Оборотни клана Морруа - Гусейнова Ольга Вадимовна

Никак! Вскоре по обстановке и характерному звуку двигателей до меня дошло, что нахожусь в самолете. Отсюда и давление, и гул в ушах. Волею Жака Морруа и его подручных меня занесло на бизнес-джет, которыми летают весьма богатые люди. Хорошая кровать, даже с виду удобные кресла, полки, подставки, мини-бар, пресса. На похожем судне я летела с Ником в Эдинбург. Вот только в данный момент сие не порадовало, как в прошлый раз. И куда же меня везут с таким комфортом?

Внимательно оглядывая уютный салон, я почувствовала странный аромат, который настойчиво лезет в нос и, казалось, постепенно проникает в каждую пору моей кожи, вызывая безотчетную тревогу и… возбуждение. Обволакивая меня, он каким-то образом хочет изменить меня, заодно будоража чувства и обостряя восприятие окружающего пространства и собственного тела. Так и до оборота недалеко. Но не здесь же!

Глубоко вдохнув настырный запах всей грудью, я поняла, что этот аромат мне чересчур нравится, и в этот момент обратила внимание на две двери, расположенные в разных концах салона. Значок туалета на одной. Отлично! Подкралась к другой. Вдохнула, набираясь храбрости, – и приоткрыла дверь. В небольшом салоне вальяжно расположились в креслах Жак и по меньшей мере еще десяток веров. Ух, словно в банку с потревоженными скорпионами попала. В ужасе глядя на похитителей, я отметила, что они тут же заинтересованно уставились на меня. Испуганно пискнув, я захлопнула дверь и рванула в туалет.

Отдышавшись и умывшись, я оценила сервис, с которым летают некоторые уголовные личности, нагло ворующие чужих женщин. Причесалась и заплела косу, еще раз поправила зеленое трикотажное платье. Глубоко вдохнула, пытаясь обрести хоть капельку спокойствия. В нос снова ударил уже знакомый чарующий аромат, от интенсивности которого дрожь волной побежала по телу.

Открыв дверь, я уставилась в необъятную мужскую грудь в черной рубашке, шею, закрытую черным шелковым платком. Удивленно задрав голову, я в упор посмотрела в лицо обладателю широкой и мощной груди. Высоченный, не меньше двух метров, потому что макушкой я еле-еле достаю ему до ключиц. Черные блестящие волосы и такие же черные глаза, идеальные дуги бровей. Нос с горбинкой и тонкие, но четко очерченные жесткие губы, которые вряд ли когда-нибудь улыбались. Твердый, синеватый от щетины подбородок, выдающий упрямый и волевой характер своего обладателя. Лицо не красавчика, но весьма привлекательного мужчины, если бы не одно «но»!

Вся правая сторона его лица покрыта шрамами. Похоже, это следы ожогов. Они захватили часть лба, уничтожив половину правой брови и волосы на виске. Поврежденный внешний угол правого глаза скашивает идеальный разрез и уродует веко. Практически вся щека и часть подбородка обезображены сморщившейся обожженной кожей, частично закрытой платком. Невольно опустив глаза, я увидела, что руки незнакомца тоже повреждены. Правую полностью покрывают глубокие рубцы, а на левой пострадала ладонь и большой палец.

Я даже в страшном сне не могла представить, какую боль мог испытывать этот мужчина, когда получил страшные увечья. Снова задрав голову, неожиданно для самой себя спросила по-французски:

– Месье, разве у оборотней могут быть шрамы? Я думала, все само собой заживает или восстанавливается.

Усмешка коснулась его глаз, но не лица, когда он решил ответить:

– Могут, если нанести их серебром до полового созревания, пока не прошло объединение.

От мысли, что эти повреждения он получил, будучи мальчиком, я содрогнулась:

– Боже, как такую боль можно было вынести, да еще в детстве?

Мужчина, медленно подняв руку, мягко коснулся моей щеки – странное тепло растеклось по моему телу.

Снова раздался его глубокий рычащий бас:

– Поверь мне, девочка, физическая боль – это еще не самое страшное в нашей жизни!

