За мечту. За Веру. За любовь (СИ) - Онегина Женя

– Ты в своем уме? – спросила я, открывая фрамугу. – Макс?!

– Не шипи! – ответил этот наглец. – Лучше окно открой!

– А через дверь нельзя?

– И завтра весь лагерь будет знать, у кого ночевал Максим Александрович! – Мужчина недовольно потер переносицу.

– А так не будет? – усмехнулась я.

– А так недоказуемо!

– Да ну!

– Не пойманный – не вор! Вера, пусти!

– Ты зачем пришел, Русланов? – спросила я, но окно все-таки открыла.

– Так бы сразу! – пробурчал Макс, устраиваясь на подоконнике. – Я замерз, между прочим!

– Чая нет. Кофе тоже.

– Какая же ты злая, Вера!

Ответить я не успела. Он бесшумно спрыгнул с подоконника и аккуратно закрыл фрамугу. А потом повернулся ко мне лицом, и я поняла, что игры кончились. Что разговоров за жизнь и нежных поцелуев сегодня не будет. Но мне почему-то было все равно. Больше всего на свете я боялась, что он просто уйдет и больше никогда не появится в моей жизни.

А потому сама храбро приблизилась к мужчине, подставляя губы для поцелуя.

Он с трудом подавил глухой смешок. И притянул меня в себе. Прижал крепко, зарываясь рукой в спутанные волосы и прошептал:

– Это означает "да"?

– А если нет… Это что-то изменит? – Обмирая от собственной смелости, я подняла на него глаза. – Макс, я…

– Молчи, Вера… Молчи.

Наверное, он хотел быть нежным. Иначе почему касание ледяных пальцев показалось мне таким легким, почти невесомым… Наверное, он надеялся, что я прогоню его прочь…

Зря надеялся.

– А то что, Максим Александрович?

Я скорее почувствовала, чем увидела горькую усмешку, пробежавшую по его губам.

– Зачем ты дразнишь меня, глупая? – пробормотал он.

– Я не…

Его отчаянные поцелуи не оставили мне ни секунды на раздумья. Я подалась вперед, тесно прижимаясь к его сильному телу, скользнула руками под футболку, прошлась пальцами по мускулам на спине. Макс засмеялся мне в губы, крепко ухватил за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Я судорожно вздохнула. От его внимательного взгляда жар прилил к щекам. Я закусила нижнюю губу, пытаясь побороть внезапно нахлынувшее смятение.

Но Макс уже справился с рядом мелких пуговок на пижамной фуфайке.

И отпустил меня.

Моим первым порывом было закрыться, спрятаться, бежать. Но я видела голод в его глазах. И знала, что он уже не уйдет. Но не хотела его отпускать. А потому с трудом подавила охватившую тело крупную дрожь и повела плечами. Кофта послушно упала на пол. А Макс выдохнул резко и протянул руку, касаясь сначала одной обнаженной груди, потом другой. Моя кожа мгновенно покрылась мурашками. Я поежилась под его потемневшим взглядом, с трудом поборов желание прикрыться. Он почувствовал мою неуверенность. Резко притянул к себе, скользнул колючим подбородком по шее, лизнул ключицу, одновременно стаскивая с меня пижамные штаны. Я захихикала. Глупо и нервно. А Макс звонко шлепнул меня по ягодицам и ухватил зубами за сосок.

Я взвизгнула. И в ту же секунду оказалась на кровати, придавленная сверху каменным телом.

– А теперь ведем себя тихо, – прошептал мужчина мне на ухо. – Если не хотим, чтобы Влад прибежал на шум. Или хотим, Вера?

– Нет, – выдохнула рвано и потянулась к его губам.

Он был нежным. Очень нежным. И я плавилась в его руках, умирая от желания. Но Макс не торопился, словно проверяя мою решимость и свою выдержку.

А потом все закончилось.

Громкий стук в дверь заставил меня испуганно ойкнуть. Макс же замер, потом беззлобно выругался сквозь зубы и легко поднялся. Подхватил с пола футболку, и чмокнув меня в нос, шепнул:

– Увидимся…

Распахнул фрамугу и был таков.

– Вера! – раздался из-за двери громкий шепот Влада. – У тебя все в порядке?

– В полном… – простонала я и накрыла голову подушкой. – Владик, будь человеком. Дай поспать.

Ответом мне было недовольное фырканье.

