И один в поле воин - Юрий Дольд-Михайлик

– А если наш агент, чтобы спасти себе жизнь, или за высокую награду, согласится работать на советскую разведку?

– О, такие случаи исключены! – убеждённо сказал Гольдринг. – Дело, видите ли, в том, что кадры советской разведки подбираются по совершенно иным принципам, чем у нас, где обращаются к услугам платных агентов. Советская разведка, к сожалению, тем и сильна, что её сотрудники – люди идейные, я бы даже сказал – фанатики, которые работают не ради денег.

– Да, да… – гауптман Кубис замолчал, подыскивая зацепку, чтобы перейти к вопросу, который больше всего интересовал его сейчас.

Помог ему сам Гольдринг.

– Простите, герр гауптман, что я вас прерву, – произнёс он небрежно, – меня просто угнетает мысль, что я немного виноват перед вами. Да, да, выслушайте меня, а потом уже протестуйте. Видите ли, вчера я напросился к вам в ученики, когда вы сели играть в бридж, и совершенно естественно отвлекал вас, нервировал тем, что всякий раз заглядывал в ваши карты… О, я всегда сам очень нервничаю, когда сажусь играть в шахматы и кто-то сидит у меня за спиной. Итак, я чувствую, что в вашем проигрыше значительная доля моей вины. Я очень прошу не обижаться и правильно понять меня. Вчера мне показалось, что у вас есть кое-какие затруднения, ну, с этим, Шульцем…

– К сожалению, вы угадали, барон, я действительно задолжал майору Шульцу триста пятьдесят марок и, если говорить честно, прямо не знаю, как выйду из этого положения.

– О, какие пустяки! Я буду просто счастлив, если вы согласитесь, чтобы я одолжил вам эту мелочь.

Гольдринг вынул из заднего кармана пачку новеньких банкнот и вопросительно взглянул на Кубиса.

– Я безмерно благодарен вам, дорогой барон, и хотя мне очень неудобно… Ведь мы с вами так мало знакомы…

– Чувство искренней симпатии часто зарождается после первой же встречи, – смеясь, поклонился Гольдринг, – верно ведь?

– Вы настоящий офицер, дорогой барон! – с облегчением воскликнул Кубис. – Честное слово, я охотно воспользуюсь вашей любезностью, конечно, на очень короткий срок.

– О, можете не спешить… Здесь триста пятьдесят марок, этого хватит?

– Вполне.

Вырвав из блокнота листок, Пауль Кубис написал на нём расписку и протянул Гольдрингу; тот небрежно спрятал её в карман.

– Совершенно излишне, но если вы так хотите…

– Я настаиваю на этом, а в знак нашего сближения мы с вами выпьем по рюмке коньяка. Согласны? Признаться, так шумит в голове после вчерашнего…

– Ну, если ради исцеления, то я не оставлю коллегу в беде, – смеясь, согласился Гольдринг.

– В таком случае прошу разрешения покинуть вас на пять минут, я лишь сбегаю к себе в комнату.

Не ожидая ответа Гольдринга, Кубис направился к двери.

– Одну минуточку, – остановил его барон. – Вы уходите, а секретные бумаги оставляете на столе? Не лучше ли спрятать их в сейф?

– Пустяки! – махнул рукою Кубис. – Вы, лейтенант, посвящены в не менее важные секреты, чем я, и к тому же я рассчитываю на вашу скромность.

Автоматический замок щёлкнул. Послышались удаляющиеся шаги Кубиса.

Генрих взглянул на бумаги, вынул сигарету, медленно размял её и подошёл к окну.

Когда за дверью послышались шаги, Гольдринг даже не оглянулся, словно не слышал их.

– Простите, обещал вернуться через пять минут, а вернулся через семь! – Кубис подошёл к сейфу, плотно закрыл его и только после этого вынул из одного кармана бутылку, а из другого две пластмассовые рюмки и начал разливать коньяк.

– За проигрыш, обернувшийся ко мне выигрышем! – провозгласил гауптман.

– В таком случае и за мой выигрыш! – в тон Кубису произнёс Гольдринг, поднимая рюмку.

«Прошёл ещё одну проверку!» – промелькнула у Генриха радостная мысль.

Альбом майора Шульца

Впервые за много дней солнце прорвалось сквозь тучи и залило лучами землю. Воспользовавшись перерывом, офицеры в одних мундирах высыпали во двор штаба. Одни, щурясь от солнечного света, грелись на крыльце, другие небольшими группами прохаживались по двору, о чём-то разговаривая. Немало народа собралось и у блиндажей, расположенных вдоль дороги, напротив входа в штаб. В блиндажах офицеры обычно прятались во время налётов авиации. Но сейчас здесь происходило своеобразное соревнование в стрельбе между лучшими стрелками штаба Шульцем и Коккенмюллером.

По условиям соревнования стрелок должен отбить горлышко бутылки, поставленной в тридцати метрах от стреляющего на земляном настиле блиндажа. В случае меткого попадания он получал от партнёра две бутылки коньяку или их стоимость. Если пуля попадёт не в горлышко, а просто в бутылку, стрелявший должен уплатить партнёру одну бутылку коньяка, а если пуля совсем не попадёт в мишень двойной штраф – две бутылки коньяка.

Первым стрелял Коккенмюллер. Взяв из рук ефрейтора большой пистолет, гауптман внимательно осмотрел его, подошёл к нарисованной на земле черте, встал вполоборота к мишени и старательно прицелился. Выстрел! Столбик пыли поднялся справа, чуть повыше бутылки. Коккенмюллер прикусил губу и снова прицелился. На этот раз пуля попала в середину бутылки и разбила её. Третья пуля тоже лишь разбила бутылку.

– Штраф! Четыре бутылки! Выигрыш – ни одной! – смеясь воскликнул офицер, исполнявший роль арбитра.

– Я отыграюсь на следующем туре, – спокойно бросил Коккенмюллер, – теперь я знаю, как целиться.

– Полезное занятие для офицеров штаба, – послышалось сбоку. Все оглянулись. Начальник штаба генерал-майор Даниель и оберст Бертгольд подошли к собравшимся.

Майор Шульц объяснил условия соревнования.

– А ты, Генрих, не принимаешь участия? – спросил Бертгольд, заметив среди присутствующих Гольдринга.

– К сожалению, когда я подошёл, соревнования уже начались.

– О, пожалуйста, герр лейтенант, это лишь начало первого тура. К тому же я люблю крупные выигрыши, – попробовал пошутить Шульц.

– А вы уверены, что выиграете? – прищурившись спросил Генрих.

Майор Шульц самодовольно улыбнулся и вместо ответа протянул Генриху пистолет.

– Нет, теперь ваша очередь, я буду стрелять после вас.

Почти не целясь, майор Шульц выстрелил трижды. Одна бутылка была разбита, у второй срезано горлышко, третья пуля прошла рядом с бутылкой, не задев её.

– Не дурно, – похвалил генерал Даниель.

– Вам стрелять, барон, – пригласил Шульц.

Гольдринг вынул из кобуры офицерский вальтер и встал в позицию.

– Вы хотите стрелять из этой хлопушки? – удивился Коккенмюллер.

– А разве правила запрещают это?