Избыток подсознания - Екатерина Асмус

Может, и поймешь, там видно будет. Но вот чего точно Аське не понять в деревенской жизни — зачем такие бедняки заводят так много детей? Глядя, как дерутся местные ребятишки из-за ложки сгущенки, она ломает голову: как получается, что городские жители, у которых все есть, не хотят даже двух детей, а деревенские, которые на детей только и орут, — каждый год с приплодом?

Непостижимая загадка!

Сегодня вечером возвращается мамочка!! Аська ужас как соскучилась по ней! Во-первых, мамочка непременно привезет подарки! А подарки Аська ох как любит! Мамочка — великая мастерица и выдумщица. Даже если купит игрушку в магазине, то обязательно что-нибудь прибавит сделанное своими руками — или платье новое кукле сошьет, или крошечный букет цветов соорудит, а уж кукольные домики украшать с ней можно часами. Да что часами — неделями! И у мамочки никогда не кончается фантазия на новые выдумки. Даже здесь, за границей, где, казалось бы, в огромных стеклянных магазинах продается все на свете, мамочка умудряется выдумать что-нибудь новенькое. С мамочкой интересно все, даже самые простые и обыденные дела. А как здорово, когда она рисует, сидеть рядом за маленьким детским мольбертом и тоже рисовать натюрморты, пейзажи и обожаемые мамочкой цветочные букеты. Мама отходит — издали глянуть на свою работу — и Аська туда же. Мама правит нарисованное — и Аська старательно трет бумагу ластиком.

— Эй, полегче, дырку протрешь! — смеется мама.

Если мамочка заканчивает работу, то Аська моментально сворачивает кучей карандаши, краски, кисточки — все вперемешку — и бежит вслед за ней сломя голову. «Мамин хвостик» — бабушка говорит. А у мамочки — куча дел, она никогда сидит на месте. Вот только когда книжку читает. Тут уж Аська начинает назойливо кружить, стараясь привлечь к себе внимание. Сразу возникает масса желаний.

— Мам, я есть хочууууу! — тянет она.

— Возьми в холодильнике, — не глядя на попрошайку, говорит мама.

— А что взяяять? — настаивает Аська, хотя прекрасно знает, что именно собирается взять.

— Ну, «букимаком», — рассеянно отвечает мама.

Она знает пристрастия своей дочери. Булка с молоком. С самого детства это — любимая еда. «Букимаком» — так говорила Аська, будучи совсем крохой.

На короткое время ребенок обезврежен. Но вскоре снова возвращается — кружить.

— Мааам!

И так может продолжаться часами. Все «что» мама произносит, не отрываясь от книги.

Далее она предлагает занятия на выбор: поиграть. Нет. Поиграть с Джи. Нееет. Порисовать. Нет! Погулять. Нет!!!

Аська готова на все, но вместе с мамой. А одна не хочет. Вот когда мамочка снова уедет, тогда… А сейчас — нет! Мама сдается.

— Хорошо, давай я тебе вслух почитаю, только ты ляжешь в кровать!

Аська радостно бежит умываться перед сном. И только пробегая гостиную, она соображает, как хитро мамочка обвела ее вокруг пальца: до обычного времени сна еще целый час!

Сегодня вечером возвращается мамочка! И мадам Прето обещала привезти Аську домой к пяти часам, когда Джи явится кое-что поделать в саду, а заодно и присмотреть за Аськой. Дело в том, что папа очень занят. Если он не пропадает в университете, где читает лекции целый день, то он запирается у себя в кабинете и что-то пишет.

— Докторскую диссертацию, — с уважением говорят знакомые.

— Такой молодой — и уже докторская?! — удивленно всплескивают руками услышавшие впервые.

— Он просто выскочка и карьерист, — злобствуют третьи.

— Нет, он талант, молодой, но очень перспективный ученый, недаром сам академик Стародубов взял его к себе в аспиранты! — возражают другие.

— И сколько он ему за это дал? — иронизируют умудренные скептики. — Где это видано, чтобы без связей, из низов, да к самому светилу!

Все это говорится, конечно, только когда мамочка не слышит. Уж она крута — мигом от дома откажет. А Аську словно бы и не замечают.

— Что ребенок в этом понимает! — отвечают злоязычники на шиканье совестливых.

Аська понимает. Но не рассказывает родителям, чтобы их не огорчать.

По вечерам почти каждый день собираются интересные компании, папа вместе с мамой выходит к гостям, он галантен и мил. Экзотическая пара молодых и преуспевающих, из далекой и непонятной России: он ученый, она художница, красивые, элегантные — самые настоящие «люди будущего». И у них — очаровательный, нарядный, вежливый ребенок.

Огромная блестящая машина мадам Прето доставляет Аську на виллу ровно к пяти. Мадам целует ее на прощанье, обдав запахом вкуснейших духов, и уносится в город, где привычно ожидают ее рестораны, магазины, подобострастные служащие и сияние дорогих камней и металлов. Аська рада возвращению, сейчас она поиграет с Джи, а потом приедет из аэропорта мамочка с подарками, и, конечно, придут гости, и все будут сидеть на открытой террасе с вазонами: мужчины в темных костюмах и белоснежных рубашках, красивые женщины в ярких платьях и меховых палантинах и — в невыносимо прекрасных туфельках! Смех. Звон бокалов. Запах сигар… Привычная и милая атмосфера.

