Каждому по заслугам - Людмила Мартова

какое наследство… Просто Марина считает, что Тимофея убили не просто так. Не случайно. А в полиции, по ее мнению, не желают ее слушать. Жертв же три, и они никак между собой не связаны, так что поводов полагать, что преступник целенаправленно охотился именно за Тимофеем, нет.

– А может, и правда нет, – вздохнула Настя. – Кому мог помешать сотрудник автосервиса. Или ему мстят рассерженные клиенты? Или у этой Марины есть другие ухажеры, и она подозревает, что кто-то убил Лопатина из ревности?

– Вот встреться с ней и выясни, что она подозревает, – сказала мама. – Ей нужен юрист, чтобы проконсультировать ее, как правильно себя вести с органами следствия, чтобы те ничего не упустили. Но еще раз повторю, что денег у нее немного. Она работает менеджером в каком-то магазине, кажется, строительном. Живет на зарплату, еще и Ольге Семеновне помогает. Настя, ты же не откажешься с ней поговорить?

Мама даже не подозревала, насколько подобная встреча в интересах самой Насти и ЕЕ расследования. Впрочем, о расследовании маме знать совершенно не нужно. Что ж, кажется, удача сама плывет в руки. Настя улыбнулась своим мыслям.

– Не откажусь, мам, – сказала она бодро. – Дай ей мой телефон. Пусть звонит.

* * *

Следователь Зимин внимательно изучил всю информацию по использованию крови от трупов, которую насобирала Лилия Лаврова. Получалась какая-то чушь. В современной медицине никто такую кровь не собирал, метод этот считался устаревшим вот уж лет пятьдесят, но раньше им лечили самые разные заболевания.

Сбрасывать со счетов историю о том, что кто-то решил заняться самолечением и таким образом добывает за раз до двух литров несворачивающейся крови, было нельзя, поэтому Зимин, заручившись разрешением областного Министерства здравоохранения, отправил оперов, участвующих в расследовании, системно отрабатывать все городские поликлиники.

Перечень болезней, которые в середине прошлого века лечили переливанием фибринолизированной крови, оказался довольно расплывчатым, а следовательно, обширным, так что список фамилий рос словно на дрожжах. Сначала из этого списка хотели вычеркивать детей, женщин и слишком возрастных пациентов, которые чисто физически были неспособны на то, чтобы лишить жизни взрослого мужчину, однако, по здравому размышлению, решили этого не делать, ведь преступление могли совершить не сами пациенты, а кто-то из их родственников, решивших, что чужая кровь – это панацея.

Особенное внимание уделялось тем пациентам, кто не мог смириться с диагнозом, требовал от врачей немедленного улучшения и настаивал на использовании все новых и новых методов лечения. Таких было вполне достаточно. Списки, и более узкий, и широкий, сверялись с перечнем родственников и знакомых всех трех жертв. Как-то же преступник выбрал среди всех жителей города именно их – с первой группой крови, а значит, мог хотя бы отдаленно, но все-таки знать всех троих.

За три дня работы перелопатили огромное количество информации, но результат не радовал. Точнее, разумеется, среди огромного числа пациентов с подходящими диагнозами в маленьком городе нашлись знакомые трех потерпевших, но у всех из них на момент убийства было алиби, да и каждый пересекался в своей жизни только с одной жертвой, будучи незнакомым с остальными двумя.

Старший лейтенант Константин Малахов, назначенный ответственным за это направление, к концу третьего дня практически пал духом, чувствуя себя Сизифом, поднимающим в гору огромный камень, норовящий погрести его под собой, но тут ему явился ангел. В роли такового выступила свидетельница по убийству в сквере у гостиницы Анна Беседина, позвонившая лейтенанту Малахову по предусмотрительно оставленному им телефону и напряженным голосом сообщившая, что у нее есть некая информация, которая может иметь отношение к делу.

– А может и не иметь? – уточнил Константин, который умел вычленять главное.

– Да, – честно призналась свидетельница. – Возможно, я все это придумала, но мне кажется, что, когда речь идет о таких важных вещах, как расследование убийства, лучше сказать глупость, чем промолчать о важном.

С этим постулатом Костя согласился, тем более что на месте преступления и позже, когда она приходила в отдел давать показания, свидетельница ему понравилась. Маленькая, хрупкая и вся какая-то ладная. У нее было миловидное лицо с огромными глазами, такими темными, что они казались омутами. Выражение этого лица лейтенант Малахов охарактеризовал бы как независимое. Он знал, что свидетельница Беседина живет одна, работает фотографом, хотя имеет высшее юридическое образование.

На взгляд Кости, это казалось странным, потому что людей всех творческих профессий он не понимал и слегка побаивался, в глубине души считая бездельниками. Однако девушка производила впечатление вполне вменяемой и явно состоятельной. Джинсы и майки у нее были весьма приличных фирм, так же как и обувь.

Его наставник и любимый шеф Дмитрий Воронов всегда учил Костю обращать внимание на подобные мелочи и заставил неплохо в них разбираться. Рюкзачок у свидетельницы тоже был кожаный, фирменный и весьма недешевый. Так что то ли она хорошо зарабатывает на своих фотографиях, то ли у нее богатые родители, то ли есть человек, который за все это платит. На определенных условиях, разумеется. На этой мысли настроение у старшего лейтенанта Малахова заметно испортилось.

Что-то вспомнившую свидетельницу он пригласил зайти в отделение, она замялась, и как-то само собой получилось, что Константин пообещал вечером после работы заехать к ней домой, чтобы поговорить о терзающих ее сомнениях за чашкой чая. Он искренне надеялся, что к чаю будет прилагаться еще и бутерброд, потому что за всеми своими бесконечными делами закрутился и не успел днем поесть.

К чаю прилагались и бутерброды с семгой и копченой колбасой, и маленькие пирожные «Корзиночки», и сам чай был таким, какой Костя любил с детства: очень горячим, благоухающим листьями смородины, крепким, сладким и с лимоном. Так заваривала чай Костина бабушка, и больше он не встречал ничего подобного ни в одном знакомом доме, а у Анны Бесединой вот встретил.

– Меня моя бабушка так научила чай заваривать, – серьезно поведала она, когда он высказал свое удивление ее чайным мастерством вслух. – Меня все детство к ней в деревню отправляли на лето, и там мы с ней по вечерам всегда пили чай. Особенно я любила чаевничать после бани, но и в обычные дни она не ленилась священнодействовать над заварочным чайником, а я смотрела и училась. Мама моя эту науку так и не освоила, а я смогла.

Мысль, что у них были похожие бабушки, которые очень любили чай, почему-то вселила в уставшего за день Константина бодрость. Кроме того, в квартире, где он сейчас находился, ничто не указывало на наличие в жизни Анны Бесединой какого-то мужчины. Типичная «холостяцкая» квартира, хоть и женская.