Капитан Тин Тиныч - Софья Леонидовна Прокофьева

Тин Тиныч и старпом Бом-брам-Сеня, потирая покрасневшие ладони. Ласточка хоть и была нарисованной, но клюв у неё был изрядно-таки острый и твёрдый.

— Нахожу, что наша пташка выглядит сегодня гораздо лучше. Пёрышки блестят, и аппетит у неё просто отличный, — сказал капитан Тин Тиныч.

— Просто отличный, просто отличный… — рассеянно повторил старпом Сеня, разглядывая карту, — Но не кажется ли вам, капитан, что, рассчитывая путь, мы с вами допустили ошибку?

— Ошибку? Не может быть! — Капитан Тин Тиныч тоже наклонился над картой, — Однако похоже, это действительно так. Не понимаю, как это могло случиться. Невероятно! Мы полагали, что архипелаг Большая Перемена расположен на юге…

— А на самом деле нам надо плыть на север!

— Ха-ха-ха! — посмеивалась в камбузе корабельная повариха. — Будет, наверно, преизрядный толчок, когда «Мечта» ткнётся носом прямёхонько в Северный полюс!

Посему стоит ли удивляться, что дни шли за днями, а долгожданного архипелага всё не было видно, хотя у старпома Сени от бинокля появились вокруг глаз красные круги.

— Может быть, мы прошли его ночью? — недоумевал он.

— Исключено! — покачал головой капитан Тин Тиныч, — А звон?

— Точно! — спохватился старпом Сеня. — Как я мог это забыть?

Дело в том, что архипелаг Большая Перемена — звонил. Да, да, друзья мои, не удивляйтесь, именно звонил. Собственно, поэтому его так и назвали.

На этих цветущих островах было множество вечнозелёных деревьев. Вместо листьев на них росли зелёные колокольчики. Стройные и лёгкие олени, бродившие в чащах, раздвигали рогами густые ветви. И при этом их рога мелодично звенели.

Только на этих островах водились музыкальные кролики и звенящие лисицы.

Все зоопарки мира мечтали заполучить хотя бы одного самого маленького серого звенящего мышонка.

И что же? Эти удивительные звери отлично приживались в новых условиях.

Кролики, как им и положено, с хрустом грызли морковку.

Котята мурлыкали, играли с бумажкой, привязанной на нитке, и охотно лакали сливки.

Но к сожалению, они начинали звенеть всё тише и тише. Обычно на третий-четвёртый день звон окончательно умолкал.

Теперь вы понимаете, почему мимо архипелага Большая Перемена нельзя было проплыть глубокой ночью, не заметив его.

Острова звенели при самом легчайшем ветерке, при каждом перелёте воробья с ветки на ветку.

Вокруг острова плавали, слабо позванивая, всевозможные рыбы, опускались на дно — и звон доносился всё глуше и глуше.

Итак, «Мечта» продвигалась на север.

Стоявшие по ночам на вахте матросы, надев толстые шерстяные фуфайки, от холода отстукивали зубами нечто вроде морзянки, а канаты и реи покрывались колючей корочкой льда.

— Провиант кончается, — доложила красотка Джина капитану Тин Тинычу. — Сегодня на первое — вода с мочёными сухарями. На второе — сухари, моченные в воде. К тому же если учесть, что пресной воды осталось в бочке на донышке, а сухари на исходе… Не лучше ли вернуться назад, капитан? А?

— Ни за что, — стиснув зубы, сказал капитан Тин Тиныч.

— Ну что ж, — загадочно вздохнула повариха. — Пока будем помирать с голодухи, а там видно будет…

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но на следующее утро «Мечта» чуть не наткнулась в холодном тумане на огромную круглую льдину. Впрочем, огромной она была только по сравнению с маленькой «Мечтой». На самом деле на ней с трудом помещалась Белая Медведица со своим Медвежонком.

Медведица крепко держала Медвежонка, обхватив его широкой лапой, чтобы тот не свалился в воду.

Тельняшка как раз в это время был на палубе. Растирал дрессированной Рыбе озябшую чешую.

— Ещё немного, и я стану свежезамороженной, — грустно жаловалась дрессированная Сардинка. — Ох и промёрзла я до самых рыбьих косточек…

— Куда путь держите? — окликнула моряков Белая Медведица.

— Прямо на север, к архипелагу Большая Перемена, а то куда же, — солидно ответил Тельняшка, от холода переступая с ноги на ногу и дыша на окоченевшие руки.

— Ой! К Большой Перемене? — заверещал Медвежонок.

Он задвигался, зашевелился, задние лапы заскользили по узкому краешку льдины. Медведица ахнула. Прижала его к себе покрепче. Льдина чуть не перевернулась.

— Ой! Архипелаг Большая Перемена вовсе не на севере! Он на юге! — заикаясь от волнения, принялся объяснять Медвежонок. — Вы плывёте прямо на остров Второгодников. А оттуда до Северного полюса, ой, уже лапой подать!

— Географией увлекается… — растроганно сказала Медведица. — Экий разумник! Ты только говори дяде матросу внятно, не торопись…

Старпом Сеня доложил обо всём случившемся капитану Тин Тинычу.

— Мне тоже казалось, что он лежит где-то в южных широтах, — добавил старпом Сеня.

— Всё это весьма странно, — капитан Тин Тиныч наклонился над картой. — Совершенно непонятная и загадочная история. Можно подумать, что север и юг на этой карте сами поменялись местами.

И вот, распустив все паруса, «Мечта» двинулась в обратном направлении.

С каждым днём становилось всё теплее. С оттаявших рей и канатов падали крупные чистые капли.

Наконец вдали показался прекрасный архипелаг Большая Перемена.

Три дня весь экипаж отдыхал, греясь на солнышке.

И вот, пополнив запасы свежей воды и набив трюмы музыкальными бананами и звенящими кокосовыми орехами, моряки, страдая от невыносимой головной боли, поднялись на борт «Мечты».

Слышать звон они были больше не в состоянии.

Чёрная Кошка, казалось, просто обуглилась, почернела ещё больше. Она была мрачна, как ночь.

Ей пришлось хуже всех. От жадности она в первый же день живьём заглотала маленького звенящего Мышонка.

Мышонок звенел у неё в животе, не переставая, два дня и две ночи, хотя, скажем по секрету, струхнул не на шутку.

Матросы хоть уши ватой затыкали, всё-таки легче. А тут затыкай не затыкай, всё равно не помогает, если звенит твой собственный живот.

На третий день Кошка сдалась. Легла на берегу на песок, постучала лапой по животу и сказала Мышонку, чтобы он убирался куда пожелает, только бы оставил её в покое.

Но Мышонок попался на редкость сообразительный. Прежде чем выпрыгнуть, потребовал от Кошки обещание, что она его не сцапает во второй раз, пока он будет оглядываться, привыкать к солнышку после тёмного живота.

Чёрная Кошка была уже на всё согласна. Поклялась до конца своих дней не ловить мышей и мышат.

Мышонок попросил её пошире разинуть пасть и ловко выпрыгнул на песок. Отряхнулся, почесался, пошевелил усами, вежливо пожелал «Счастливого плавания» и, беспечно позванивая, отправился по своим делам.

Вот почему Чёрная Кошка была в