Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия

Чёрта с два, косоглазая, подумал он резко и отчётливо. Чёрта с два я хочу быть тебе просто братом.

Что ж, пора было признаться в этом хотя бы самому себе: он неравнодушен к Лере. Да что там — “неравнодушен”, он по-настоящему влюблён в неё! Ну а как иначе обозвать эту потребность постоянно видеть одного человека, желание прикасаться к нему, кайфовать от звука его голоса, ловить отблеск его улыбки и ласковый взгляд… Не говоря уж о снах, в которых Лера по-прежнему являлась Максиму, дразня его и раззадоривая.

Музыка уже давно ассоциировалась у него с Лерой. Любая услышанная мелодия, так или иначе, напоминала о девушке, о каких-то важных моментах из жизни, связанных с нею, об её эмоциях: вот она сердится… а вот смеётся… вот грустит… вот мечтает, а вот — напугана или беззаботна…

Любая случайная мелочь могла послужить толчком к мыслям о Лере. Прошмыгнувшая под ногами дворовая кошка, обдавшая его презрительным взглядом своих светло-зелёных глаз, тут же вызывала воспоминания о других, человеческих глазах — дивных хамелеонах… Ломтик лимона в чае неизменно связывался в сознании с Лерой — она обожала лимоны, могла есть их, не морщась, запихивая в рот одну дольку за другой, без сахара. “У тебя нехватка витамина С в организме”, - заявлял Максим с умным видом, на что она только смеялась и отмахивалась: “Отстань, зануда, я просто люблю лимоны!”

Каждый его день, от и до, был наполнен мыслями о Лере. Он и сам не мог себе объяснить, отчего в своё время его так переклинило на Наденьке: да она проигрывала подруге всухую по всем параметрам, и внешне, и как человек. По сравнению с живой, эмоциональной, непосредственной и искренней Лерой, Наденька казалась плоской, серой, скучной… Почему раньше он этого не замечал? Повёлся на глупое кукольное личико и золотые кудряшки?

Окончание школы было для Максима и желанным, и мучительным одновременно. Он собирался поступать, ни много ни мало, в Royal College of Music — Королевский колледж музыки в Лондоне, который считался одним из лучших музыкальных учебных заведений Европы. Максим почти не сомневался, что поступит, хоть это и было самонадеянно. Стипендию на обучение ему выделил фонд “Русская виолончель”: благодаря многочисленным победам молодого виолончелиста на всевозможных конкурсах, в том числе и международных, он считался надеждой страны, чуть ли не будущим Ростроповичем. Вступительное прослушивание не особо страшило Максима, он был уверен в своих музыкальных способностях и собственных силах; гораздо больше он волновался за экзамен IELTS*, ему даже пришлось дополнительно заниматься английским языком с репетитором — школьный уровень преподавания инглиша оставлял желать лучшего.

Горя радостным нетерпением и предвкушая абсолютно новую жизнь в совершенно новой стране, он, тем не менее, испытывал горечь и смутное чувство неправильности происходящего, когда осознавал, что он-то уедет — а вот Лера останется.

Впрочем, подруга, в отличие от Максима, похоже, совсем не собиралась горевать в связи с его отъездом: у неё самой тоже были грандиозные планы на жизнь. Во-первых, её пригласили поработать в московский дом моды Славы Зайцева, и девушка без сожалений намеревалась покинуть северную столицу. А во-вторых, в других, более отдалённых планах Леры, смутной, призрачной мечтой мелькал Париж…

Думать о расставании было невыносимо больно, но Максим понимал, что это жизнь. Они стали взрослыми, у каждого из них — свой путь, и после выпускного бала их дорожки разойдутся навсегда.

Кто же мог предвидеть, что случится на этом самом выпускном?..

___________________________

*IELTS (International English Language Testing System) — международная система оценки знания английского языка. Позволяет определить уровень владения языком у людей, для которых английский не является родным.

Глава 6

Он обалдел, когда увидел её в выпускном наряде. Просто остолбенел. В буквальном смысле забыл, как надо дышать — настолько невыразимо прекрасной выглядела Лера.

