Две столицы - Лев Сокольников

— Как операция!? Тяжёлая? Опасная?

— Ничего особенного: располосуют тебя от горла до пупка, выложат на стол твои "тонкие и толстые" кишки, определят их пригодность для дальнейшей выработки дерьма, затем отрежут желчный пузырь с камнями, кое-как уложат кишки на место и зашьют вход. И все дела! — мужик с испуганными глазами срывается с койки и бежит в туалет курить. Возвращается в палату быстро, видно сжигаемая сигарета была не в удовольствие и продолжает:

— А тебе когда операцию сделали?

— Третьеводни.

— И как?

— Как видишь. Жив пока, это главное. Да, вот ещё что: ты бы отвыкал курить? Некурящим после операции легче бывает.

— Чем?

— Кашля не будет. Сама операция нынешними техническими возможностями — пустяк, но потом при кашле мышцы брюшного пресса к напрягаются, а им, резаным, малейшее напряжение — мне боль! Боль страшная бывает, всё нутро болью скручивает. Наши организмы — машины умные, они сами знают, когда им кашлять и таким способом лёгкие вентилировать.

— У меня друг, хирургом в областной больнице работает. У них японский зонд есть, они не режут животы. Через пупок вводят шланг — и достают камни.

— Понятно! Уровень больницы какой? Областная! Класс выше! Но и камни удаляют вместе с желчным пузырём.

— Как так!?

— Да вот так! Ты думаешь, что японский зонд одни камни удаляет, а мешок под желчь оставит тебе служить и далее? Нет, дорогой! Всё — и подчистую! — совсем сник мужик — А я думал…

— …думай и дальше. Лучший вариант — это когда тебя старым и проверенным способом вскроют. Если пузырь и лопнет, то разлившуюся желчь вычистить можно, а вот если при работе зондом пузырь всё же лопнет, то всё равно тогда тебя вскрывать придётся. В спешке. Так уж лучше по старинке делать, без риска. По старинке — оно надёжно.

— Ты меня уговорил — и на другой день его оперировали. Когда мужик полностью проснулся после наркоза, говорю ему:

— Ну, вот! Теперь время каждой своей минутой работает на тебя. Теперь и ты можешь кого-то пугать предстоящей операцией. Правда, здорово? И боль твоя от кашля пройдёт через три дня, ты только жди наступления этого срока. И не кури. Превеликая отрава этот табак.

На девятый день, а это была суббота, я упросил медицину снять швы. Медицина согласилась с настойчивым желанием уже не больного человека. Если "больной" настойчиво просит его выписать из лечебного учреждения — он здоров. В общественном транспорте и без постороннего сопровождения добрался до своей хижины. По прибытии на место, долго не раздумывая, взял два ведра и отправился по воду к водоразборной колонке "искать приключений на свою задницу" по выражению "домашнего" доктора — моей жены. Она хотела напугать меня "непрочностью операционных швов", на что супруг, эта крайне упрямая и скандальная личность, сказал:

— Что, празднования столетнего юбилея от меня ждёте? "Не дождётесь!"

К чему я всё это рассказал? Удивительно, как мы устроены: почему с разрезанной утробой кашлянуть без причины тянет? Оказывается, всё просто: природная "автоматика" во мне, таким образом, вентилирует лёгкие помимо моих желаний. Мне больно от собственного кашля, хоть плачь! А плакать нам нельзя, мы же герои! мужчины! Да и слёзы у нас бывают только от водки… а боль такая восхитительная, что слов нет! Хотя нет, слова на такие моменты находятся, но совсем другие… И я ругался не полным своим "репертуаром", а только "избранными произведениями":

— Ох, ё….! — и далее, по тексту. В произносимом тексте почему-то поминалась родительница.

Если утром, при подъёме, вам покажется, что органы и члены служат не совсем так, как вам хотелось бы — загните в адрес своих членов голосом средней громкости какое-либо выражение из инвективной лексики. Открытие: люди ругаются матом не потому, что им хочется ругаться, а ругаются для того, чтобы прогнать болезни. Помогает! Возмущённые матом в их адрес болячки тут же нас и покидают: они очень не любят неприличных выражений. Испробовано.

Желчные пузыри с камнями — наследственное для членов нашей семьи. Все мои сёстры перенесли операции прекрасно, и только у младшей была кратковременная остановка сердца. Интересно, почему такое с ней произошло? Перед операцией её проверили, противопоказаний к операции не было… А если бы и были? Что, нельзя делать операцию потому, что сердце плохое? Какая разница от чего умирать? От остановки сердца во время операции, или оттого, что желчный пузырь лопнет и зальёт нутро желчью? Финал всё тот же — APS! Так лучше всё же меня вскрыть, а там — видно будет!

