Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - Петр Черкасов

К приведенной выдержке из донесения Эдмона Жене можно добавить несколько замечаний.

Пробудившийся интерес французского дипломата к личности великого князя Павла Петровича, который прежде не пользовался его особым вниманием, скорее всего, был вызван дошедшими до Жене слухами об ухудшении здоровья императрицы и очередной размолвке между матерью и сыном. Жене знал и о растущей оппозиционности «молодого двора» к политике и окружению Екатерины.

Параллель между Павлом Петровичем и Петром III, которую проводит Жене, прослеживается и в их частной жизни, на что намекает французский дипломат, говоря о добродетелях супруги великого князя. Известно, что Петр откровенно третировал свою жену (будущую императрицу Екатерину II), отдавая предпочтение фрейлине Елизавете Воронцовой, на которой думал даже жениться, удалив в монастырь Екатерину.

Трудно сказать, знал ли Жене о той характеристике, которую в свое время дал фаворитке Петра III тогдашний французский посланник в Санкт-Петербурге барон де Бретейль, но отзывы двух дипломатов о пассиях отца и сына удивительно сходны. «Нужно признать, – с иронией отмечал в донесении своему двору 11 января 1762 года барон де Бретейль, знавший толк в женщинах, – что у императора весьма странный вкус… Она (Елизавета Воронцова. – П. Ч.) глупа, а что касается ее внешности, то трудно себе представить что-то худшее. Во всех отношениях она напоминает низкопробную трактирную служанку»45.

Подчеркивая ангельские достоинства великой княгини Марии Федоровны, Жене, спустя тридцать лет, явно намекает на то, что супруга великого князя могла бы последовать примеру своей свекрови, свергнувшей недостойного мужа с престола в тот самый момент, когда он намеревался развестись с ней и сочетаться узами брака с Елизаветой Воронцовой.

Роман великого князя Павла Петровича с тридцатилетней старой девой – фрейлиной его супруги «мадемуазель Нелидовой», о которой говорит Жене, – начался между 1786 и 1788 годом. Екатерина Ивановна Нелидова пришла на смену графине Бенкендорф, которую впечатлительный Павел оставил ради новой пассии. Ко времени написания Жене цитированной депеши фавор Нелидовой достиг апогея. Екатерина Ивановна приобрела огромное влияние на великого князя. Злые языки утверждали даже, что она нередко запускала туфлей в своего обожателя, если он ее чем-то огорчал. Фавор Е. И. Нелидовой продолжался до середины 1798 года, когда преждевременно состарившаяся сорокалетняя фаворитка уступила место юной красавице Анне Петровне Лопухиной (в замужестве – княгиня Гагарина).

Екатерина Ивановна Нелидова оказалась долгожительницей, пережив всех своих друзей и недругов (в том числе и счастливую соперницу, умершую в 1805 году). Нелидова умерла в 1839 году в возрасте восьмидесяти лет в Смольном монастыре, где провела долгие годы.

Фавор Нелидовой имел своеобразное продолжение в истории петербургского двора: внучатая племянница покойной Екатерины Ивановны – Варвара Аркадьевна Нелидова скрасила последние годы жизни императору Николаю I.

Дальнейшая судьба Павла I не нуждается в комментарии. Месье Жене оказался провидцем. Остается сказать о нем самом.

Он продержался в Петербурге до июля 1792 года, когда Екатерина II решила наконец разорвать дипломатические отношения с революционной Францией и выслала Жене за пределы Российской империи. За три дня до отъезда из Петербурга французский дипломат в предпоследнем своем донесении в Париж от 24 июля 1792 года возвращается к вопросу о том, что ждет Россию после Екатерины II: «…С некоторых пор здоровье Императрицы внушает серьезные опасения; говорят о признаках нарушения функций и водянке. Царствование Великого Князя (Павла Петровича. – П. Ч.) обещает быть слабым и беспокойным. Великая Княгиня (Мария Федоровна. – П. Ч.) – добросердечная женщина, но она слабохарактерна. Ее старший сын (Александр Павлович. – П. Ч.) отличается мягкостью и чистотой чувств, но ему явно не хватает силы духа. Все это дает основание предположить, что вместе с Екатериной II завершится и блестящий период в истории России»46.

…До смерти Екатерины Великой оставалось четыре года и три месяца. До падения монархии во Франции и ареста королевской семьи – всего семнадцать дней. А 2 сентября 1792 года в одной из парижских тюрем будет зверски убит бывший министр иностранных дел граф де Монморен, которому Жене адресовал свои депеши из Санкт-Петербурга.

