На грани безумия (СИ) - Кельт Владимир

Дождавшись, когда люди в холле разошлись, я подошел к стойке за которой сидела молодая пучеглазая медсестра.

— Э-м-м… — я присмотрелся к бейджу дежурной медсестры, — добрый день, Адель. Мне нужны списки всех пациентов нейрохирургического отделения и реанимации.

Девушка неохотно отключила голограмму ток-шоу, которое явно интересовало ее больше окружающей действительности, и посмотрела на меня уставшим взглядом. Сообразив, что я не из местных, она приосанилась и улыбнулась.

— А вы вообще кто?

— Доктор Картер. Я новенький, мои документы о назначении должны были переслать сегодня утром.

— Странно, я не получала никаких указаний.

— Бюрократическая машина дала сбой, — лениво отмахнулся я. — Вы мне поможете? Такая серьезная и симпатичная девушка ведь не может бросить коллегу в беде!

Медсестра кокетливо улыбнулась.

— Ну, если так…

Она приложила ладонь к сканеру компьютера и вошла в базу данных. Проворно забегала пальцами по светящейся голографической клавиатуре и вывела список.

— Куда сбросить файл? — спросила она.

— Никуда. Я просто посмотрю. Хочу понять, с чем придется столкнуться.

Медсестра пожала плечами, и пасом ладони отправила мне голограмму списка. Пробежав взглядом по столбцам ничего незначащих имен, я выхватил нужное: Джон Доу, нейрохирургия, палата двадцать два.

В отделении хирургии было чисто, хотя общая унылость никуда не делась. Все та же затертая щетками робота-уборщика плитка, местами сколотая и треснувшая; те же тусклые лампы на потолке, которые дико не нравились моему «Hawk Pro1», отчего перед глазами назойливо всплывало сообщение с предложением включить световой фильтр. От сообщения я отмахнулся. Ориентируясь по светящимся больничным указателям, прошел по извилистому коридору, свернул к палате двадцать два и резко остановился, ошарашенный увиденным.

Иные меня раздери!

У искомой палаты дежурили двое амбалов в сером камуфляже с шевронами службы безопасности корпорации «Астор». Рядом, подбочившись, стояла детектив Андерсон и орала на безопасника:

— Я — детектив! Так что слушай сюда, верзила! Мне насрать на твои приказы и прочую херню! Этот человек подозревается в убийстве! Так что пропусти, иначе…

— Не положено, — рыкнул амбал.

Долгих три секунды я созерцал эту сцену, а потом решил: надо сваливать, пока Андерсон меня не заметила и не выдала.

Поздно.

Детектив Андерсон обернулась, наши взгляды встретились. На ее лице застыло удивление, она даже открыла рот, что бы что-то сказать, но тут же закрыла. Зажмурилась, немного постояла так, будто пытаясь совладать со злостью, и быстрым нервным шагом прошла мимо меня.

— Мы с тобой еще не закончили! — крикнула она через плечо и скрылась за углом. Кому Андерсон адресовала фразу? Хочется думать, что безопасникам «Астора».

Сделав вид, что занят своим терминалом, я пошел к палате. Не поднимая глаз от прозрачного дисплея и не реагируя на охрану, попытался войти, но путь мне преградил все тот же амбал.

— Не положено, — прорычал он.

Сам я довольно высокий, но этот тип — настоящий гигант, к тому же в плечах шире меня в полтора раза, да и железа в нем целая тонна. Даже под свободным камуфляжем было видно, как бугрятся его синтетические мышцы, а обилие карманов и заклепок на одежде предполагало, что из тела будут вылетать всякого рода навороты, и клепки нужны, чтобы не рвать форму. Таких называли «рождественская индейка» — нафарширован черт знает чем, и я готов поклясться, что этот тип вместо члена прикрутил себе гранатомет. «Индеек» откровенно недолюбливали. Можно сказать, что от человека в них осталось процентов сорок, не больше.

«Индейка» уставился на меня по-рыбьи стеклянными, ничего не выражающими глазами. Зрачок правого то сужался, то расширялся, как объектив камеры — сканирует меня, ищет импланты и пытается считать чип. Иные меня раздери! Только этого не хватало!

От фиаско меня спас громкий стук колес тележки.

— Доктор Картер, рад вас снова видеть! Как дела? — спросил санитар Билли, с усердием толкая свою тележку с мисками на подносе.

