Ледовая книга - Юхан Смуул

Мы выползали на другую, сторону бассейна, а там стояла на диво прекрасная Морская дева, которая подносила каждому крещёному большую поварёшку вина из бочки.

Палуба выглядела презабавно. С десятков людей, вполне или почти вполне одетых, текла вода, а сами они отдувались. Черти с «Кооперации» делали своё дело на совесть. Когда народу стало мало, они пошли искать укрывающихся. Судьба последних была плачевной. Я видел, как шестеро чертей волокли какого-то дезертира — по отсутствию туфли на одной ноге и по другим признакам можно было догадаться, что с чертями шутки плохи.

Вечером был торжественный ужин. С вином. Затем капитан выдал дипломы.

Конец — делу венец. А венцом сегодняшнего дня был праздник Нептуна и его чертей в музыкальном салоне. В жизни не видел ничего столь дикого, столь безумно весёлого, столь безудержного и столь дьявольского, в самом серьёзном смысле этого слова. Чертям и некоторым гостям главный черт поднёс тёплой прозрачной жидкости и по куску хлеба с огурцом и грибами. Напиток оказался разведённым спиртом, причём гримасы гостей и слезы на глазах показывали, что разводился он скорей для приличия. Произносились тосты, отличавшиеся своей краткостью, сочностью и ясностью мысли. Черти пели. Черти отплясывали русские пляски, гармонисты играли все в более быстром и быстром темпе, руки плясунов мотались, а за ногами уже нельзя было уследить. Салон был полон весёлых молодых парней, ни одному из которых не стоялось на месте. И весь этот шум перекрывал отеческий голос Нептуна:

— Дети мои!

Винт «Кооперации» делает сто тридцать оборотов в минуту, сто тридцать раз в минуту корабль пронизывается слабым толчком, но во время праздника чертей корабль сотрясало куда сильнее и чаще.

22 ноября

Атлантический океан

Встретились с «Товарищем», учебным кораблём Одесского мореходного училища. Чтобы не разминуться с ним, «Кооперация» уклонилась на несколько миль к западу от той кривой, которой обозначен наш путь от Ла-Манша до Кейптауна. «Товарищ» совершает дальнее плавание. Он побывал в индийских портах, в Джакарте и в Кейптауне. Последняя стоянка до встречи с нами у него была, на острове Святой Елены. В родной порт он прибудет в феврале. Писем с ним мы не отправили: обычным путём из Кейптауна они дойдут скорее.

У «Товарища» на передней и центральной мачте прямые паруса, а на задней — гафельные. В том, как белели вдали на синем фоне океана эти паруса, освещённые солнцем, как он, казавшийся очень высоким, шёл к нам, было столько напоминавшего мне о несбывшихся мечтах моего детства! Между прочим, это первый большой парусник, которые мы встретили за все плавание. Мало их осталось. И когда встретишь один настоящий, то это впечатляет так же, как если бы в наш музыкальный салон вошёл лорд Байрон.

Мы обменялись кинофильмами. Суда стояли рядом, и к небу как с «Товарища», так и с «Кооперации» взлетали мощные «ура». Но тут ветер и волны подогнали к нам «Товарища» слишком близко, и курсанты ретировались с бушприта, который уже покачивался над «Пингвинами». С угрожающей медлительностью бушприт мотался от люка к люку, скребя сверху по борту «Кооперации», — корпуса кораблей составляли огромное «Т». Затем бушприт добрался до самого высокого места кормовой палубы — и полетели щепки. «Товарищ» учинил у нас на корме изрядный беспорядок, одна из наших спасательных шлюпок нуждается в серьёзном ремонте. Выражение «столкнуться нос к носу» в применении к кораблям перестаёт быть шутливым. Для них это дело серьёзное.

Встреча с «Товарищем» вновь пробудила во мне одну мысль, которую я подспудно вынашиваю уже давно. А именно: мысль написать пьесу об одном из самых своеобразных и колоритных людей в истории эстонских мореплавании, о Михкеле Ууэтоа, об этом «диком капитане», известном нашим отцам под именем Йыння с острова Кихну. Независимо от того, кто эту пьесу напишет, она, по-моему, должна быть песенным зрелищем. Но прежде чем приступать к ней, надо хоть немного поплавать на паруснике. Лучше всего для этого подходит «Вега», учебный корабль Таллинской мореходной школы. Следует взять с собой в плавание режиссёра Пансо и декоратора.

Расставшись с «Товарищем», мы взяли курс на юг. Вечером была лекция Бурханова о роли наземного транспорта в работах третьей экспедиции. Проблема эта крайне сложная. Одним из наиболее трудноразрешимых вопросов был для конструкторов вопрос о том, как избежать падения мощности моторов на высоте в четыре тысячи метров и более, да ещё при семидесяти — восьмидесятиградусном морозе. Тот же вопрос стоит и перед лётчиками, особенно в отношении старта. У нас есть большой опыт двух предыдущих экспедиций, но «Пингвины» — это новые машины, и они едут в Антарктику впервые. Они вышли из заводского цеха незадолго до отплытия «Кооперации», и их истинные, практические достоинства будут определены только в Антарктике. «Пингвин» является детищем двух заводов — Ленинградского имени Кирова и Волгоградского тракторного, и по всем данным машина получилась очень удачной. У неё закрытая кабина, отличная теплоизоляция, в ней даже при самых низких температурах, возможных в природных условиях, могут жить и работать пять человек. «Пингвин» располагает компасом и радиопередатчиком. Мощность мотора 240 лошадиных сил, то есть на тонну веса приходится по 15 сил, так как «Пингвин» весит 16 тонн. По-видимому, предстоит ещё испытать в условиях Антарктики его пригодность в качестве амфибии, но на больших высотах и при очень низких температурах он должен показать себя с наилучшей стороны.

После лекции мы разбились на группы, и водители «Пингвинов» познакомили нас со своими машинами.

Написал полстраницы пьесы. Смешно, но времени не хватает. После того как кончаю вечером писать дневник, «раздирает рот зевота шире Мексиканского залива». И я засыпаю. Тем самым ещё раз подтверждается тот факт, что эстонские писатели умеют спать на любой широте.

24 ноября

Атлантический океан

Утром были на траверзе устья Конго. Погода туманная, свежо, ветер пять баллов. По-прежнему читаю книгу Маркова. Вечером показывали «Карнавальную ночь». Это на самом деле хорошая кинокомедия. А в море люди особенно любят весёлое.

Уже несколько вечеров выискиваю для себя удобное место на время сеанса. Сегодня нашёл. Это — спасательная шлюпка э 5 на корме. Здесь гуляет ветер, здесь над головой ночное небо, здесь у тебя такое чувство, будто ты один. Со шлюпки видишь глянцево-чёрный океан.

Не могу заснуть. Кто-то на палубе с отчаянием и фальшью распевает цыганские романсы, песни Ива Монтана и «Шумел камыш». Певец раздобыл в музыкальном салоне гитару, благодаря чему его выступление превратилось в настоящую пытку.