Ушер Жолквер – неизвестный герой 1812 года

1 ноября 1824 года начальник Главного штаба Его Императорского Величества генерал от инфантерии Иван Иванович Дибич среди прочих бумаг составил в Царском Селе два документа – письмо и предписание.

Письмо было адресовано генерал-адъютанту, графу Михаилу Семеновичу Воронцову, генерал-губернатору Новороссии, наместнику Бессарабии. «Покорнейше прошу Ваше Сиятельство, – писал Дибич, – приказать без промедления отправить в Тульчин проживающего Бессарабской области в местечке Атаках Еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера и сдать там в Главный штаб 2-й Армии для отправления его оттуда с фельдъегерем в С. – Петербург»47.

Предписание за № 1744 адресовалось дежурному генералу Главного штаба. Оно гласило:

«Отъезжающему сего числа во 2-ю Армию фельдъегерю прикажите, Ваше Превосходительство, чтобы он при возвращении его в С. – Петербург принял из Главного штаба той Армии жителя местечка Атаки Еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера, и по прибытии сюда оного тотчас ко мне представил.

Во исполнение полученного указания дежурный генерал Главного штаба генерал-майор Алексей Николаевич Потапов 3 ноября выписал ордер на имя фельдъегеря Шишкова. «Предписываю тебе при обратном возвращении твоем из м. Тульчина в С. – Петербург, – говорилось в документе, – принять из Главного штаба 2-й Армии жителя местечка Атаки Еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера, и по прибытии сюда представить его тотчас ко Г. Начальнику Главного штаба Его Величества»49.

Прошло более двух недель. Фельдъегерь Шишков вернулся в Петербург с бумагами из Тульчина, но без означенного еврея Жолквера.

25 ноября Дибич вновь направляет предписание генерал– майору Потапову:

«Отправленный из С. – Петербурга 1-го ноября к Главнокомандующему 2-й Армией фельдъегерь не мог дождаться там присылки от Новороссийского Генерал-Губернатора Еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера, которого он согласно предписанию моему от 1-го ноября за № 1744 должен был доставить в С. – Петербург; почему Ваше Превосходительство прикажите уже имеющему отправиться во 2-ю Армию будущего декабря фельдъегерю принять из штаба Армии Еврея Жолквера и по прибытии в С. – Петербург тотчас ко мне доставить»50.

Дежурный генерал выписывает 1 декабря новый ордер за № 1770 на имя фельдъегеря Винокурова с указанием доставить из штаба 2-й армии упомянутого Жолквера.

Но и фельдъегерь Винокуров не смог выполнить предписание высшего начальства. По возвращении в Петербург он предъявил генералу Потапову два документа: «Свидетельство» от городничего г. Овруч и «Рапорт» дежурного генерала штаба 2-й армии генерал-майора Байкова.

Из свидетельства следовало, что «оный Жолквер по болезни ломотою в костях и удушьем следовать далее с ним Винокуровым не может и оставлен в городе Овруч впредь до выздоровления»51.

В рапорте генерала Байкова подтверждался факт болезненного состояния Жолквера, а заодно сообщалось об издержках, понесенных интендантской службой 2-й армии, на проезд и лечение Жолквера, которому по причине болезни и сильных морозов на казенный счет был куплен тулуп. Все эти непредвиденные расходы были оценены в 60 рублей 50 копеек52.

2 января 1825 года генерал Потапов направляет генералу Байкову предписание:

«Прошу Ваше Превосходительство сделать распоряжение, дабы Еврей Жолквер, если он выздоровеет, был сдан отправленному сего числа в Дежурство 2-й Армии фельдъегерю Яковлеву на обратном его пути в С. – Петербург, на какой предмет и снабжен от меня сей фельдъегерь предписанием»53. Канцелярская переписка по поводу доставки в Петербург загадочного Жолквера благополучно завершилась 21 января 1825 года рапортом генерал-майора Потапова начальнику Главного штаба генералу от инфантерии Дибичу. «Сего числа, – докладывал дежурный генерал, – возвратился фельдъегерь Яковлев из Главного штаба 2-й Армии – м. Тульчина, посыланный 13-го сего месяца с депешами, и при нем один Еврей, привезенный сюда по приказанию Вашего Превосходительства»54.

Чем же мог безвестный местечковый еврей привлечь к себе столь пристальное внимание высшего военного начальства в Петербурге?

Ответ на этот вопрос содержится в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), в материалах фонда дежурного генерала Главного штаба Его Императорского Величества, где сохранилась подборка документов под названием «Дело по просьбе Еврея Ушера Вольфа Мошковича Жолквера о награждении его за услуги, оказанные им в 1812 году войскам нашим, о снабжении его паспортом на свободное проживание в российских городах и о даче ему аудиенции для открытия некоторых обстоятельств».