— И я тебе рад, Билли. Как видишь, я уже полностью в работе. Вот, иду к пациенту.

— Правильно-правильно. Если кто-то и сможет помочь этому бедолаге, то только вы. Ведь все нормальные врачи отсюда сбежали, только вы еще работаете.

Кивнув санитару, я сказал:

— Простите, но меня ждет пациент. Могу войти?

«Индейка» переглянулся с напарником и отошел от двери.

Джон Доу спал, и сейчас выглядел чуть лучше, чем в день, когда я его обнаружил. Кожа на лице и теле разгладилась, синюшность сошла, оставив место болезненной бледности. Он лежал на кровати под фольгированной термонакидкой и все равно дрожал — признаки нейрошока. Как я ни старался извлечь его из виртуала наиболее щадящим способом — все тщетно, теперь парень ловит последствия. Худой, изможденный, совершенно лысый, без бровей и ресниц — он напомнил мне инопланетянина из старых фантастических фильмов. Многочисленные трубки и провода, тянущиеся из его тела к приборам, лишь усиливали сходство и выглядели как диковинные щупальца. Я отметил, что оборудование в палате относительно новое, скорее всего руководство больницы расстаралось ради корпорантов и оборудование вытащили из загашника. Сама же палата замызганная, как и все вокруг. Пожелтевший пластик на койке исцарапан, постельное белье не одноразовое, а старое — застиранное и посеревшее, с пятнами от зеленки. Только сейчас я понял, что в палате довольно прохладно, ведь системы климат контроля нет. С пустой соседней койки я взял одеяло и укрыл им больного. Доу перестал дрожать, сон стал крепче. Однако мне все же придется попробовать его разбудить и аккуратно расспросить обо всем, что он знает.

«А если не выйдет? Что если у бедолаги сгорели мозги?»– мелькнула неутешительная мысль.

Раздумывая, как быть, я подошел к окну и щелчком пальца убрал затемнение. В серость и уныние больничной палаты ворвались краски неона, полился калейдоскоп рекламных образов, транслируемых из торгового центра напротив. Какой дикий, пугающий контраст. Псевдо-шик торгового центра и неприглядная правда госпиталя Святого Петра. Он словно кричал: «Давай, человек, ослепленный блеском прекрасной чужой жизни! Иди в торговый центр и купи себе хотя бы кусочек! А потом приходи умирать в серости и нищете больничной палаты».

Я обернулся и внимательно посмотрел на больного. Конечно, удобнее было бы подключиться к его нейроимпланту и узнать наверняка, о том, что с ним произошло в Иллюзионе. Но где гарантия, что подключение его не доконает?

Гарантии нет.

И все же я решился на подключение. Осторожно, будто крадущийся в ночи убийца, я подошел к кровати, и в ворохе проводов отыскал нейрошунт. Немного приподнял больного, ощупал его затылок, проверяя, не поврежден ли имплант. Вроде бы порядок, хотя без диагностики сказать трудно.

Я приготовился вогнать нейрошунт в биопорт, но тут Джон Доу открыл глаза. От неожиданности я поперхнулся.

— Доктор, что происходит? — спросил слабым голосом больной.

— Эмм… ничего. Я проверяю все ли в порядке с приборами. Как вы себя чувствуете, Джон?

— Джо-о-он… — медленно повторил он, словно пробуя имя на вкус. — Джон Доу. Это не мое имя, но оно мне нравится. Оно звучное, в нем чувствуется сила.

— А какое имя ваше?

Доу печально покачал головой.

— Я не помню.

— Что с вами случилось, помните?

— Нет. Все как будто в тумане, я вроде бы вижу образы, но не уверен, что они настоящие.

— Образы из Иллюзиона? — с надеждой спросил я, ухватившись за эту мысль.

— Нет, — снова покачал головой Доу. — Они будто бы из кино, которое я когда-то видел. Доктор, я правда ничего не помню, совсем ничего. Только эти образы…

— Расскажите о них. Может эта информация поможет вас вылечить.

Он прикрыл глаза, и какое-то время просто лежал неподвижно, пытаясь вызвать в памяти хотя бы намек на прошлую жизнь. Я его не торопил, прекрасно понимая, как порой сложно бывает отличить реальность от вымысла. На бледном лбу Джона Доу выступила испарина, я вдруг понял, что затрудняюсь определить его возраст — уж слишком болезненно выглядит этот человек. Ему в равной мере может быть как двадцать, так и пятьдесят.