Непреодолимое влечение - Мира Хьюстон

Темно-каштановые волосы его растрепались. В них виднелись крошечные веточки и обломки сухих листьев. Рукава рубашки закатаны, обнажая жилистые предплечья. Загорелые, покрытые курчавыми волосами руки Деймона лежали у него на бедрах, обрамляя заметную выпуклость, распиравшую ширинку.

Вероника облизала пересохшие губы и медленным, дразнящим движением провела указательным пальцем вдоль круглого выреза своего платья. Потом она потянула красный цветастый хлопок вниз, все больше и больше обнажая свое тело, пока не показались темные соски и чаши грудей.

Губы Деймона приоткрылись, обнажив край сверкающих белых зубов. Послышалось несколько звонких щелчков: он рванул на себе застегнутую на кнопки рубашку. В ответ Вероника начала задирать платье, скользя по обнаженным бедрам оборкой нижней юбки. Наблюдавший за ее действиями Деймон со свистом выдохнул и сказал:

— Продолжай.

Вероника заморгала, а он повторил просьбу мягко, но в то же время требовательно:

— Продолжай. Дай мне увидеть мой приз. Она повиновалась его мощному очарованию.

Видя, как он на нее смотрит, Вероника раздвинула ноги еще на дюйм. Она удивлялась распутности собственного поведения — но это ее возбуждало. И, возможно, слегка беспокоило. Она сделала себя открытой, уязвимой. Картина, которую она сейчас являла собой, была для Деймона эротичной? Вульгарной? Или… и то, и другое?

Деймон пожирал ее глазами. Что бы он там ни думал, он хотел ее сильнее, чем когда-либо — Вероника видела это. Успокоившись, она вздохнула и подставила лицо солнцу.

— И все еще не видно пирсинга, — сказал Деймон, легко, будто вопросительно прикасаясь кончиком пальца к островку отливающих медом волос.

У Вероники перехватило дыхание.

— Я… я… предпочитаю естественность.

— И правильно.

Она пристально посмотрела на Деймона сквозь золотые от солнца ресницы.

— Дикарь, — хрипло прошептала она, — возьми меня.

— Ты готова?

Вероника ответила нетерпеливым стоном. Деймон навис над ней, его тело загородило от нее солнце.

— Посмотри на меня, — скомандовал он.

Вероника повиновалась.

— Ты моя пленница. Моя, — сказал Деймон, подчеркивая каждое слово. Он хорошо усвоил ее фантазии. — С которой я могу делать все, что захочу.

— Да… да… скорее!

— Когда захочу. — Его губы коснулись ее. — Где захочу. — Ниже. — Когда захочу. — Кончик его языка лизнул один из ее напряженных сосков.

Вероника изнеможенно застонала, поднимая бедра, чтобы прикоснуться к твердой выпуклости между ног Деймона. Он положил ей на живот ладонь, прижимая ее к земле. В следующее мгновение он уже был везде, ласкал ее груди языком и руками — сжимал и гладил их, пощипывая пальцами один сосок и глубоко засасывая ртом другой, оставляя на гладком упругом теле засосы.

— Черт побери, Деймон! — вскрикнула Вероника, извиваясь под его умелыми ласками. Как можно терпеть такое — и не шевелиться? Она сойдет с ума, если он не позволит ей прикоснуться к нему!

Сладкая мука все длилась. Деймон не позволял Веронике ласкать его, в то время как его пальцы и язык скользили по ее обнаженной коже, пощипывая, посасывая, поглаживая, доводя ее до грани — но и только. Когда Вероника уже не верила, что облегчение когда-нибудь наступит, ладонь Деймона скользнула между ее бедер, раскрывая их.

— Пожалуйста… сейчас!.. — простонала Вероника.

— Сейчас, — согласился он.

Ощущение было захватывающим. Вероника закричала бы от удовольствия, но Деймон припал к ее губам жадным поцелуем, из-за чего ее внезапный, невероятно сильный оргазм известил о себе только всхлипом. Вероника закрыла глаза, купаясь в блаженстве. Какой же он все-таки нежный!

Деймон проникал в нее все глубже. Тело Вероники раскрылось, как цветок в жаркий день. Ощущение было изысканное и грубое, радостное, жестокое и восхитительное одновременно.

Глаза у Деймона были глубокие и жаркие, как вулкан. Его напор, его мужская жадность завораживали. Вероника не могла отвести взгляда от Деймона, даже когда налетел ее второй, неистовый оргазм. Деймон тоже расслабился, и они исторгли лаву вместе, пылая, тая, опаляя друг друга жаром, который иссушал их души. Они глубоко и неровно дышали, изнеможенные бурей своего слияния, лежа в объятиях друг друга, ослабевшие от пресыщения.

Текли минуты. Вероника лежала неподвижно, почти ощущая, как вращается под ней Земля. По небу плыли кучевые облака, похожие на взбитые сливки.

— Мяу! — Вероника по-кошачьи потянулась и, подняв ногу, закинула ее на бедро Деймона.

Он обнял ее и рассмеялся.

— Вот именно такой я тебя всегда и хотел. Чтобы ты мурлыкала, как котенок.

— Не очень-то задавайся. — Вероника слегка царапнула его грудь сверху вниз. — У меня и когти есть!

— Ладно, не котенок. Здоровенная противная кошара!

— Все-то ты знаешь, красавчик.

Она удивилась, как трудно сохранять игривый тон, когда пробуждаются чувства. Может, она зря так долго продолжала их игру. То, что должно было быть только сексом, стало…

Вероника прикусила губу. Заниматься любовью еще куда ни шло, но полюбить… Неужели она полюбила? Она не это обещала Деймону. И, разумеется, не это обещала себе.

Раздраженная тем, в каком направлении потекли ее мысли, растревоженная глупыми, недостойными чувствами, просочившимися в ее циничное сердце, затуманившими ее мозг, она положила ладонь между ног Деймона и сжала. Сжала самую малость сильнее, чем нужно — просто потому, что хотела на ком-то выместить злость.

— Аккуратнее, — предостерег Деймон.

Вероника опять сжала руку и усмехнулась, заметив, что глаза у него уже не такие сонные.

— По-моему, я победила, Джефферсон.

— Как сказать, — прорычал он.

— Как сказать, — согласилась она, приподнимаясь на локте. Наклонилась и звонко поцеловала его. Ее волосы окружили их лица волнистым занавесом. Она слегка засосала его нижнюю губу, потом лизнула неглубокую ямочку на подбородке.

— Мо-о-ой! — протянула Вероника, осыпая быстрыми поцелуями его лицо и шею.

— Я думал, мы разрешили этот вопрос к обоюдному удовлетворению. Буквально.

Вероника выпрямилась, отбросив волосы назад.

— Ты меня взял, — высокомерно напомнила она. — Поимел. Пометил свою территорию, как дикарь.

Он посмотрел на ее обнаженные груди, приподнятые вырезом платья. Бледную кожу вокруг смугло-розовых ареол испещряли следы грубых поцелуев.

— Думаю, здесь ты права, — задыхаясь, проговорил Деймон.

Орган, который она держала в руке, увеличился, стал твердым. Вероника улыбнулась и принялась ласкать его — грубо, почти безжалостно. И остановилась, почувствовав, что Деймон готов взорваться.