Журнал «Вокруг Света» №07 за 1992 год - Вокруг Света

Чудом нам удалось найти плохонькую студенческую гостиницу, расположенную в старом маяке на самом краю города. За восемь долларов с носа нам позволили переночевать в холодной комнате, битком набитой такими же небогатыми, как и мы, туристами.

Перед сном разговорились с соседом по нарам — по-другому те кровати и не назвать — молодым австралийским журналистом Эндрю. Он тоже ездил с друзьями по Штатам — от Аляски до Калифорнии — и писал книгу. Эндрю рассказал, как купил на Аляске у какого-то подозрительного типа порядком поношенную машину за 600 долларов. Пришлось с ней помучиться, но все-таки она доползла до цели — Эндрю оставалось доехать до Лос-Анджелеса, и там они планировали бросить машину на автостоянке в аэропорту, а затем лететь домой в Австралию.

— Послушайте,— вдруг загорелся Эндрю,— а может, вы возьмете ее себе? Жалко ведь — пропадет машина зазря. Права-то у вас, конечно, есть, так ведь?

Наивный австралиец просто не мог себе представить, что в этом мире кто-то живет не только без водительских прав, но и, страшно подумать, без машины!

Мы не стали разочаровывать его и великодушно приняли скромный дар, который будет передан нам после встречи в Эл-Эй (Так большинство американцев для краткости называют город Лос-Анджелес.).

С утра мы попрощались с доброхотами-австралийцами и принялись «стопорить» дальше.

«Автостоп» в Калифорнии оказался делом простецким — ни разу мы не стояли на обочине более получаса и в два дня добрались до Эл-Эй. Под конец нас посадил мексиканец-автомеханик из Эл-Эй и довез до самого города.

По дороге он подобрал грустного небритого мексиканского крестьянина. Тот тут же начал что-то тараторить по-испански, на глазах у него появились слезы.

— Что случилось? — спросили мы.

— Представляете, у этого несчастного какие-то чернокожие бандиты отобрали все деньги, машину, а самого выбросили на дороге. Теперь он добирается «стопом» в Мексику. А что вы хотите? Это же южная Калифорния!

...В Эл-Эй мы пробыли около недели — благо здесь нашлись добрые друзья, устроившие настоящую туристскую программу — Голливуд, Бе-верли-Хиллз, Юниверсал-Сити,— мы посетили все самые легендарные места американского кинематографа.

Но больше всего запомнилась короткая встреча на автовокзале в Голливуле. Бледный худой парень с лицом, о котором у нас говорят, что краше только в гроб кладут, сидел рядом на скамейке, а потом спросил, не едем ли мы в Сан-Франциско. Мы ответили, что нет, сами недавно оттуда приехали.

— А я еду в Сан-Франциско, — отрешенно произнес он и, помолчав, добавил, — наверное, в последний раз.

Странным холодком повеяло от этой фразы.

— А почему в последний?

— Я здесь в больнице лежал. Рядом с парнем с таким же диагнозом. Его неделю назад схоронили. Вот, мне доктор и сказал: «Хватит тебе только зря деньги пролеживать. Езжай домой, хоть простись с родными».

— А что за болезнь? — спросили мы и осеклись: поняли, что за болезнь.

— Они сказали, что рак. Знаем мы этот «рак». Он еще полстраны уложит. На улице жарило солнце, гул ел и машины, откуда-то звучал ритмичный «рэп», а здесь, в здании автостанции, гулял могильный холод от каждого слова этого обреченного.

— Вы извините, ребята, — сказал парень, — вижу, что иностранцы, так что терять мне нечего. А высказаться ой как хочется...

И наш новый знакомый рассказал свою бесхитростную историю. СПИД он подхватил год назад, неясно от кого. Когда узнал, хотел руки на себя наложить, а потом изменил свое решение и начал... мстить людям за то, что он, молодой и симпатичный, был приговорен расплачиваться за грехи всего общества. Первой он заразил девушку, которую когда-то любил, а та в свое время не ответила взаимностью. Он встретил ее снова и добился своего, а заодно и поздравил с приобретенным иммунодефицитом. Та пыталась вскрыть вены, но выжила. Похоже, протянет дольше его — женщины ведь крепче нас. Потом была еще одна, и еще одна. Потом еще один, и так далее, олним словом, человек пятнадцать он «порешил». А те, в свою очередь, кого-то еше... Господа, как страшно! Когда мы орошались и глянули в его глаза, показалось, там уже проступают видения мира иного. Может быть, лучшего, чем этот. Переддверьми автобуса он повернулся:

— Доктор сказал — осталось не больше недели. Еще успею повидать мать...

