Мастерица Ее Величества - Харпер Карен

Сегодня был четверг, одиннадцатое ноября. А королевская свадьба должна была состояться четырнадцатого. Сегодня также был первый за несколько недель день, кроме суббот, когда я не проводила несколько часов во дворце, работая над статуями для королевы. Я была благодарна за этот перерыв, но, по правде говоря, мне недоставало Ника.

– Значит, ты поможешь нам завернуть его? – спросил Джон Баркер, когда я подошла ближе.

У меня не вызывали брезгливости мертвые тела, так как много раз мне приходилось видеть различные стадии подготовки их к могиле, но мне не хотелось сегодня провести за этим занятием много времени. Я должна была встретиться с Кристофером и несколькими другими свечниками в соборе Святого Павла, чтобы помочь присмотреть, как расставляют двести двадцать высоких свечей для благодарственного молебна принцессы Екатерины. Если будет светить солнце, то света в большом каменном соборе хватит, но если будет облачно, как сегодня, нам понадобится еще множество их, не говоря уже о свечах на алтаре.

Я аккуратно отмерила три локтя голландского полотна, которое мы пропитали воском в своей мастерской. Оно облегало тело, задерживало влагу – во всяком случае, люди предпочитали думать, что оно предохраняет тело от земли и холода могилы. Требовалось немалое мастерство, чтобы пропитать светлый лен достаточным количеством воска при надлежащей температуре, затем расправить его и оставить так до высыхания, потом сложить и хранить так, чтобы он не растрескался.

Когда они поворачивали или приподнимали тело, я завертывала его, чтобы ткань плотно прилегала, руки трупа лежали вдоль туловища, ноги вместе, и аккуратно подтягивала ткань к голове. Некоторые семьи предпочитали, чтобы лица покойников были видны, пока гроб открыт, но все же считалось, что лучше попрощаться с усопшим до бальзамирования.

Я была благодарна цирюльникам-хирургам за то, что они выполнили свою работу до моего прихода, ведь в их обязанности входило не только лечить болезни кровопусканием. Если не говорить об эпидемиях чумы, уносившей массу народа, или потливой горячки, которая свела в могилу моих родных, из каждого тела, которое должно было быть похоронено в Сити, следовало извлечь все внутренности из грудной и брюшной полости. Иногда эти органы хоронили в одной могиле с телом в отдельной урне или, если речь шла о важных персонах, органы зарывали где-то еще.

Тело мыли изнутри и снаружи и часто набивали травами и специями, в зависимости от достатка семьи. Кровь из главных артерий спускали перед тем, как тело завертывали в несколько слоев нашей вощеной ткани.

Но даже сегодня, клянусь всеми святыми, эта работа вызывала столько тяжелых воспоминаний, что я с благодарностью вспоминала о Мод, которая в последнее время взяла ее на себя. С помощью Уилла и Джила я заворачивала в саван тела родителей и брата, но помогать с телом Уилла мне не позволили. А маленькое тельце Эдмунда – я завернула его и держала в объятиях, пока меня не увели…

– И еще одна неприятность, – сказал Джон Баркер – он всегда во всем видел затруднения, – то, что Их Величества собираются наблюдать завтра приезд принцессы и всей ее свиты из окна галантерейщика Уильяма Джоффри на Чипсайде, а он должен возглавлять похоронную процессию этого человека. Заверни тело хорошенько, потому что ему предстоит дожидаться похорон, по меньшей мере, до следующего после свадьбы дня, и к тому же, возможно, похороны будут тайные, потому что в течение нескольких дней в Вестминстере будут происходить турниры и всяческое веселье и все завершится пиром в замке Бейнард. Врачи и цирюльники-хирурги должны быть наготове на случай, если кого-то из рыцарей ранят копьем.

Я не поддержала разговор об этих празднествах, хотя Ник много рассказывал мне о них и даже обещал, что я смогу на них взглянуть. Я взяла свою плату от Джона и Клемента – да, конечно, его звали Клементом – и ушла. Этот дом находился неподалеку от Уолбрука, а оттуда было рукой подать до Сент-Мэри-Абчерч, где была похоронена моя семья. Сначала я посещала эти могилы часто, потом реже, даже могилы Уилла и Эдмунда, потому что не могла вынести этой боли. Но сегодня я решила сначала отправиться туда, а уж затем пойти в собор Святого Павла.