Как ни странно, уснула я мгновенно.

В день отъезда пробежки по традиции не было, и я позволила себе проспать почти до завтрака. Умываясь, провела пальцами по припухшим от поцелуев губам, и от воспоминаний внезапно бросило в жар. Дыхание перехватило, и я с ужасом поняла, что не готова сейчас к встрече с Максимом. Проклиная себя за безвольность и слабый характер, я собрала волосы в высокий хвост, влезла в джинсы, поверх футболки накинула любимую темную худи. Привычные вещи вернули мне некоторую уверенность, но руки все равно предательски тряслись. Есть не хотелось до тошноты. Но я решительно потянула на себя тяжелую дверь.

Максима Александровича в столовой не оказалось.

– Влад, а где Русланов? – спросила я, когда брат плюхнулся на стул рядом со мной.

– А что?

– Влад!

– Он уехал, Вер. У него дела в Калининграде, а вечером самолет, – ответил брат и добавил: – А ты не знала?

– Догадывалась… – Я безмятежно повела плечами и зевнула, надеясь, что Влад не заметит моего смятения. Зря.

– Вер, я не знаю, что…

– Владислав Витальевич! А мы когда на пляж пойдем? – спросила Соня, и остальных как будто прорвало.

– А купаться сегодня можно?

– А вещи нужно уже собрать?

– А мы наперегонки?

– А до города далеко?

– А грозы не будет?

– А где Максим Александрович?

– Точно, где он?

Владислав спрятал лицо в ладонях, тяжело вздохнул, набрав полные легкие воздуха, и гаркнул:

– Тихо!!

Ребята замерли. Кто-то испуганно опустил глаза, но большинство продолжали смотреть на тренера, ожидая продолжения. В полной тишине Влад сделал большой глоток кофе, отставил в сторону кружку и только потом произнес:

– После завтрака все идут собирать вещи. И только потом на пляж. Купаться можно, только не забыть переодеться в сухое!

– А Максим Александрович уже уехал? – храбро спросила Соня.

– Да, София, – ответил тренер. – У него сегодня днем самолет.

– А он вернется?

– Возможно.

Возможно…

Я знала, что мы можем никогда больше не встретиться. Но на деле все оказалось гораздо больнее. Сидя на пляже и наблюдая за резвящимися детьми, я пыталась понять, что же меня ударило сильнее… Его внимание? Или же его бегство. Глупое мальчуковое бегство. Его ненужное "увидимся". И пустота там, где еще вчера теплом разливалось новое чувство.

– Вер, ты в порядке? – спросил Влад.

– Да, просто уезжать не хочется, – ответила я, глядя на море. Сегодня оно казалось непривычно, обманчиво ласковым.

– Это из-за Макса?

– Что?

– Ты хмурая. Это ведь он был у тебя ночью.

– Ты же все знал, Влад? Зачем тогда пришел?

– Вер, Макс, он…

– Ты издеваешься? – осознание того, что произошло на самом деле, накрыло ледяной волной. – Владик, солнышко! Я взрослая девочка! Меня не нужно опекать! Это моя жизнь, Владик, милый! Моя! А не твоя!

Я вскочила на ноги. Брат схватил меня за запястье. Я попыталась вырваться, но безуспешно.

– Отпусти! Тут дети, Влад!

– А ночью тебя это не волновало?

– Хватит!

Он все-таки понял. И отпустил.

Мне удалось не разрыдаться. Я взяла себя в руки, тысячу раз повторив про себя, что дети важнее. Мы дружно кинули в море монетки, постояли на дюне и хором крикнули:

– До свидания!

Дорога домой оказалась тяжелой. Как это часто бывает, когда пару часов пробок и плохое настроение полностью перечеркивают все хорошее. Я вымоталась морально и физически. Наговорилась до хрипоты и мечтала только о горячей ванне и теплой кровати. Но брат решил иначе. Войдя в мою комнату без стука, он привалился спиной к косяку и сказал:

– Вер, прости меня. Да, я был не прав. Но Русланов тебе не пара.

– Он женат? – спросила я глухо.

Влад молчал слишком долго.

– Он женат?!

– Нет, но…

– Тогда почему? Мне не пятнадцать, Влад, – проговорила я устало и все-таки спросила: – Зачем, Владик?

– Ты знаешь о планах Русланова?

– UFC? – усмехнулась я. – Да, он рассказывал.