Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Мейер Лана

— Поданные королевства обязаны знать, что наследник женился, — коротко сообщает он, снова превращаясь в бездушного и отстранённого незнакомца. — Заверяю тебя, tatlim, ты заплачешь от умиления, прочитав, насколько романтичной и трогательной была история нашей любви, — последние слова пронизаны иронией и чем-то еще, вынуждающим меня вновь посмотреть в хладнокровное лицо эмира. Но он успевает спрятать истинные эмоции под холодным нечитаемым взглядом.

— Вперед, любимая, — положив ладонь на мою поясницу, он подталкивает меня к трапу, ведущему на частный королевский Боинг. — Нас ждут две недели райского наслаждения, — мрачно обещает Амиран.

Сбилась со счету, в который раз за последние две недели я лечу в самолете и пересекаю океан? Ощущение дежа вю накрывает лавиной, стоит лишь мне заглянуть в иллюминатор и заметить, что мы пролетаем над вереницей островов, постепенно спускаясь к месту назначения.

Радует, что я не узнаю в скоплении клочков земли Бали и Индонезию. Мне было бы слишком больно, если бы Амиран решил нанести удар в самое сердце, и привез бы меня в наше с Нейтаном место, где нас когда-то обручил океан и ветер…

Остров хранит нашу любовь, нашу дружбу, клятвы, крепкие объятия и даже самый первый поцелуй, который случился до той роковой близости на берегу озера.

Не могу перестать думать о Нейтане. В мыслях прокручиваю ужасные кадры с пытками и экзекуцией, которой его могли подвергнуть. Но ничего не потеряно, пока он дышит, пока бьется его пульс…

Я уже не о многом прошу в своих мыслях. Только бы Нейтан остался в живых. Он заслуживает самого лучшего, и я ни на секунду не сомневаюсь в том, что в подрыве платформы он не причастен, а значит все, что он испытывает сейчас — незаслуженно и несправедливо.

Мактум игнорирует меня на протяжении всего пути. Я чувствую себя резиновой куклой, манекеном, неодушевленным предметом. В его внимании я не нуждаюсь, мне просто горько в очередной раз ощущать себя лишь «породистой самкой для утех».

Хотя должно быть все равно.

После прибытия в аэропорт Мале и пересадку на вертолет, мы приземляемся на одном из частных Мальдивских рифов. Вертолетная площадка на крыше виллы, и яхта, пришвартованная к одному из пирсов острова — предел упакованной и показушной роскоши данного места. Я лишь отмечаю её, не придавая особого значения — дикая романтика в джунглях всегда привлекала меня больше, чем деньги, предметы богатства и вся эта пыль, которую восточные мужчины так сильно любят. Стоит отдать ему должное, Амиран привез нас в действительно красивое место. В пространстве виллы преобладает футуристичныйминимализм, далекий от пафосного и кричащего восточного декора, превалирующее в особняке Амирана.

От природной красоты этого места дух захватывает куда больше. Вода настолько красивая, безмятежная и прозрачная, что я с удовольствием бы провела в ней целый день, не вылезая. Я даже немного успокаиваюсь, глядя на мирное небо без облаков, лазурный океан и кремовый цвет мебели, доминирующий в интерьере нашего временного пристанища.

Эмир продолжает вести себя отстранённо и закрыто, горделиво держа свой точеный подбородок приподнятым. Боюсь, показное равнодушие и видимость погружения в себя — обманчива, и ночью меня ждет очередная атака со стороны голодного мужа. Я прекрасно понимаю, что в свадебное путешествие на острова он увез меня не просто так и в его планы наверняка входит кончить в меня еще сто тысяч раз. Чтобы уж наверняка прийти к результату и…как он сказал тогда, в зверинце?

«— Только представь, какое уникальное потомство они могут дать», — вспоминаются слова Амирана, произнесенные им о Тумане и Саваж.

Из-за него мне пришлось пить таблетки, хотя я всегда была против гормональных препаратов и их вмешательства в организм.

Амиран не обращает на меня ни малейшего внимания, скупо передавая меня в руки обслуживающего персонала, который провожает меня в очередную новую комнату.

По сердцу, словно раскаленными вилами проводит простая мысль — мы чужие друг другу люди, далекие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Доминирующий мужчина и упрямая женщина, которую он иногда будет трахать, обливая грязными словами — вот она, моя «восточная сказка», предел мечтаний. Обидно и горько, но ничего уже не исправить. Только бы хуже не стало.

