От земли к земле - Виталий Закруткин

Мы были настороженными, зоркими, чуткими, ко всему готовыми свидетелями того, что происходило за рубежами горячо нами любимой Советской страны. Мы отмечали в своей памяти злодейские убийства наших послов, выстрелы в королей, канцлеров, министров, исчезновения политических деятелей, заговоры, путчи, мятежи, расстрелы, пытки, удушение целых государств, хитроумное плетение смертной дипломатической паутины вдоль всех границ нашей Отчизны. Мы остро чувствовали, понимали, что несет миру приход к власти изувера Гитлера, его сговор с Муссолини, подписание «антикоминтерновского пакта», кровавый разгул палача Франко в Испании, гнусная политика мюнхенских пособников фашизма.

Пробил грозный час. Настало время, когда всему человечеству, истории было дано проверить: выдержим ли мы испытание на жизнь и смерть? Советский народ выдержал и это величайшее из всех испытаний, разгромил врага и навсегда избавил планету от невиданного зла фашизма…

Обо всем, что пережило поколение людей, к которому я принадлежу, мне хотелось рассказать людям. Долго вдумывался я в слова Тютчева, полные глубокого смысла:

Блажен, кто посетил сей мирВ его минуты роковые…

Я хорошо понимал, какую цель поставил перед собой, и потому работал неторопливо, взволнованно и тревожно. Мне было очень трудно. Как всегда, я отверг «чистую выдумку», стремился говорить о том, что было, чему был свидетелем сам. Поэтому, видимо, в романе нашли место отдельные черты жизни и характеров близких мне людей, с которыми пришлось жить и работать в Екатериновке, на Дальнем Востоке, на Дону. Конечно, было бы глубокой ошибкой считать «Сотворение мира» автобиографическим романом, этакой «моментальной фотографией» увиденного. Происхождение героев романа определялось живыми людьми, но мысли, поступки, действия героев додумывались автором и изображались в соответствии с характерами реально существовавших людей, иногда даже с известным преувеличением, которое позволяло иидеть в каждом герое человека, типичного для его среды и его мировоззрения.

Однако я не собирался писать хронику малой, упрятанной среди холмов деревушки Огнищанки. В жизни ее обитателей неизбежно отражалось все, что происходило в стране, в мире. Огнищанка втягивалась в орбиту сложных и важных событий мирового значения. Кроме того, далеко не все жители этой глухой деревни были ограничены низким потолком дедовской избы и межой своего земельного надела. Многих из них судьба забросила далеко от родных мест, и они оказались за рубежом: одни как эмигранты-белогвардейцы, другие как дипломатические работники Советской страны. Им довелось многое повидать, многое узнать.

Объем и границы романа заставили меня годами осваивать необходимые документы. Мне удалось собрать стенограммы всех партийных пленумов, конференций и съездов, мемуары и статьи белоэмигрантов, посмотреть множество архивных материалов, беседовать с сотнями людей —участниками интересующих меня событий. Надо было внимательно изучить воспоминания советских маршалов, генералов, офицеров, руководивших фронтами, армиями, корпусами, дивизиями в Великой Отечественной войне, записки партизанских вожаков, протоколы Нюрнбергского процесса над фашистскими преступниками, книги немецких, американских, английских, французских военных писателей. Это все отняло много времени. Над «Сотворением мира» я начал работать в январе 1951 года, но еще до этого набрасывал первые планы, ездил в Москву, разыскивая нужные материалы, мучительно долго искал ключ, который позволил бы определить форму романа, стиль и ритм повествования.

Сейчас, оглядываясь на пройденный путь, я все чаще думаю о том, что на всю жизнь меня привязали две темы: земля и война, вернее — человек на земле и человек на войне. И, когда приходится перелистывать все, что за долгие годы было написано и напечатано мной, я начинаю все больше понимать и не без удивления убеждаться в том, что, подобно осужденному на вечную каторгу, железными цепями прикованному к тяжелой тачке мученику, я был прикован к тому, что больше всего в жизни затронуло меня самого.

Что ж, как говорится, — каждому свое…

Большая часть пути уже пройдена мной. И я рад и счастлив тем, что жизнь открыла мне в детстве и отрочестве красоту земли, ее добрую, зиждительную силу, дала возможность в полной мере познать трудную работу в полях, сладостную вечернюю усталость, научила с сыновней нежностью любить и уважать жесткие, натруженные руки земледельца, до сердечной дрожи наслаждаться шумом древесной листвы, журчанием лесных ручьев, сокровенным языком птиц и зверей…

Я рад и счастлив тем, что после семнадцатилетней разлуки, меня, ушедшего от земли, дороги жизни вернули к земле. На этот раз навсегда.

Я, наконец, рад и счастлив тем, что после всего доброго и злого, что мне довелось видеть в мире, после долгих раздумий и размышлений, после печальных ошибок в мучительных поисках истины и определении цели жизни, моей жизни, данной только мне и никому другому, я нашел и познал свет звезды, которая вела и продолжает вести меня стремление к благу и счастью, к любви и дружбе всех людей на земле…

Февраль 1972 — февраль 1977 гг.

Станица Кочетовская-на-Дону