Наша приходская церковь стояла на небольшом холме, к юго-западу от Уолбрука. Серое каменное здание, окруженное с трех сторон поросшим травой кладбищем, находилось на пересечении улиц Абчерч-лейн и Кендвик-стрит. Моя семья была похоронена на южной стороне, потому что по традиции считалось, что север – это владения дьявола, место захоронения некрещенных младенцев, самоубийц и преступников. Высокие, тонкие тисы клонились над покрытыми мхом камнями, ведь эти вечнозеленые деревья должны были напоминать нам о вечной жизни, а их красные ягоды – наводить на мысль о крови Христа, пролитой ради нас. Я прошла за каменную ограду через крытый проход с навесами над сиденьями, на которых в скверную погоду часто отдыхали могильщики.

Ворота скрипнули, хотя я тщательно их прикрыла. Тут я заметила человека, которого не увидела раньше, он шел на небольшом расстоянии за мной. Он кивнул и тоже вошел. В черном плаще с капюшоном, развевавшемся при порывах ветра и цеплявшемся за его шпагу, он направился в обход церкви с северной стороны. Никого больше на кладбище не было, но было позднее утро, рядом мелькали прохожие, и я не испытывала страха.

Я медленно подошла к одинокому маленькому надгробному камню, отмечавшему участок Весткоттов. На нем было написано WCOTT[26], а на многих камнях поменьше были вырезаны, тоже сокращенно, имена. На камне, который отмечал могилы Ваксманов, где лежали мои родители и брат, были изображены молитвенно сложенные руки и WXMN[27]. Честно говоря, мне казалось, не так важно, как читаются земные записи, потому что здесь могут лежать человеческие кости, но души этих людей давно отсюда улетели.

Почему я не могу изгнать Эдмунда из своей памяти? Я испытывала боль, преклонив колени у его могилы. И почему Ее Величество до сих пор терзают ее утраты, особенно утрата братьев, так давно умерших? Хотя, если они и в самом деле были убиты, разумеется, она жаждет справедливости либо мести.

Несмотря на то что лето недавно кончилось, трава на могиле моего ребенка так и не выросла. Мне казалось, что изготовление детских статуй для королевы поможет мне одолеть печаль, но я снова чувствовала себя раздавленной тяжестью горя. Как мне хотелось, чтобы сейчас рядом был Ник – чтобы он слушал или говорил, или я просто знала бы, что он здесь и…

– Простите, миссис, кажется, вам знакомы эти места.

Я вздрогнула, но тут же пришла в себя и поднялась с колен. Это был человек, который вошел в кладбищенские ворота следом за мной, я не слышала, как он приблизился.

– Да, к сожалению. Вы ищете какую-то могилу?

– Да. Я из сельской местности, приехал в преддверии великих событий. Я полагаю, что здесь похоронен мой кузен по фамилии Стоукер. Вы не видели его могилы? И разрешите мне представиться – Алан Бейнтон из окрестностей Колчестера.

– Мне жаль, но я не знаю никого по фамилии Стоукер в этом приходе, – ответила я, решив не называть в ответ своего имени.

Алан Бейнтон был высок и тонок, но от него исходила сила. Его надвинутый капюшон для защиты от ветра, трепавшего одежду, затенял лицо и седоватую бороду, но орлиный нос и темные глаза были хорошо видны. Хотя капюшон мешал сказать наверняка, мне показалось, что у него седые волосы. Я не могла угадать его возраст. Говорил он почти шепотом, хриплым голосом, словно у него болело горло, но, удивительно, не расслышать его было нельзя. Он был одет довольно просто, но, судя по начищенным сапогам и щегольским шпорам, он, хотя я не видела его коня, прискакал верхом.

– Возможно, я ошибся, разыскивая могилу здесь, – сказал он.

– Церковь соседнего прихода – это Сент-Суитинс, вам надо спуститься вот здесь, – объяснила я и показала направление. Мне пора было уходить. Я спешила в собор Святого Павла.