— Спустись на ужин через час, — сухо отдает повеление Амиран, прежде чем, мы расходимся по разным комнатам.

— Я не голодна, Амиран. И очень устала с дороги. На самом деле я плохо себя чувствую, — признаюсь я. И это даже не совсем ложь. Но мужчине не понять, что испытывает женщина с обостренным синдромом в первый день цикла.

Амиран окидывает меня придирчивым и сканирующим взглядом.

— Прошу тебя, Ран. У меня болит голова. Часто так, из-за перелетов и перепадов давления…

— Хорошо. Врача вызовешь через Кассандру, если понадобится, — стиснув зубы, распоряжается Мактум, имея в виду улыбчивую азиатку, что не отступает от меня ни на шаг.

Весь следующий день я действительно чувствую себя дурно и загибаюсь от неприятных ощущений. Лежу и смотрю в потолок, изредка пролистывая электронную книгу. Радует то, что Амиран и не думает заявляться в спальню и требовать от меня выполнения супружеского долга. Очевидно, подробная информация от моего гинеколога у него тоже имеется, и он решил, что на это время я совершенно непригодна для эксплуатации.

В повторяющемся дне сурка проходят целых четыре дня, за которые я ни разу не выхожу из комнаты. Только лишь на балкон, полюбоваться закатом и океаном, заполняющим все пространство вокруг виллы — это создает обманчивую иллюзию того, что мы с Амираном в этом мире одни.

К вечеру пятого дня этого потрясающего свадебного путешествия, я начинаю интуитивно понимать, что что-то на нашем частном и одиноком острове кардинально изменилось. Атмосфера в райском, забытом Богом уголке, меняется, словно по щелчку пальцев.

Музыка, доносящаяся со стороны пирса, становится громче, ритмичнее, танцевальнее. Резко реагируя на странное изменение, я сразу выхожу на балкон, пытаясь понять, что стало причиной изменений вкусовых предпочтений нашего диджея.

Вид, открывающийся мне с балкона, я не могла представить себе даже в своих самых жутких кошмарах.

Я даже не сразу понимаю, что происходит. Но судя по количеству полуобнаженных женщин, разгуливающих в открытых бикини вдоль линии пляжа,  остров Амирана явно перестал быть одиноким и частным.

Это что, шутка? Почему я вижу десятки девиц, переполняющих остров?

Вдали, около двадцати танцуют на яхте. Счастливые представительницы эскорт услуг радостно хлопают в ладоши, когда им с фейерверком выносят шампанское. Другая партия девушек расположилась на пирсе. Они призывно крутят бедрами и трутся друг о друга, потягивая цветные коктейли и заливаясь смехом. Одна из шлюх (иначе и не скажешь) вдруг раздевается догола и с разбегу ныряет в океан.

Нужно быть слепой, чтобы не заметить, что абсолютно все женщины ведут себя раскрепощено, развязно, дешево. И каждое их действие направлено на то, чтобы привлечь внимание заказчика, коим очевидно является мой новоиспеченный супруг.

Я задыхаюсь, все мышцы колотит от ярости.

Отчаянно пытаюсь найти адекватное объяснение происходящему, но понимаю, что назвать подобное сборище полуголых девиц иначе как прибывшим на остров гаремом, у меня язык не поворачивается.

Мой взгляд скользит по видимой части береговой линии, и достигнув просторного бассейна, наконец, распознает незнакомого мне мужчину, окруженного очередной стаей девиц. Даже с такого расстояния я пытаюсь прикинуть его возраст и определить: пятьдесят с хвостиком. Очень интересно, что он здесь делает и как Амиран допустил это. Зачем он позвал своих друзей на наш медовый месяц?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Затем, мой пытливый взор ловит еще нескольких молодых парней, флиртующих у бассейна с едва одетыми девушками.

Пропускаю их, устремляя все свое внимание на Амирана аль-Мактума.

Мой муж, мать его, восседает в центре просторного кожаного дивана, расположенного в chill зоне у бассейна. И завален он не только подушками, но и женскими телами, распакованными и открытыми для грязного секса. По телу проходит неприятная дрожь, в горле скапливается колючий комок, вызывающий тошноту и боль.