя, торопливо отпирая дверь. Когда Кэйт возвращалась из очередного турне, апартаменты ее всегда наполнялись запахами свежих цветов, изысканной пищи и духов. Однако сегодня у нее не было ни кусочка тушеного мяса, а засохшие букеты безучастно глядели из пыльных ваз.

Она любила свой дом — четыре огромные комнаты с высокими потолками, настоящий камин, прекрасный вид из окна. В свое время вместо того, чтобы пригласить рекомендованного Мимс высокооплачиваемого дизайнера, Кэйт сама натерла дубовый паркет до такой степени, что он приобрел цвет сливочного масла, покрасила стены в приятные спокойные тона, обставила кухню, ванную и комнаты лучшей из предлагаемых мексиканскими фирмами мебелью.

Получилась смесь современного западного шика и антиквариата, к которому она относилась особенно осторожно и бережно.

Рассматривая свою гостиную, неожиданно Кэйт поняла, что все, чего она достигла, всего лишь бледное подражание воспоминаниям детства. Почему раньше ей не приходило это в голову?

Телефонный звонок внезапно оборвал ее размышления.

— Кэйт Прайд слушает, — сказала она в трубку.

— Это действительно ты? — раздался голос Мимс, — или твой автоответчик? Кэйт решила не лгать Мимс.

— Это я.

— Что-нибудь случилось? У тебя ужасный голос.

— Нет, я просто немного устала.

— Надеюсь, ты в состоянии приступить к работе. Демонстрация ровно через неделю.

— Подожди, я возьму карандаш и бумагу. Надо обсудить кое-какие детали.

Минут десять они говорили о предстоящих покупках. Потом Кэйт предложила встретиться за обедом в пятницу и, попрощавшись, положила трубу. Затем она прослушала все накопившиеся за время отъезда звонки и принялась распаковывать вещи.

Великолепная модная одежда в шкафу казалась непривычной я даже чужой, будто она носила ее в другой жизни. Мысленно Квит все еще была в Хилл Кантри. По пути с Юкатана, после долгих съемок в бассейне, она мечтала принять ванну и расслабиться. Теперь, когда наконец-то появилась такая возможность, ее мысли были только о Хэнке. Кэйт не хотела оставлять его, но не представляла, как отказаться от Нью-Йорка, от работы, от друзей, от жизни, к которой она привыкла.

Лежа в ванне, Кэйт попробовала сконцентрироваться на том, что нужно сделать в ближайшие дни. Магазины, деловые встречи, банкеты… Ерунда! Она прекрасно понимала, что пытается забить себе голову всякой всячиной, лишь бы не думать о главном. Как долго ей удастся зарабатывать себе на жизнь подобным образом? Разве можно жить постоянно боясь, что плохое настроение или, не дай Бог, возраст сделают тебя нефотогеничной?

Карьера манекенщицы — случайность, подарок судьбы, Авери и Мимс. Но для того чтобы всегда чувствовать себя на высоте, необходимо делать все больше я больше и постоянно меняться.

Вопреки облаку славы, которым окутана работа фотомодели, были времена, когда с Кэйт обращались совершенно бесчеловечно. На первых порах фотографы и модельеры относились к ней, как к неодушевленному предмету — лицо, грудь, ноги, спина. Если бы не присутствие Мимс, не ее слова одобрения, Кэйт еще в самом начале отказалась бы от этой карьеры.