Она надела бирюзовое платье с белым воротничком, вроде бы совсем простого фасона — открывающее колени, с рукавами до локтя — и уложила на лопатки всю мужскую половину их школы, включая вечно поддатого лысого физрука. От неё невозможно было отвести взгляд. Макс застыл, как по команде “морская фигура, замри!”, и отмер только тогда, когда рядом нарисовался Вовка Каторгин из параллельного класса.

— Слышь, Макс, — произнёс он с лёгкой заминкой, — вы же с Леркой вроде того… дружите?

— Ну? — коротко отозвался Максим. Вовка нервно сглотнул.

— У неё есть кто-нибудь? И вообще, какие ей парни нравятся? Ты, наверное, в курсе?

Максим смерил его презрительным взглядом: рыжеволосый, лопоухий и веснушчатый Вовка метил, ни много ни мало, в Леркины кавалеры! Это было просто смешно.

— У тебя нет никаких шансов, — отрубил он. — Лерка сходит с ума по смуглым кареглазым брюнетам, а не рыжим ушастикам.

Это, конечно, был блеф чистой воды… но Максим и сам не знал, какой тип парней подруге наиболее симпатичен. Слишком уж разные физиономии и фигуры он наблюдал рядом с ней весь этот год.

— Ну, как я тебе? — разыскав Максима в толпе выпускников, Лерка завертелась перед ним, кокетливо уперев руки в бока, крутанулась вокруг собственной оси, отчего платье, заволновавшись, на миг взметнулось, а затем опало, обволокло, обхватило, ласково обняло её умопомрачительные колени. — От самого Жерарда Гольмана, представляешь?! Обожаю его наряды… купила со скидкой в бутике, когда в прошлый раз была во Франции… Нравлюсь? — тараторила она, сияя глазами и зубами.

— Очень, — обретя наконец дар речи и шумно сглотнув, ответил Максим. — Ты здесь самая красивая.

— Наденька тоже ничего, — заметила Лера мимоходом, глядя ему в лицо с каким-то странным выражением ожидания.

— Я её… даже не заметил, — отозвался он честно.

Она довольно улыбнулась, а затем обвела глазами празднично украшенный актовый зал. По старинке, собрались на выпускной бал прямо в школе, хотя в последние годы всё популярнее стало отмечать праздник в каком-нибудь кафе или ресторане, а то и вовсе на теплоходе или турбазе.

— Даже не верится, Макс, что мы с тобой скоро расстанемся… — она схватила со стола бокал шампанского, осушила его залпом, а затем в каком-то храбром отчаянии тряхнула локонами:

— Пойдём, потанцуем?

- “Спляшем, Пегги, спляшем”, - поправил он её, откуда-то находя в себе силы шутить.

Они обнялись и заскользили по залу под музыку — какой-то современный хит, кажется, “Гостей из будущего”.

— Лер, я давно хотел тебя спросить… — теряясь от её пристального взгляда, начал Максим. Она смотрела ему прямо в лицо, щёки разрумянились, руки были горячими и, лёжа на его плечах, жгли даже через рубашку. — А какие парни тебе вообще нравятся?

Её губы приоткрылись, и Лера быстро провела по ним языком, словно раздумывая над ответом. Он жадно следил за каждым её движением.

— Ты, — наконец, сказала она просто.

— Что? — он даже не сразу сообразил, о чём речь. — В каком смысле?

— Мне нравишься ты, дурак. Уже очень давно.

Как он мог понравиться ей — таким? Неловким, неумелым, торопливым…

Хорошо, что мамы не было дома — в тот вечер она аккомпанировала популярному исполнителю старинных русских романсов в пушкинском Доме Культуры, и после концерта осталась с ночёвкой у приятельницы. Таким образом, питерская квартира была полностью в распоряжении Максима — хоть на всю ночь, до самого утра!.. Им с Лерой некуда было спешить, но они всё равно спешили. Удрали с выпускного, как заговорщики — многозначительно переглянувшись и поняв друг друга без слов.

Всю дорогу до дома он просто молча стискивал её ладошку, точно боясь, что девушка передумает и сбежит в последний момент. Сердце колотилось, как бешеное. Максим избегал смотреть Лере в лицо, она тоже уставилась куда-то в сторону и взволнованно притихла.