На восток

В назначенный день мы чуть было не опоздали в международный аэропорт Лос-Анджелеса — самолет Эндрю отправлялся в 8 утра. Запыхавшиеся, мы вбежали в зал вылета и сразу же увидели наших знакомых, которые уже собирались идти на регистрацию.

— Ну вот,— сказал Эндрю,— я уж подумал, вы струсили. Держите ключ и запоминайте номер машины. Впрочем, вы ее сразу узнате — ищите самый обшарпанный «шевроле» на стоянке возле «Макдональдса»...

Коричневый двухдверный «шевроле» нам действительно искать долго не пришлось. Кроме того, что автомобиль был крошечный и здорово помятый, у него были особые приметы: канадский номерной знак и дорожный код Австралии, наклеенный на заднем стекле. Итак, двум русским без водительских прав и с визой № 1 в паспорте (Виза № 1 не позволяет свободно путешествовать по США. Выдается дипломатам, журналистам и кагэбэшникам.) предстоит сесть за руль автомобиля, угнанного (судя по всему) на Аляске, с канадским номером и австралийской наклейкой, а ехать придется по США... Не слишком ли пестрый коктейль получается?

Делать нечего: назвался груздем... Непроизвольно озираясь, открываем дверь, садимся вовнутрь и... размышляем, что же делать дальше.

— Кажется, кто-то хвастал, что здорово водит машину, — произнес я.

— Что-то тут управление не очень похоже на жигулевское, — пробормотал Стас и принялся рассматривать панель с незнакомыми обозначениями.

Слава Богу, наши добрые самаритяне из Австралии оставили в «бардачке» инструкцию — как завести и как остановить строптивый «шевроле». Больше всего нас заинтриговали слова: «Если после 50 миль в час услышите подозрительный свист — поменяйте передачу на пониженную. И последнее — будьте осторожны в пустыне: «старичок» здорово перегревается».

После нескольких попыток мы с горем пополам вырулили со стоянки, чертыхнувшись, заплатили два доллара на выезде и потихоньку покатили в сторону хайвэя, стараясь никого не задевать. После двух нелепых торможений и неуместных рывков под красный свет я почувствовал, что шансы на благополучный автопробег исчезают на глазах:

— Может, бросим эту рухлядь, Стас?

— Прорвемся,— ответил побледневший Стас, вцепившись в баранку.

На хайвэй в сторону Лас-Вегаса мы выскочили неожиданно, вернее, нас вытолкнули на него. И тут мы поняли, что все наши представления об интенсивном движении — полная ерунда по сравнению с тем, что увидели на лос-анджелесском интерстейте. Все это напоминало кошмарный видеофильм — машины спереди, сзади, по бокам; все звуки слились в единое жужжание моторов и шин. Мы гнали со скоростью 70 миль в час, что было нарушением, но снизить скорость не могли — нас подпирали идущие сзади машины. Мы едва успевали прочитывать дорожные знаки и следить за тем, как бы не уйти в неверный поворот (это было бы трагедией!). Иногда мы выдыхались и снижали темп — тут же кто-то сигналил и с ревом обходил нашего «старикана», показывая жестом сквозь стекло, насколько оцениваются наши умственные способности. Полтора часа продолжалась эта кошмарная гонка, пока мы не покинули инфернальную зону Большого Эл-Эй и не встали на единственную дорогу — хайвэй через пустыню Мохаве. Уф-ф! Лос-Анджелес с его удушливой жарой, смогом и семьюдесятью городами-спутниками остался позади.

Бензин и терпение перегревшегося мотора кончились одновременно. Мы встали где-то на полпути до Лас-Вегаса, возле маленькой заправочной станции в пустыне.

На заправке росла пальма, но не было совершенно ничего попить. «Шевроле» хлебнул свою дозу горючего, мы же лишь облизнули потрескавшиеся губы. Через десять минут нам хотелось отдать сто долларов за запотевшую банку «коки».

Из подъехавшего «пикапа» вывалили двое типов навеселе.

— Что случилось, мужики? — развязно спросил краснолицый парень в джинсах и клетчатой ковбойке.

— Да вот — мотор перегрелся.

— А откуда сами будете? — спросил он, почуяв акцент: в такую жару не было сил старательно выговаривать слова.

— Русские мы.

— А-а, русские! — злорадно воскликнул парень, — «булшит» (Bullshit — довольно грязное ругательство.), значит.

Не расслышавший обидного слова, Стас возразил:

— Нет, мы не большевики!

— Да я знаю: вы не большевики, вы — «булшит».