Код красный: кислород (СИ) - Дайвер Энни

В кухне чисто, пора обедов еще не началась, но скрыться незамеченной я, кажется, не успею. Слышу приближающиеся голоса. Улавливаю смех Олеси и следом за ним низкие, хорошо знакомые интонации… Он опять?

— …За это надо не меня благодарить, а Кристину Борисовну, она быстро все организовала, — Верховский говорит серьезно, но после наверняка улыбается своей фирменной ухмылочкой, на которую Олеся точно клюнет.

— Да? А я думала, что тебя, — флиртует, не стесняясь, а меня тошнить от сладости ее тона начинает. Она и правда думает, что это заслуга Жени? Если так, то дела гораздо хуже, чем я представляла.

— Я же только попросил, — голоса становятся ближе, я уже слышу шаги, выпрямляюсь и поворачиваюсь к кофемашине. Она как раз заканчивает колдовать, и оповещает громким писком, — а Кристина Борисовна прислушалась, — мы встречаемся взглядами именно в этот момент. Я поджимаю губы, сдерживая ругательства, а Верховский легонько кивает. — А вот и она. Спасибо вам за такую шикарную курилку.

— Да, спасибо, — соглашается Олеся.

— Ты же не куришь, — хмурюсь и смотрю на администратора, думая, что надо бы ей мозги вправить и рассказать, почему служебные романы заводить не стоит. — Ладно, неважно, — отмахиваюсь и беру чашку.

— Не курю, вы правы, — Олеся виновато опускает голову и вжимает шею в плечи. Мне ее даже немного жаль становится. Перед мужиком хочется представать во всей красе, но приходится прогибаться под начальство. И авторитет женщины-кошки моментально рушится.

— Да ладно, Олесь, — лапища Верховского ложится на плечо администратора. Женя приобнимает ее и хлопает по спине, — за компанию подышишь, — он смотрит на меня, не отрываясь. Жарко под его жгучим взглядом становится. Хочется окно открыть и морозного воздуха вдохнуть. Это нечестно и больно. Верховский настоящий козел, а с такими нужно решать вопросы коротко и быстро.

— Не забывайте, что вам платят за работу, а не «за компанию подышать», — произношу так строго и холодно, как могу.

Больше слушать их не вижу смысла. Прохожу мимо, мечтая о том, чтобы снова закрыться в кабинете и больше не видеть Верховского в компании других женщин, потому что я с ума тогда сойду.

Спешу по коридору, попутно киваю идущим навстречу врачам и медсестрам. Открываю дверь кабинета и чувствую, как меня хватают за плечо, едва ли не насильно вталкивая внутрь. Оборачиваюсь и вскрикиваю. Как только кофе не разлила, одному Богу известно.

Верховский ориентируется быстро — прижимает ладонь к моему рту и не отпускает, пока я не обмякаю. Пугает меня до чертиков. Я либо седых волос приобрету, либо заикаться начну. И ведь я даже не предполагала, что он потащится за мной. Зачем только? У него же все хорошо с Олесей, она ведется, а значит, подходящий вариант. Не то что грымза-начальница.

— Тише, — командует и, отобрав ключ, замыкает кабинет.

— Какого черты ты творишь? — хочется выцарапать ему глаза, но вместо этого я отставляю чашку кофе на стол.

— Я хотел спросить то же самое. Что происходит с тобой?

Фыркаю и отворачиваюсь. Что происходит? Ты происходишь, Верховский. Отбираешь мой авторитет, завоевываешь любовь сотрудников и врешь. Я могла бы начать долгую речь, в которой описала бы достоинства и недостатки, но вместо этого ограничиваюсь коротким:

— Не выспалась. Такое иногда случается.

— Серьезно? — ухмыляется и делает шаг навстречу. Я же отступать не собираюсь. Хватит дурацких игр, пора ставить Женю на место. — А я уж подумал, ревнуешь.

— Не имею такой привычки, — отзываюсь холодно, оставляя ожог на самолюбии Верховского. Я и правда не ревную. Просто бесит, что он знаки внимания Олесе оказывает. Может, уволить ее?

Нет, Кристина, не дури. У тебя уже крыша едет. Соберись!

— Значит, ты нормально отнесешься к отношениям на работе? — спрашивает вдруг серьезно.

— Если они не будут мешать работе, — чеканю строго. Что за странные вопросы?

