Элементы - Роман Воронов

знанием того, что самые сложные вопросы – это простые, ответил вопросом же:

– Есть что-то новенькое по этому поводу?

Архангел, доверительно усевшись между старым и юным слушателями, сообщил:

– Есть.

– И в чем новость? – нетерпеливо заерзав на влажном камне, спросил Ученик.

– В том, что Творец не занимается массовым утоплением своих сынов и дочерей.

– Он поручает это кому-то другому? – не унимался глубоко копающий исследователь.

– В соответствии с Законами Мироздания рычаги, регулирующие баланс планеты, будучи перегружены людскими грехами, срабатывают против них, – монотонно и нравоучительно продекламировал Учитель.

– Нет, нет и нет, – коротко прервал догадки собеседников Михаил и, повернувшись ко все еще отряхивающему ноги старцу, добавил. – Мерлин таким же тоном поучал Артура, до хорошего это не довело.

– А что произошло? – поинтересовался Ученик.

– Артур сбежал, предварительно подпалив бороду своему учителю, – Архангел запереливался желто-огненными сполохами.

Юноша прыснул, а Учитель потрогал свою не слишком пышную бороденку.

– Я не сбегу, – успокоил его Ученик.

– Ты и не Артур, – буркнул старик, – впрочем, спасибо. Но вернемся к потопу. Если не Творец, не ангельские помощники и не законы Универсума, то кто или что?

Михаил вытянулся во фрунт, поправил огненный шелом на челе и, приставив копье к ноге, ответил:

– Сам Человек.

– Я так и знал, – хлопнул себя по коленям Учитель.

– Откуда, Учитель? – спросил изумленный Ученик.

– Если не Творец и не Земля, то остаются Человек и Антихрист. Для Антихриста люди – пища, зачем губить то, чем питаешься, значит, Человек, – Учитель театрально развел руками. – Вуаля.

– Вывод правильный, – подтвердил Архангел.

– А каков механизм? – воскликнул Учитель.

– Да, как это происходит? – присоединился к нему Ученик.

– Планета заполнена водой, и в недрах, и на поверхности, и над ней. Человеческая оболочка также полна вод, разных составов и качеств, без периодического смачивания оная вовсе погибает, даже пребывая в самых благоприятных условиях существования. Связь с этим Элементом самая сильная, влияние Человека на воду столь же велико и фатально, как и воды на человека. Человек есть вода больше, чем все остальное.

– Но потоп происходит, когда… – начал было Учитель, но Архангел сверкнул молнией над Сен-Мишелем:

– Потоп происходит в сознании сначала одного, затем многих, а набрав критическую массу, становится Всемирным Потопом.

– Понятно и непонятно, – задумчиво вставил Учитель.

– Отравляя свои внутренние воды, мы отравляем воду океана? – предположил молодой человек.

– Выдать землекопу лопату подлиннее, он уходит вглубь, – одобрительно воскликнул Михаил, – будешь продолжать в том же духе, заберу тебя к себе, на правый фланг.

– Спасибо, но пока рановато, – испуганно заметил Ученик.

– В свое время, в свое время, – заулыбался Архангел.

– От гнева вскипает кровь, – завопил вдруг Учитель.

– Злоба вздыбливает желчь, – вспомнил ранее прочитанное Ученик.

– Зависть осушает суставы, – продолжил Михаил, – грехи и пороки сознания нарушают течение внутренних вод, загрязняют их, останавливают плотинами, закручивают потоки в водовороты, ослабляют, сужают, лишают жизненной энергии.

Архангел умолк, перечисление процедуры подготовки потопа не доставляло ему удовольствия.

– И что дальше? – спросил притихший Ученик.

– Вода как Единый Элемент воспринимает болезнь отдельных клеток на уровне Духа в качестве их обездушивания и направляет к ним свои запасы на оздоровление.

– Получается, Всемирный Потоп – это благо, помощь Человеку со стороны Воды? – заметил Учитель. – Поразительно.

– Одухотворенная Суть заполняет собой бездуховное пространство? Это жертва, – сказал Ученик.

Прилив закончился, как и день. Сен-Мишель погрузился во тьму. Два человека и один ангел смотрели на отражение луны, выглядывающей из-за стен монастыря, и думали о воде. Сколько тел забрала она, сколько жизней впитала, сколько раскрытых от ужаса глаз видели ее последней, и всем им она спасла души, ибо принесла с собой в их пустые оболочки дух по возложенному на нее предназначению Основного Элемента.

Доведись вам побывать в Сен-Мишель, в любое время, как получится, заберитесь на западную монастырскую стену и присмотритесь к побережью, там обязательно увидите осколок плоской скалы, хранящий разговор между Учеником, Учителем и Архангелом Михаилом. Не поленитесь добраться до скалы, чтобы посидеть на влажной каменистой спине, промочить ноги в прохладных водах залива, и да не коснется вашей души Потоп, дабы избежать его всемирных последствий.

Мы все заблудились

Адам не любил яблок с самого рождения, хотя не знал, было ли оно, ничего не помнил из детства (его будто и не было), словно в непроглядном тумане пряталась юность, и там же заодно скрывалась его мать. Адам просто однажды открыл глаза и… вот он уже есть. Когда вы просыпаетесь в своих постелях, вы тоже новы, но ощущения своего тела (не всегда приятные), воспоминания снов (лучше бы их не было) и осознание себя как индивидуальности с прошлым (в соответствии с возрастом) моментально приводит ваш внутренний мир в равновесие.

Всего этого Адам, вошедший в Мир в готовом теле, был лишен. Ничего не беспокоило по причине новизны, ни о чем не думалось по причине пустоты – кошмар. Помимо отсутствия на белоснежной карте истории жизни Адама матери, в наличии не было и отца. Нет, он, конечно, имелся и вел ежедневные беседы с сыном, но по непонятной причине не являл свой облик. Представить себе подобное можно, но уж больно печальная получается картина, а это, в свою очередь, негативно влияет на пищеварение – отсюда, видимо, нелюбовь к яблокам.

Ева, напротив, обожала фрукты, все, что попадались ей под руку, не брезговала она и яблочками, долго смакуя их мякоть прелестным ртом на глазах Адама и смешно выплевывая косточки, сначала на ладонь, а уж потом на землю. Возможно, ее легкий нрав объяснялся тем, что она также не имела матери и довольствовалась редким общением с невидимым отцом, но у Евы был Адам, ее прошлое, ее точка отсчета. Первое, что она увидела в своем Мире, был он, первородное, а если точнее первозданное, одиночество Еву не коснулось. Ее Раем стал прежде всего задумчивый Адам, а уж потом праздно голосящий Сад, полный плодоносящих древ и порхающих птиц. Между ласк шелковистых трав и печальным омутом его глаз Ева всегда выбирала погружение в таинственные воды человеческой сути.

Адам, в свою очередь, обнаженный отсутствием опыта, искал опору в будущем, подолгу пропадая в райских кущах, не желая делить свое одиночество с Евой. Отец в такие минуты никак не проявлялся, предоставляя возможность сыну поработать самому с собой. Натыкаясь в самых неожиданных местах бескрайнего Сада на Еву (для которой встречи, естественно, неожиданными не были), Адам отводил глаза от ее пристального взгляда и старался побыстрее закончить разговор. Все это выглядело приблизительно так.

Ева:

– Адам, вот и ты!

Адам:

– Вот и я.

Ева: