За горизонтом сна - Яна Дубинянская

Джерри помнил.

Фрэнк подошел к ним. Невысокий, но хорошо сложенный, широкоплечий, узкий в бедрах. У него была очень белая, моментально сгоравшая на солнце кожа, густые рыжеватые кудри, светлые брови и совсем белесые ресницы над ярко-синими глазами. Сейчас, в темноте, его глаза казались черными.

— Вот гады, а? — возбужденно выпалил он. — Ну, теперь они поваляются. Может, и очухаются к утру… если крысы хозяйство не пообгрызают.

За его спиной грянул хохот подошедших приятелей. Джерри вскочил на ноги, закашлялся и автоматическим жестом потрогал переносицу, поправляя отсутствующие очки. Фрэнк не обратил на него ни малейшего внимания.

— Пошли, что ли, — смущенным баском обратился он к Лили. — Провожу.

На ее локоть легла цепкая рука Джерри.

— Я сам ее провожу, — отчеканил тот, сдерживая кашель. И чуть дрогнувшим голосом прибавил: — Спасибо.

Фрэнковы друзья зашлись было в еще более оглушительном хохоте, но парень, не оборачиваясь, цыкнул на них. Потом смерил Джерри взглядом с ног до головы, слегка запрокинув кучерявую голову, шагнул вперед и хозяйски взял Лили за другой локоть.

Она напряглась, все сильнее стискивая на груди кулачок с половинками платья, и тоскливо прикусила губу. Н,у зачем?!. И что делать, если…

Пальцы Джерри стали влажными и намертво ввинтились в ее кожу.

…Фрэнк захочет сейчас повторить с ним то, что только что сделал с двумя здоровенными амбалами из Службы вербовки?!

— Вот что, парень, — заговорил Фрэнк. — Тебя самого не мешало бы проводить, ты ведь нос разобьешь без своих стекляшек. Вон Сэм тебя проводит. И не высовывайся, пока вербы тут не закончат. Фильму захотел посмотреть, надо же!

Трое приятелей давились смехом, но воли ему не давали.

— А Лили сегодня провожаю я, — совсем тихо, видимо, чтоб те не слышали, завершил он. — Имею право. Разве нет?

Надо что-то делать, лихорадочно придумывала Лили. Чтобы не допустить отчаянного и обреченного вызова, чтобы предотвратить небрежный, словно тренировочный выброс вперед небольшого железного кулака. Только она, больше некому. Именно сейчас…

— Фрэнк прав, — услышала она собственный голос, звонкий и почти безмятежный. — И он мой друг. Он проводит меня и защитит, если что. А у тебя очки…

Она осеклась — потому что больше не чувствовала его пальцев на локте. Джерри, отступил на шаг назад, его лицо странно обозначилось белым в темноте. Надел на переносицу раздавленную оправу с одним потрескавшимся стеклом, развернулся и гигантскими даже для его безразмерных ног шагами направился в темноту. В тишине гулко отдавались удары каблуков по брусчатке, затем они перешли в смазанное чавканье по грязи. Лили содрогнулась, когда совсем недалеко послышался звук падения и сдавленный вскрик. Но Джерри поднялся, и его шаги, теперь уже медленные и неуверенные, стерлись в ночи.

Кто-то из парней громко хихикнул.

— Чего вы тут повставали? — взвился Фрэнк. — По домам, живо! Думаете, вас вербы достать не могут, да? Их четыре машины приехало, сами ж видели, уроды!

Приятели растворились в одну секунду. В тишине заворочался и закряхтел один из поверженных вербовщиков.

— Пошли, а? — протянул Фрэнк почти просительно. Лили кивнула и, придерживая одной рукой бывший лиф, а другой — подол, неуверенно пошла по улице. Фрэнк отпустил ее локоть и последовал за ней на расстоянии шага.

— Ежику ж понятно, что это вербы привозят фильмы, чтоб народ согнать, — сказал он. — Сначала крутят парочку для затравки, чтобы все повелись, а потом… А наши валят на площадь, как бараны, хоть ты что делай, все равно валят!

— Это ты нарисовал граффити? — догадавшись, равнодушно спросила Лили.

Фрэнк был горд.

— А то кто! Красиво?

Джерри. Боже мой, Джерри, он больше никогда не подойдет к ней, никогда не назначит свидание перед Бывшим заводом, никогда не поделится самыми сокровенными и дерзкими мечтами, потрясая серым листком Газеты… И будет прав: то, что она сделала, — самое настоящее предательство. Но Фрэнк… Она же не просто приняла сторону более сильного — Фрэнк ведь спас ее! Он появился внезапно и вовремя, как отважный принц в фильме про Веронику… в фильме…

Никогда больше она не увидит ни одного фильма. Никогда не сошьет красивого длинного платья. Никогда больше ей не приснится… не приСНИтся…

Тогда, в детстве, Фрэнк с тихим восторгом слушал, как она рассказывала СНЫ. Все время просил рассказать еще или хотя бы пересказать те же самые. И он верил. И продолжал верить даже тогда, когда другие подросшие ребята начали смеяться над ней, швыряться речной тиной и дразнить «врушкой-лягушкой»…

Они проходили мимо зажиточного дома, где в такое время все еще жгли лампу и не задвигали занавесок, нахально хвастаясь расточительством перед соседями. Лили зажмурилась; а когда, хлопая веками, приоткрыла глаза, лицо Фрэнка было прямо перед ней, и от него расходились фиолетовые и желтые контуры. Он тоже часто моргал, обожженный внезапным светом.

Они завернули за угол и снова оказались в чернильной по контрасту тьме.

И оттуда, из темноты, полной цветных кругов и силуэтов, послышался его странно дрогнувший ломкий голос:

— Какая ты красивая… Лили…

Она почувствовала на плечах его горячие руки; немедленно сбросила их — и в тот же момент парчовые лепестки упали с груди, повиснув у пояса. Ночная прохлада легла на грудь, и маленькие соски напряглись раньше, чем соприкоснулись с пальцами Фрэнка…

— Прекрати, — тонко и безнадежно прозвенел ее слабый голосок.

Фрэнк громко, прерывисто дышал. Одна его рука впечаталась в ее обнаженную спину, не давая двинуться; другая жадно мяла и щипала левую грудь — это было больно и стыдно… и еще очень-очень горячо… Невыносимый жар охватил Лили, и хотелось сбросить остатки платья, и все, что под ним, — а в первую очередь, конечно, душное тяжелое тело, остро пахнущее мальчишеским потом…

— Фрэнк!

Снова получилось тихо и слабо, и она набрала в грудь воздуха для настоящего крика — но он захлебнулся в чужих влажных губах, намертво налипших на ее губы, раздвинутые мокрым и длинным бесстыдным языком.

В спину садняще впилась дощатая перекладина забора.

ГЛАВА II

«Атлант-1», экспериментальный научно-исследовательский межзвездный корабль

Одиннадцать человек в рассчитанном максимум на троих отсеке связи — это как-то слишком. Из всей команды отсутствовали только навигатор Поль Дере и врач Коста Димич, несшие вахту. Олегу Ланскому пришлось буквально въехать в пульт: отсюда, из левого угла, Феликсу было хорошо видно, как выступающий черный край врезается связисту в грудь. Удивительно, как тот еще ухитрялся двигать руками. Кондиционеры не справлялись с удесятеренным дыханием и испарениями тел: в узле почти моментально стало жарко и душно. Толпа возбужденно гудела и колыхалась, переступая с ноги на ногу. И не отрывала одиннадцати пар глаз от многочисленных мониторов, мерцающих в режиме оперативной готовности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});