Запоминающийся голос! Да, не удивительно при таком объеме грудной клетки. Внимательно посмотрела на него и вдруг осознала, что пару минут назад боялась толпы оборотней за дверью, а сейчас стою наедине с одним из них и спокойно задаю глупые вопросы. Нервно сглотнув, отступила на пару шагов и уперлась в кровать. Судорожно оглянулась, прошла к креслу. Постаралась не плюхнуться, а плавно опустить в него свою многострадальную пятую точку. Затем, самой себе напоминая тщедушного кролика, уставилась на «голодного удава», усевшегося в соседнее кресло. В какой-то момент мне показалось, что ему больно, таким напряженным взглядом он смотрит на меня. Я не выдержала молчанку:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Кто вы такой? Зачем я вам срочно понадобилась?

– Тьерри Себастьян Морруа, глава европейского совета. Самое главное, отныне я твоя половина и твоя тень. Не бойся меня, я не причиню тебе вреда и никогда не сделаю больно.

Его пронизывающий, пристальный, убеждающий взгляд словно в душу лез. Наверное, я осмелела, потому что с языка само собой слетело:

– Мои друзья и Изабель не пострадали? Вы не причинили им вред?

Главный оборотень Морруа едва заметно качнул головой:

– Нет, они не пострадали. Пока.

Я встревожилась:

– Что значит – пока?

Скользнув глазами по моим до боли сжатым кулакам, Морруа прохрипел, словно ему горло наждачной бумагой обработали:

– Не бойся меня, малышка, я не причиню вреда ни тебе, ни твоим друзьям, пока они тебе дороги!

Хм-м… успокоил вроде. И все-таки…

– Вы – нет, а вот Жак или другие ваши… подданные?

В его глазах снова блеснула усмешка, не задевшая лица.

– Умная девочка! Не волнуйся, без моего приказа никто не посмеет причинить вред твоим друзьям. На тебя даже голос повысить никто не посмеет, не то что дотронуться.

Совсем осмелев и даже почувствовав некоторую уверенность, я попросила:

– Мсье, после той на редкость омерзительной дряни, которой меня усыпили, до сих пор во рту горько и тошнит немного. Я хочу пить, а в баре только алкоголь.

Не отрывая от меня глаз, глава Морруа чуть громче рыкнул:

– Жак, воды!

Через пару секунд вошел Жак, увидев которого, я вжалась в кресло. Он остановился и, неуверенно посмотрев на главу, протянул ему бокал и бутылку. Тот, в свою очередь, не отпуская мой взгляд, налил воды и поставил бокал вместе с бутылкой на подставку рядом с моей рукой. Залпом выпив воду, я нервно смотрела то на Жака, то на дверь, за которой скрывается столько незнакомых, враждебных мужчин. Жак тяжело вздохнул и, уже выходя, предупредил:

– Через полчаса посадка. Транспорт ждет и на месте все готово.

Зябко потерев руки и не обнаружив на пальце кольца Макгрантов, потерянно посмотрела на Тьерри:

– Я потеряла клановый перстень, как же…

– Не волнуйся, малышка, он у меня, – прервал Тьерри, – мы вернем его, потому что теперь ты – Морруа.

– А кто меня об этом спросил? – сделала попытку возразить, в глубине душе сомневаясь, что в силах что-либо изменить, но все-таки. – Я вас впервые вижу. Похитили, погрузили в самолет, куда-то везете. Я могу знать куда?

– Не впервые, мы уже встречались. В Берлине.

– Выходит, в отеле именно вы, мсье, бросились обратно к лифту? – уточнила я.

– Да, – едва уловимая тень досады мелькнула на его лице, – но ты невероятным образом ускользнула. Надолго.

– Вряд ли вы разглядели меня за спинами других гостей. Я тогда краем глаза заметила трех высоких мужчин в темных костюмах, резко выделявшихся в толпе. Если бы потом Жак не испугал меня до полусмерти, бегая по коридорам и стоя под дверью, то вскоре я бы забыла о той встрече, – честно призналась, заметив, как его глаза блеснули от досады и сожаления.

– Твой аромат, Милана. Нежный, тонкий, пронзительный. Так может пахнуть только одна женщина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– И как же нашли? – я заинтересованно уставилась на него.

Ну очень любопытно стало, ведь я точно знаю, что весьма изменилась за два месяца, и, кроме Макгрантов, никто из веров не догадывался о существовании полукровки-одиночки.

– Ты оказалась загадкой. Ни семьи, ни клана, но и это выяснилось не сразу. Сначала никто не обратил внимания на фото девочки. Подумали, чья-то дочь. Ты выглядишь иначе, – задумчиво признал Тьерри. – Когда, наконец, вышли на тебя, ты прямо из-под носа сбежала в компании Николаса Макгранта. Мне и теперь далеко не все известно. Надеюсь, ты расскажешь о себе.