Ковер грез - Сьюзен Барри

— Конечно, — ответил он. — И не забудьте выразить признательность Элен от моего имени. Она обещала мне помочь в деле с вами и, как я вижу, постаралась на совесть.

Вскоре все устроилось. Миссис Рамбольд получила сообщение, что вилла уже почти готова к их приезду. Если не считать неизбежных проволочек с получением паспортов и решением валютных вопросов, их почти ничто не задерживало в Англии.

Последнюю неделю перед отъездом Пита, по настоянию Элен, провела в Дауэр-Хаус. Хозяйка считала, что им нужно подробно обсудить планы на будущее, а также решить все проблемы с одеждой. У Питы, впрочем, проблем не было: за последнее время ей доставили несколько новых платьев — этого вполне достаточно для поездки в Италию. Но у Элен запросы были гораздо большие, и потребовалось некоторое время, чтобы сделать все так, как она хотела.

Вечером перед отъездом она устроила в Дауэр-Хаус небольшой прием, на который пригласила доктора и Джеффри Вентворта. Боб Грешем опоздал, так как его в последний момент вызвали к больному, но хозяйка сохранила для него место рядом с Питой, куда он и уселся по приходе с довольной улыбкой: девушка была особенно хороша в светло-сером платье из жоржета. В Англии загар ее почти сошел, и бледность придавала ей что-то уж очень неземное. Глаза ее казались темными и печальными в свете высоких свечей, но губы были алыми, и она искренне улыбалась своему соседу.

— Знаете, — заметил доктор, также улыбаясь, — жаль, что миссис Рамбольд увозит вас так скоро. Вы ведь только-только почтили нас своим присутствием. Я хотел бы выразить свой протест по этому поводу.

— Простите, Боб, — заметила хозяйка, улыбнувшись ему улыбкой Моны Лизы, — но с этим вам придется примириться. Впрочем, почему бы вам однажды не навестить нас в Италии, сбежав на неделю от своих пациентов? Вы могли бы также уговорить и Джеффри поехать с вами — пусть отдохнет от своих процессов. Места на вилле много, и мы, конечно, будем очень рады видеть вас обоих. Как вы, Джеффри? — обратилась она к Вентворту. Погрузившись в собственные мысли, он, казалось, не следил за ходом разговора.

— Итак, надо ли понимать ваши слова как приглашение? — уточнил он.

— Да, и мне хочется услышать, что вы его принимаете.

— Простите, дорогая, но я терпеть не могу мороженого, а Италия, представляется мне, состоит из одного мороженого. — Он с насмешкой поглядел на свою подопечную. — Я никогда не понимал психологии сибаритов, но готов оставить вам ваши лимоны, кипарисы и все соблазны лени и праздности с тем, чтобы вы оставили мне то, чем люблю заниматься я.

— Вы имеете в виду только Лондон и «Грейледиз». — Голос Элен вдруг стал резким. — В Лондоне вы работаете, а в «Грейледиз» якобы отдыхаете. Но я не верю, что вы умеете отдыхать, а потому вам не помешает легкая встряска.

— То есть мне не помешает стряхнуть с себя то, что вы называете самоудовлетворением?

— Вы не просто уверены в себе, вы до отвращения довольны собой!

— Благодарю. — На этот раз Джеффри насмешливо поглядел на Элен, и Пита заметила, что та слегка покраснела. — По крайней мере, меня это устраивает.

— Зато всегда есть опасность переоценить себя.

— Не думаю, — ответил Вентворт, поднимая бокал. Поскольку ужин был прощальным, собравшиеся пили шампанское. — Давайте выпьем за ваше завтрашнее удачное путешествие. Я же попробую уговорить Боба на время забыть о своем долге и действительно навестить вас. Но может быть, вас и не придется долго уговаривать? — добавил он, заметив, что доктор не сводит глаз с Питы.

— Что? — рассеянно спросил тот. — Ах да, конечно, не придется. Я навещу миссис Рамбольд при первой возможности. В отличие от Джеффри я люблю мороженое и очень люблю праздность.

Пита благодарно улыбнулась доктору, а он уже вовсю строил планы на будущее. Только бы поскорее родили две будущие мамы из числа его пациенток…

После кофе в бело-голубой гостиной Джеффри собрался уходить. Он встал и пожал хозяйке руку, поблагодарив ее за прекрасный ужин. Потом приблизился к Пите, которая, сидя за пианино, перелистывала нотную тетрадь, и протянул руку ей. Она быстро встала — ведь им предстояло попрощаться, и, может быть, навсегда!

— Ну что же, Пита, — Вентворт чуть заметно улыбнулся. — Вот уже месяц прошел с тех пор, как я встретил вас в Лондонском аэропорту. С тех пор вы определенно повзрослели.

— Конечно, на целых четыре недели, — попыталась отшутиться она.

Джеффри проигнорировал ее тон.

— Может быть, — продолжал он, — тут сказалось влияние нашей замечательной Элен. Во всяком случае, не относитесь к жизни в Италии слишком серьезно. Будьте праздной, если вам этого хочется. Мы бываем молоды только однажды, и вы вольны получать удовольствие от жизни, если у вас есть такая возможность.

— Не забывайте, — возразила Пита, — что я еду туда как гувернантка Пола.

— О нет, я ничего никогда не забываю. — Он взял Питу за руку, и, к своему удивлению, она вдруг почувствовала, что ей не хотелось бы, чтобы он ее отпускал. Очень странно, тем более что она рада расстаться с этим человеком, который получает удовлетворение, унижая ее, даже навсегда. Если бы он был похож на Майка… Впрочем, очень хорошо, что он совсем не похож на Майка.

— Кажется, нам пора прощаться, — сказала она Джеффри. — До свидания, и спасибо вам за… за все, что вы сделали!

— Не стоит, — холодно ответил Вентворт.

Он пожал ее руку, да так легко, как будто все это происходило во сне. Не говоря больше ни слова, Джеффри повернулся и вышел из комнаты.

Пита же машинально стала листать ноты дальше. И вдруг почувствовала себя такой одинокой, какой, пожалуй, не чувствовала еще никогда в жизни.

Глава 9

Миссис Беннет прощалась с Питой с искренним сожалением. Появление девушки в «Грейледиз» принесло много радости старой экономке, которая всегда любила молодых и юных. Миссис Беннет крепко сжала руку девушки.

— По-моему, вы правильно делаете, что уезжаете, — сказала она. — А захотите вернуться — так возвращайтесь!

Пите эти слова показались странными, но тогда ее мысли были заняты чем-то другим. И только когда они с миссис Рамбольд выехали на такси из «Грейледиз» и поехали на вокзал, девушка снова вспомнила слова экономки.

«Нет, я больше не вернусь, — подумала она. — Прощай, «Грейледиз»!»

Однако ею овладело какое-то странное ощущение одиночества, и она сначала даже не заметила, что Элен проснулась в то утро с головной болью — хозяйка была подвержена такого рода приступам — и пребывала далеко не в лучшем настроении. Она почему-то была недовольна сыном, который внезапно побледнел от волнения, и выражала опасение, что мальчик плохо перенесет путешествие. Однажды во время их совместной поездки его стошнило, и Элен не хотела, чтобы это повторилось снова.