Ах, эти наши болезни! Взять хотя бы тот же инсульт: он бывает с названием "микроинсульт", средний, и "наповал" Когда нас навещает инсульт с названием "наповал" — это счастье для "получателя": умер — и все хлопоты. Даже маленький, несерьёзный микроинсульт, но и тот способен скрючить половину нашего тела; инсульт средней тяжести может уложить "счастливчика" на годы в постель, и если у него на тот момент было сносное сердце, то он становится тихим проклятьем для окружающих его родственников.

"Вождя" всего советского народа тов. Сталина, долбанул в темя инсульт "тяжелого калибра". Из серии "наповальных" инсультов. От таких инсультов ударенные обязательно падают на пол и более никогда не становятся на ноги. Меньший инсульт для "вождя" не годился: для них всё должно быть великим! По всем божьим правилам ему нужно было бы послать инсульт "среднего калибра" с лежанием колодой лет пяток…. хотя нет, нельзя ему было посылать инсульт средний тяжести, он бы тогда лежал "овощем", не мог бы шевелить языком и только "в гневе сверкал бы глазами"…

Хорош и инфаркт. Он, как и кровоизлияние в мозг, имеет "три степени подлости": микро, средний и "наповал". Или "напольный".

Но "лучше всех" работает онкология! Эта подлая, сучья баба не убивает сразу, а даёт какое-то время "на осмысление пройденного пути и на покаяние в грехах" заболевшему. Как отпущенное онкологией время тратит каждый из обречённых. — это зависит от самого обречённого, но девяносто процентов приговорённых вступают в борьбу с болезнью. Любой ценой — но сражаться! Борьба с болезнями "до последнего патрона", то есть рубля, нами приветствуется, "получает сочувствие и поддержку"

Глава 12. "Поехали!"

Выше написанные главы о душах и болезнях тела — лишние, и к моему предстоящему путешествию в Ленинград не имеют никакого отношения. Болячки и мысли о них "имели место быть" у меня после выхода на "социальную защиту", а первый вояж в "город на Неве" состоялся в тридцать лет. Таким образом, промежуток между удалением желчного пузыря и деловой поездкой в Ленинград, равен тридцати пяти годам. Тогда был здоров, жизнерадостен и о предстоящей операции, что могла бы у меня случиться в будущем, не думал. До выхода на "социальную защиту я навещал "культурную столицу" не мене двух-трёх раз в год.

Возвращаюсь на то место в повествовании, когда домашнее "правительство" вынесло постановление о моей командировке в Ленинград… Петербург, то есть. До сего времени обожаю самый короткий анекдот о "культурной столице России":

"Петербург ленинградской области".

Когда-то ходил другой короткий анекдот, "антисемитский": "рабочий-еврей". Интересно бы узнать, какому количеству нынешних граждан, что приезжают в Петербург, режет слух и сознание сочетание слов "Петербург ленинградской области"? И тогда я знал, что собираюсь в Петербург, но меня просят его упоминать, как "Ленинград"

Ко времени моей первой поездки в Санкт- Петербург, мог гордиться количеством географических точек, в коих имел удовольствие побывать за прожитые тридцать лет, но такого места, как "Ленинград" на моей "географической карте" не было.

Я волновался и радовался одновременно, и этим "коктейлем" был наполнен до ноздрей, как школьник седьмого класса пивом.

… и вот он, момент, когда с пустыми "сумарями" и с восторженной физиономией вываливаюсь на перрон Московского вокзала из скорого поезда "Ленинград-Адлер"! Свершилось! Все приезжающие всегда выискивают встречающих, если таковые им известны и обещались "придти к поезду" Я, вывалившись из вагона, стал рассматривать навес над перроном и здание Московского вокзала. Мои любования зданием вокзала прервала полная, симпатичная и милая женщина с азиатскими чёрными глазами: она назвала моё имя и попросила смотреть на неё, но не на вокзал! Хорошее начало! Ничего себе! Вот это разведка! Ни разу не видеть человека и абсолютно точно вычислить человека в толпе пассажиров с первого захода! Такое, как всегда думал, дано только "гениям от разведки", но не простой жительнице, пусть и столичного", города. Оно, конечно, когда я был в пути, жена могла дать мой "словесный портрет" по телефону, но, думаю, меня в тот раз "вычислили по моей провинциальной физиономии

Каковы были первые наши слова? Каков был тот "пароль"? Могу придумать диалог, но это будет не то, а мне хочется как можно ближе быть рядом с истиной. Первый вопрос был от неё и стандартный, почти "английский":