Колье для невесты - Энн Вулф

Я обмякла и стала какой-то равнодушной, словно дело было не в моей досадной оплошности, а в чем-то, совершенно меня не касающемся.

– Ванда Маджиевска! – В кабинете его голос стал не просто холодным, а ледяным, как айсберг, с которым столкнулся «Титаник». – Вы отдаете себе отчет в том, где вы работаете?

– Отдаю. – Неужели это я – такая невозмутимая, стою в кабинете начальства, с потрясающим безразличием дожидаясь приговора? Даже самой не верится. – Я работаю в ресторане «Тайные желания», обслуживающем весьма и весьма обеспеченных клиентов.

Казалось, администратора потрясло спокойствие моего ответа. Он пристально посмотрел на меня, словно оценивая заново, и осуждающе покачал головой. Наверное, он думал, что я начну оправдываться, извиняться и уговаривать его не увольнять меня с такого доходного места. Я была рада разочаровать его – мне стал противен и этот модный ресторан, полный жующих снобов, и сам администратор, пытающийся смотреть на меня с высоты своего положения. Кто он такой, в конце концов? Чем он лучше меня? Тем, что смог дослужиться, подхалимничая и бегая на цыпочках перед начальством, до своей должности?

– Мы простили вас в первый раз, когда вы нахамили клиенту, – продолжил он было свои назидания.

– Клиент получил то, что заслужил, – перебила я. – Я не обязана была отчитываться перед ним за ваш кофе. А сейчас я не хочу слушать ваших наставлений. Увольняйте, и дело с концом. Вы же именно за этим меня сюда привели, – Теперь уж точно придется вас уволить, – не унимался администратор. – Я-то надеялся увидеть хотя бы раскаяние…

Видимо, он собрался отчитать меня, несмотря на мое добровольное согласие убраться отсюда ко всем чертям. Ну уж нет!

– Напрасно надеялись! – коротко отрезала я и, повернувшись спиной к оторопевшему администратору, направилась к двери. – Кстати, остановилась я у выхода. – Вы бы сравняли порожек около стойки, иначе таких инцидентов будет еще очень много.

Мне пришлось шиковать и добираться домой на машине – городской транспорт в это время не ходил. Надо отдать должное таксисту, он не запросил с меня бешеных денег, хотя вполне мог бы это сделать. Ехать в мой богом забытый район не слишком близко, да и дороги зимой не ахти какие.

Я с размаху плюхнулась на заднее сиденье машины и погрузилась в мрачные раздумья. Эйфория, вызванная моим ответом администратору, прошла, уступив место унынию и опустошенности. Очередная должность, пусть и незначительная, уплыла из-под носа. Что ж, сама виновата. Это тебя Бог наказал за то, как ты обошлась с Элмером, ругала я себя. Некрасиво так поступать с людьми. С другой стороны, выполни я поручение шефа, где бы теперь был Поль?

Вопрос не требовал ответа. А Элмер Айрон жив, здоров и, кажется, счастлив рядом со своей красивой подружкой. Так в чем же моя вина?

Конечно, не стоило так резко говорить с администратором, но за несколько дней работы этот ресторан вместе со всеми его клиентами и начальством надоел мне до чертиков. Все эти люди относились ко мне, как к мебели, вот в чем дело. И Элмер Айрон не был исключением, хотя так вежливо беседовал со мной в «Вест компани».

Что поделаешь, ведь я сама выбираю себе работу, на которой, естественно, оказываюсь в подчиненном положении, причем не просто в подчиненном, а на самой низкой ступени этой чертовой иерархической лестницы. Если бы у меня была возможность работать подальше от начальства… И получать за эту работу деньги, а не жалкую мелочь. Если бы да кабы… Куда деваться теперь?

Я тяжело вздохнула и заколола волосы, все еще распущенные по плечам. Таксист, любезно согласившийся везти меня к черту на кулички, полуобернулся и подмигнул мне.

– Не печалься, все наладится. Что, тяжелый выдался денек?

– Да уж… – Я попыталась улыбнуться участливому парню. – Уволили с работы. Была официанткой в «Тайных желаниях», – пояснила я.

– Подавайся к нам, – шутливо предложил парень, поглядывая то на меня, то на дорогу, умудряясь при этом спокойно прикуривать сигарету. – Я тебя враз научу кататься, станешь настоящим профи в вождении.

– Думаешь, у меня получится? – Перед моими глазами тут же всплыла ресторанная эпопея. – Я поднос-то в руках удержать не в состоянии, а ты говоришь «профи»! Куда мне до тебя!

Ты вон, как Юлий Цезарь, и машину ведешь, и сигарету куришь, и со мной болтаешь. Я бы уже давно куда-нибудь врезалась.

– А что, Юлий Цезарь курил и водил машину? – засмеялся таксист.

Я тоже рассмеялась, и на душе немного полегчало. Парень довез меня до самого подъезда, и я протянула ему обещанную сумму.

– Я не возьму, – спокойно сказал он и еще раз подмигнул мне. – Понятно, что у тебя сейчас нет лишних денег.

Я попыталась настоять, но он наотрез отказался взять заработанное. Мир не без добрых людей, подумала я, выходя из машины. А ведь его карман, как и мой, вряд ли трещит от денег. Поехал бог знает куда и не взял за это ни цента.

Способны ли люди, вроде Элмера Айрона, на такое великодушие? Пока они богаты – да, это ведь им ничего не стоит. А вот когда на счету каждый цент – совсем другой разговор. И вообще, пора бы мне уже забыть о бывшем шефе, хватит того, что по его милости я потеряла сегодня работу. Ну не совсем, конечно, по его… Скорее, из-за собственной глупости.

Нечего было делать из мухи слона. Элмер Айрон едва ли обратил внимание на автомат, который принимал у него заказ и нес ему роллы и саке. Так-то вот…

Мягкие, но тяжелые лапы Поля улеглись мне на плечи сразу же, как только я переступила порог квартиры.

– Любимый ты мой! – Я обняла собаку, бьющую меня по рукам шелковым хвостом. – Моя единственная радость!

Я присела на пороге и, вместо того чтобы расслабиться в обществе Поля, заревела в три ручья. Вся накопившаяся горечь хлынула из меня фонтаном слез, и, казалось, этот фонтан никогда не иссякнет. Пес жалобно заскулил; прижался ко мне пушистой белоснежной грудью и начал облизывать лицо теплым, шершавым языком.

Так остро свою никчемность я ощутила впервые. Я плакала от жалости к себе, от горького сознания собственной бездарности. Чудовищное одиночество, столько времени давившее на меня, нашло лазейку в моей беспомощности и выбралось наружу. Внутри меня разверзлась огромная пропасть отчаяния и бессилия, в которую грозили провалиться все жалкие остатки моей уверенности в себе. Спасти меня мог бы только человек, любимый и любящий, но никого, кроме сочувствующей мне собаки, рядом не было.

Я испытывала почти физическую боль от одиночества, на которое была обречена…, или сама себя обрекла, что в тот момент было неважно. Вокруг столько счастливых людей, думала я, всхлипывая и обнимая прижавшегося ко мне Поля, почему же меня некому поддержать, утешить? Почему на жалость и сострадание по отношению ко мне способна только собака? Почему?