Американский беляк - Мирей Гане

одевшись, я нацепила снегоступы и отправилась на поиски. Луна висела высоко в небе и уже навострила рога[11]. Я уходила все глубже в лес, еще было темно. Прогоняя мрак из-под ног, я освещала дорогу фонариком, прикрепленным ко лбу. Затем, прежде чем свернуть на дорожку к насыпи, я остановилась на вершине холма и осмотрела остров. Вдали, на другом берегу, едва мерцали огоньки. Рассвет окрашивал облака. По ту сторону горы стали матово-лиловыми. Прорывающиеся лучи наносили на облака длинные мазки розового, оранжевого и желтого. Солнце готовилось вот-вот показаться — это было вопросом нескольких минут. Я села, посмотрела на восток и закрыла глаза, чтобы не заплакать. Ровно в тот момент первый луч рассек горизонт надвое. Чтобы немного набраться сил, испить из этого искристого источника света в ранний час, я открыла глаза. Второй луч, третий. Затем откуда ни возьмись вырвался пинок ветра[12], сильно растрепав волосы.

Я с удивлением обнаружила, что думаю о весне. О запахах и ароматах — предвестниках ее прихода. О тающем снеге, размягчающем землю. О льдинах, тающих, словно свечки. Я надеялась найти тебя здесь, где мы часто сидели и смотрели на горизонт с высоты холма. Кончиками пальцев мы чертили в воздухе детские картинки. Однажды ты спросил меня с серьезным видом:

— Ты знала, что Земля плоская?

Я улыбнулась, подумав, что это шутка.

— Нет, это правда. За островом нет жизни. Мы падаем за край Земли, как только пересекаем реку.

— Ну конечно… Если это правда, тогда как ты добрался сюда?

Ты не ответил. На самом деле ты никогда не рассказывал о жизни до острова. От чего ты сбежал? Чего боялся теперь? Почему ты так не хотел покидать остров?

Сидя на земле в полном одиночестве, я тихо заплакала. Ты не вернешься. Я встала. Спустившись с холма, повернула направо в густую чащу. Пришлось пригнуться, чтобы туда пробраться. Именно в этом месте, под высокими елями ты обычно выпускал на свободу зайцев. Кстати, там все еще был расставлен силок в ожидании добычи. Металлическая проволока пряталась среди веточек и хвойных лап. Рядом на снегу — совсем свежие следы. Заяц где-то поблизости. Он только что пробежал здесь. Склонившись, я шла по следу, ведущему к насыпи. Там, на выходе из леса, меня схватил за горло ветер. Морские течения приносят его с собой, наполняя невиданной в других частях острова силой. Он становится практически продолжением ледника.

Следы резко обрывались. Ровно в том месте, где я стояла. О чем мог подумать заяц, выбравшись из леса, оказавшись лицом к лицу с рекой и ледяным ветром? Поглотило ли его величие стихии? Или он просто повернул обратно в лес? Я прошла чуть вперед. Почва поросла горбушками[13]. Я запрыгнула на дрейфующую льдину, потом на другую. Со дня на день они разломятся на крошечные осколки — это было заметно по тому, как льдины накатывали одна на другую, как звонко море хлюпало в проталинах. Всего через несколько дней широкий разлив оторвет лед от берега и унесет его прочь.

Не в состоянии двинуться с места от холода, я любовалась горизонтом. Небо окончательно прояснилось. От бури на насыпи не осталось и следа. Ветер все развеял. Я задумалась. Если льдина надломится ровно в эту минуту, под ногами, куда меня унесет? Долго ли я буду дрейфовать? Папа и дедушка несколько раз пережили подобное, когда ходили на каноэ в зимнюю бурю. Найдут ли меня целой и невредимой через несколько километров?

А вдруг ты именно так и исчез, не оставив и следа, просто улетел? А вдруг ты пошел кататься на льдинах? Решил вернуться на остров с другой стороны? Или упасть за край Земли? Может, тебя приютила скала Лечебница, как раненую птицу? Я всматривалась в том направлении, но ничего не видела.

От отчаяния я кричала твое имя:

— Эжен! Эжен… Эжен.

Ты не ответил. Больше никогда не ответил. Я слезла с льдины и побрела обратно. Лишь оказавшись в лесу, я обернулась проверить — вдруг ты каким-то чудом появился за спиной. Послышался грохот, треск. Это лед надломился или я? Море забирало то, что ему было положено.

Я вернулась обратно по собственным следам. Один заяц все же угодил в ловушку. Он кричал. Странный пронзительный вопль напоминал плач брошенного в лесу ребенка. Я медленно подошла. Вдруг заяц перестал метаться. Он смотрел прямо перед собой бездонными глазами. Я слегка приподняла зверька, положила себе на колени и осторожно высвободила из силка. Изучила каждую часть тела, убедилась, что он не ранен. Шептала ему. Заяц замер на несколько секунд, пока не понял, что свободен. Затем он совершил длинный прыжок. Второй. Перед тем как исчезнуть под елями, он повернулся. С мгновение мы смотрели друг на друга в тишине, а после заяц спокойно ускакал прочь.

Эжен, мы так тебя и не нашли. Несмотря на поиски. Несмотря на вмешательство полиции. Несмотря на то, что вверх дном перевернули сгоревшую ферму. Весной разлив не принес с собой тело. Твое исчезновение так и осталось тайной. Твои родители переехали, как и планировали. Я покинула остров, как только смогла. Однако не упала за край Земли, переплыв реку. Перевозчик придерживался обычного маршрута. Добравшись до другого берега, я продолжила путь на запад. Ушла. Как можно дальше. Забыла. О зайцах. О ловушках. О льдинах. О тропинках. О лесе. О горизонте. О рассвете. О горах. О твоем поцелуе. О тебе. Обо мне.

За неделю до

Однажды утром Диана больше не может вынести стресса сверхконтроля над собственной жизнью бездны мыслей упорно приводящих к постоянному разочарованию к посредственности к повторяющимся провалам а главное к той женщине с работы само совершенство Диана больше не выносит ее вида сравнений и факта что та гораздо продуктивнее Диана чувствует что вот-вот разобьется на крошечные кусочки прямо в постели но встает и думает обо всех способах покончить с муками больше никакой лазейки из этой бездны но идет на работу заходит в хозяйственный магазин покупает медную проволоку прячет ее в сумку быстро шагает до самого офиса закрывает дверь в кабинет достает моток проволоки кладет его на папку тут же садится на стул и ждет сама не зная