Аська медленно идет по лужайке к дому. Изумрудная трава, мягкая-мягкая, ровная-ровная. А мамочке не нравится, что все такое «причесанное». Ей ближе и родней бурелом и чащобы дремучих лесов. Аська боится леса, а мамочка пропадает там до самой темноты, приходит с букетами, с грибами и ягодами, пропитанная луговыми запахами, и всегда смеется. Аська смотрит вверх, на самую-самую верхушку высоченной разлапистой пальмы. Ярко-зеленое на ярко-голубом. И золотой шар солнца. Аська стоит под шаром и прямо чувствует, какая она счастливая!

Садик у них ухоженный и небольшой, но Джи что-то пока не видать. Но это ничего, он часто опаздывает. Просто потому, что у него нет часов. У него вообще ничего нет, Джи зачастую ночует на улице. Так многие тут делают, тепло ведь! Но папа говорит — нет, не поэтому, а потому что они бедные. То есть даже не бедные, а нищие.

— Беднее деревенских? — спрашивает Аська. Мамочка, услышав, шикает: она не выносит критики родной страны на территории вражеской чужбины. И оглядывается, не слышал ли кто.

А потом пытается убедить Аську, что деревенские вовсе не бедные, а пьющие.

А нищих у нас в России вообще нет! А здесь — есть. Настоящие нищие и бездомные, как Джи.

Тут вмешивается папа. Он говорит, что Джи не бездомный. Просто он — ленивый! И многие местные такие. На улице он спит, потому что ему лень идти домой, а назавтра обратно, а машины у него нет. А вообще с местными слугами регулярно приключается одна и та же история. В день получки они исчезают и пропадают по три-четыре дня. Чаще всего их можно увидеть спящими на ближайшей ничейной лужайке. Вот и Джи такой! На все уговоры хозяев вернуться сибарит отвечает отказом — вынимает из-за щеки монетки и показывает, что у него деньги сегодня есть и работать нет необходимости. Дня через четыре деньги кончаются, и Джи, смущенно улыбаясь, возвращается к своим обязанностям.

Поэтому Аська и не волнуется. Джи человек непредсказуемый, а она спокойно поиграет в саду сама, чтобы папе не мешать работать, а скоро уж и мамочка приедет.

Когда чего-то ждешь, время тянется медленно-медленно. Особенно когда ждешь любимую маму. Тут уж оно становится и вовсе невыносимо резиновым, и солнце, кажется, застыло на небе приколоченным фонариком и не двигается. Аська слоняется по саду. Джи так и нет, кругом тоскливое зеленое однообразие. Можно, конечно, к маминому приезду прибраться в своей комнате… Но Аська отметает эту вялую мыслишку — слишком скучное занятие. Лучше уж изнывать от безделья. Аська идет в дом взглянуть на часы. Там прохладный полумрак и тихо-тихо. Аська решается побеспокоить папу. Она только спросит, во сколько у мамы самолет, — и все! Аська минует небольшую уютную гостиную, украшенную прозрачными мамочкиными акварелями, потом по коридорчику сворачивает к родительской спальне: только через нее можно попасть в папин кабинет, который находится в самой отдаленной и тихой части дома — у него даже есть свой отдельный вход. В родительской спальне — тишина, шелковые шторы на большом, почти до пола, окне задернуты, стеганое пышное покрывало, с оборками понизу, гладко покоится на двуспальной кровати, только подушки вздымаются, как два холма. Аська бесшумна, ковер скрадывает шаги. Но что-то нарушает сонный покой, что-то чужеродное, какой-то тихий звук в уютном нагретом воздухе. Аська останавливается, хочет прислушаться. Смех! Мамочкин смех доносится из папиного кабинета!

Когда она приехала, как? Почему ей не сказали?? Как же — про нее что, забыли?? Аська немеет от возмущения, а потом разевает рот, чтобы крикнуть возмущенно «Мама!!», и рука ее уже ложится на ручку двери, но тут ногой она натыкается на что-то острое, и это что-то внезапно останавливает крик, рвущийся наружу. Аська разевает рот, как рыба, выброшенная на берег, — голос вмиг пропал, — отдергивает дрожащую руку от ручки двери кабинета и, стараясь стать совсем бесплотной и бесшумной, отступает, пятится как рак, а почувствовав спиной дверь спальни, пулей вылетает наружу. А туфелька с остреньким каблучком, туфелька, которую Аська видит почти каждый вечер, бывшая неизменно предметом восхищения — белый бархат, расшитый блестками, а вместо пряжки нежнорозовые «пуховочки», как у куколки, — туфелька так и осталась лежать у порога Его кабинета, будто бы потерянная легкомысленной Золушкой.