Женя останавливается в считанных сантиметрах. Я чувствую запах его геля для душа, прикрываю глаза, наслаждаясь ароматами, и с ужасом осознаю, что сама тянусь навстречу этому мужчине. Мы так близко друг другу, что эгоистично хочется продлить момент близости. И сделать его гораздо ярче.

— Хорошо. Примерно это я и думал услышать, — он кивает и совсем странно на меня глядит. Будто я перед ним вверх ногами стою. А я вроде как обычно…

— Только учтите, я уволю вас обоих, если застукаю за непотребствами на рабочем месте.

— Нас?

— Вас и Олесю, — вздергиваю подбородок. Женя хмурится недоуменно. Так Верховскому и надо. Выходить из равновесия иногда полезно для мозгов.

— Но Олеся ведь ценный сотрудник, — тянет задумчиво.

— Очень, — поддакиваю я.

— Тогда вам придется взять удар на себя, Кристина Борисовна.

— Что? — больше не успеваю ничего спросить — губы Верховского накрывают мои и жадно целуют. Он не пробует, не осторожничает — прет напролом сразу же. Руками лицо обхватывает, не позволяя выбраться, и сразу же скользит языком в моей рот.

Я должна возмутиться, должна оттолкнуть — хотя бы попытаться! — чтобы сохранить гордость, потому что неизвестно, как долго Женя целовался с Олесей или еще с какой-нибудь медсестрой. Но я не могу.

Происходящее слишком сильно напоминает сон. Верховский терзает мои губы, прикусывает их зализывает и почти трахает языком мой рот, не давая мне опомниться и вынырнуть из нашего сумасшедшего поцелуя.

Я сдаюсь. Признаю поражение и поднимаю белый флаг. Мычу в его губы, что он подлый козел, и наконец отвечаю, вбирая толику страсти. Женю моя податливость только распаляет — он опускает ладонь мне на затылок, а второй обнимает талию, вжимая в свое тело.

Наш поцелуй переходит все допустимые границы. После такого нужно раздеваться и продолжать в горизонтальной плоскости. И судя по тому, как рука Жени исследует мои бедра и ягодицы, он ни капли не против трахнуть босса на рабочем месте.

Это действует отрезвляюще. Я отстраняюсь первой, мы оба тяжело дышим, смотрим друг другу в глаза, осознаем. Совершенно точно поцелуй выбил нас из привычной колеи и перевел сразу на неизвестный уровень. Совершенно точно нам обоим он понравился. И совершенно точно мы оба хотим продолжения.

Верховский довольно хмыкает, тянется ко мне снова, чтобы впиться в губы, но вместо этого отвешиваю ему звонкую пощечину, приводя в чувство. Это было временное помешательство, и надо его заканчивать в срочном порядке.

Пусть идет и с Олесей целуется, раз ему так хочется. А меня может оставить в покое.

— Больше никогда так не делай, — угрожающе выставляю вперед палец и тычу им в твердую грудь Жени. Тело ломит, оно бы прильнуло к сильному мужскому, но я упорно держу нас на расстоянии и выстраиваю еще большую дистанцию.

— Я перестану так делать только тогда, когда ты перестанешь мне отвечать, — победно хмыкает гад и выпускает меня из плена своих рук. Он ведет костяшками пальцев по краснеющей щеке. Взгляд его меняется, в нем больше холода, и при этом то и дело мерцают искры азарта. Верховский очень спокоен для мужчины, которого только что ударили. Неужели в шоке? Он быстро настигает меня, снова впивается в мои губы и жалит мимолетным поцелуем-укусом. Отпускает так же резко, за плечи немного дольше держит, убеждаясь, что я стою на своих двоих. Женя щелкает меня пальцем по носу и впервые искренне улыбается, да так мило, словно не бросит мне ультиматум: — Сдавайся, Кристина, все равно будешь моей.

Глава 13

Рычу досадливо и отталкиваю Верховского. Это слишком… нагло. Его грудь вздымается от частого дыхания в такт моей. Мы смотрим друг на друга, как дикие звери, готовые броситься в схватку. Я — выцарапать глаза, Женя — сожрать меня с потрохами.

Без его рук на талии холодно, но спокойно. Пальцы дрожат, но я все равно поправляю прическу, которую испортил этот варвар, и спешу к сумочке, где лежит зеркальце, чтобы проверить, не смазалась ли помада. Она, конечно, стойкая, но и до Верховского меня так жадно и агрессивно давно не целовали. Тогда, кажется, даже в разработке этой помады не было.